Подпоручик из Варшавы

Поставив восклицательный знак, тут же задумался – не слишком ли официально начало любовного, в общем-то послания? Посверлив первую строчку пару минут тяжёлым взглядом, прихожу к выводу – нет смысла корчить из себя того, кем не являюсь. Буду писать так, как могу.

Стоило мне прийти к этому простому в своей сущности итогу, как дело пошло намного быстрее, и, уже совсем скоро на листе стало выстраиваться послание, которое можно будет отправлять:

«Здравствуй, Тереза!

Благодарю за твоё послание, которое будет согревать моё сердце даже в самую противную стужу. Надеюсь и верю, что в ближайшее время мы с тобой увидимся и посетим то замечательное кафе на берегу Вислы.

С тоской вспоминаю нашу последнюю встречу – мне тебя очень сильно не хватает.

К сожалению, очень много работы. Постараюсь писать, как можно чаще.

Обнимаю.

Ян Домбровский».

Пару раз перечитав ответное послание, я пришёл к выводу, что лучше у меня сейчас не получится, поэтому, взяв очередной лист бумаги, начал переписывать письмо начисто. К сожалению, что в той, что в этой жизни почерк у меня, как и был, так и остался корявым и практически нечитаемым.

Закончил я как раз вовремя – стоило мне аккуратно сложить лист бумаги в конверт, и, не запечатывая его, отложить его в сторону, как я услышал излишне тяжёлые шаги, и, вскоре, открылась дверь в кабинет и передо мной предстал Маевский. Выглядел он как всегда – прекрасно: идеально сшитая форма, отменная выправка кадрового военного, и, задорный блеск в глазах говоривший о том, что время за обедом майор провёл весьма успешно.

– Вы закончили подпоручик? – Коротко спросил он меня.

Встав с майорского кресла и вытянувшись «во фрунт», отвечаю, наверное, даже излишни громко:

– Так точно, пан майор!

– Это отлично! – На гладко выбритом лице майора Маевского появилась улыбка:

– У меня для вас, подпоручик, отличные новости! В одной ресторации неподалёку, отменной, кстати, ресторации, я встретил боевого товарища по советской компании. Он служил у нас волонтёром, и, что немаловажно – добился определённых успехов в карьере. И что характерно, он тоже заинтересовался в своё время броневыми силами, и, служит сейчас как раз при местном Генеральном Штабе.

Маевский ненадолго приостановил свой монолог, но, увидев мою глубочайшую заинтересованность в этом вопросе, он решил не изводить меня неведением, и, продолжил:

– Я ему вкратце описал вашу проблему. И он приглашает вас завтра ближе к обеду к себе. Думаю, вам будет, о чём поговорить. Тем более, как бы это сказать, он один из дальних родственников владельцев ряда местных заводов, которые в том числе производят вооружение для армии Французской Республики, так что он, можно сказать, максимально заинтересован в успешном завершении предварительных переговоров.

Когда я удивлённо поднял бровь, майор пояснил:

– Не все родственники подполковника Леру рады, что он выбрал военную карьеру, и, даже спустя долгие годы, проведённые им на службе, не считают зазорным упомянуть о том, что служба французскому государству приносит не очень много пользы семейному бизнесу.

Маевский нырнул своей рукой в карман шинели (которая уже висела на вешалке), и, достав из него портмоне, предъявил на свет небольшую картонную карточку-визитку, на которой было немного немаловажной информации относительно подполковника французской армии Леру.

Приняв из рук майора практически бесценную в моих условиях визитку, практически зеркальными действиями Маевского, я пристроил её в своём портмоне, после чего убрав их в карман форменных бриджей, принялся искренне благодарить заместителя начальника нашей закупочной комиссии:

– Благодарю, пан майор! Не могу даже представить, что бы я делал без вас и ваших знакомств!

По лицу собеседника я понял, что пусть и немногословная, но искренняя похвала ему пришлась по душе, но, стоит отдать должное, Маевский не то что не загордился, но тут же перевёл часть моей же похвалы на меня:

– Вы, подпоручик, молодое поколение. И вы прекрасно осознаете, что следующие войны, которых, к сожалению, нашей республике не избежать, будут серьёзно отличаться от всего того, что мы видели раньше. Уже в годы Великой Войны появилось огромное количество нового вооружения. Те же пулемёты, как мне известно, изначально никто практически не воспринимал всерьёз. Потом появилось газовое оружие, танки. Военная мысль не стоит на месте. И вам, молодому поколению придётся развивать все мысли, которые, возможно, были зарождены нами.

Похлопав в качестве похвалы меня по плечу, Маевский продолжил:

– Вы, хотя и служите при генеральном штабе, но не производите на меня впечатления «штабной крысы». Да-да. Пусть в войсках вы практически и не провели сколько-нибудь значимого количества времени, но всячески делаете все, что может способствовать укреплению нашей армии. И это похвально. Жаль, только связями нужными не обладаете. Но связи – дело наживное, а пока у вас есть я – на что-то я всё ещё способен, хотя, и кажутся мне эти новомодные танки чем-то… сложным.

– Благодарю, пан майор! Спасибо за доверие, пан майор!

– Ладно, подпоручик. Заговорились мы с вами. Думаю, у вас своих дел ещё достаточно много. Не нужно разбрасываться таким драгоценным для нас временем!

Очень толстый намёк на завершение разговора мною был понят правильно, и, приложив два пальца к козырьку своей фуражки, я попрощался с неожиданно ставшим очень важным для меня человеком.