Жандарм 2
Читать книгу "Жандарм 2"
Глава 18
— Ты что делаешь? — от неожиданности я выставил перед собой руку, и Юля врезалась в нее своим носом.
— Ай, — обиженно отпрыгнула она, зажав пострадавшее место.
Я сел на кровати и требовательно смотрел на нее, ожидая ответа.
— Вы-ы... Вы мне нравитесь, — отняв руку от лица, с вызовом глянула она на меня.
— Ты еще маленькая.
— Мне почти пятнадцать! — вскинулась девчонка. — Через год смогу официально замуж пойти!
— Без меня, — отрезал я чаяния Юли и указал ей на дверь.
Та обиженно поджала губы. В уголках глаз стали собираться слезы и, не выдержав, она выскочила за дверь, на ходу окончательно разревевшись.
Я почувствовал себя не в своей тарелке от произошедшего, и даже не знал, как реагировать на чувства девчонки. Да и недосып сказался. Будь я готов к чему-то подобному, то постарался бы отказать не так резко. Но для меня Юля ребенок и по-другому я к ней сейчас не могу относиться.
Потерев лицо руками, прогоняя остатки сонливости, я встал и отправился на улицу, чтобы ополоснуться и окончательно прийти в себя.
Когда вернулся, из-за двери в комнату Юли еще доносился горький плач. Вот ведь вляпался в подростковую влюбленность!
Чтобы отрешиться от этой ситуации, я пошел к себе в комнату и прикинул, что мне необходимо сделать сегодня. И первым на очереди тут же встала проблема, что сегодня понедельник, мой новый начальник Агапонов ждет от меня отчет, а у меня он еще не написан!
Порывшись в своих вещах, нашел стопку бумаги и принялся набрасывать свои мысли, что появились после посещения института. Затем на отдельных листках описал нападение на меня. Особенно пришлось поломать голову над тем, почему я вдруг оказался на складах. Но в итоге повернул дело так, словно я специально решил заманить туда моих преследователей, если они все еще ходят за мной, а Сашку взял с собой, как проводника, чтобы не заблудиться в лабиринте складской зоны.
Облегченно выдохнув, я собрался, пригладил костюм, который после ночных похождений поначалу сидел на мне колом, и отправился в управление.
— Так-так-так, — нацепив на нос очки без душек, ротмистр Агапонов принялся читать мой отчет. — Хм-м... Уже столкнулись с проявлением бунтарства. Ну, это ожидаемо. Определили направление, в котором будете дальше работать...
Тут он оторвался от отчета и благосклонно посмотрел на меня.
— Хвалю, — добавил он к взгляду свое одобрение и снова вернулся к чтению. — А вот это уже лишнее, — добрался он до моих выводов о том, почему вообще случилась моя стычка с тремя студентами. — Ну что за нелепая идея? Опиум повышает агрессивность и склонность к неповиновению? Вам самому-то не смешно? Его между прочим врачи домохозяйкам прописывают от головных болей. И что-то я не вижу их толп под императорским дворцом! Наоборот, женщины успокаиваются и меньше устраивают скандалов своим мужьям. Вы сходите к нашим докторам, ознакомьтесь с вопросом, и тогда не будете выдвигать таких абсурдных идей и показывать свою некомпетентность. В остальном — хвалю. А это что? — взял он пару листков, что я подал ему отдельно.
— Отчет о нападении на меня в субботу вечером и задержании двух преступников.
— Ну-ка, кто ж там на вас снова напал-то?
Пожевав губами, Агапонов углубился в чтение. Закончив, отложил листки и задумчиво посмотрел на меня. Затем потянулся к стоящему у него на столе телефонному аппарату, черному с прямоугольной трубкой, и набрал чей-то номер.
— Савелий Лукич? Здравствуйте, Агапонов беспокоит. Расскажите в двух словах о случае с Бологовским? Вы к нему своего человека приставили?.. Ага... Хорошо, спасибо, Савелий Лукич.
Вникнув в детали ситуации, ротмистр однако не положил трубку, а продолжил кому-то названивать.
— Ротмистр Агапонов. Олег Вячеславович, посмотрите пожалуйста, кто у вас дежурил в ночь с субботы на воскресенье?.. Хорошо, а он сделал запись о задержании и допросе двух напавших на нашего сотрудника преступников?.. И где они сейчас?.. Вот как? Спасибо, Олег Вячеславович.
Положив трубку, Алексей Петрович выдохнул и снова обратил на меня внимание.
— Ну и беспокойный же вы подчиненный, Григорий Мстиславович. То, что с вами произошло, обычно только через месяц самое раннее у других бывает. Но это ладно. Преступников, что напали на вас, сейчас держат в третьем отделении полиции. Тут чисто уголовное преступление, не наш, как вы понимаете, профиль. Но вам туда придется подойти для дачи показаний, и желательно уже сегодня.
На этом ротмистр меня и отпустил, пожелав напоследок более спокойной службы. А я, перед тем как отправиться в полицейский участок, все же заскочил в казармы роты быстрого реагирования и поинтересовался, есть ли у них курсы по фехтованию и стрельбе. Дежурный офицер указал мне на стенд рядом с собой, где висело расписание занятий,добавил, что для фехтования мне необходимо иметь личное оружие, а для нормального обучения стрельбе запастись купюрами. Управление на обучение своих сотрудников выделяло лишь по десятку патронов в неделю, что позволяло лишь не забыть, с какой стороны револьвер держать, но катастрофически не хватало для выработки навыка точной стрельбы.
Полицейский участок номер три мало чем отличался от своего «собрата», где я оказался при прибытии в Москву. Вот только в этот раз я уже был не задержанным, а потерпевшим, так что дежурный городовой на входе связался со следователем, которому передали дело о нападении на меня, и указал направление, куда идти.
— Здравствуйте, — постучавшись, я зашел в кабинет следователя. — Григорий Мстиславович Бологовский. Я по делу о нападении на меня.
Кабинет был небольшим, около трех метров в длину и четырех в ширину. Одно окно, занавешенное тюлью, стол самого следователя, над которым висели портреты императора и министра внутренних дел. Напротив стоял длинный во всю стену стеллаж.
— Коллежский секретарь Парфенов, Павел Евстегнеевич, — встал из-за своего стола хозяин кабинета.
Шатен, короткий ежик волос, скуластое лицо и запавшие от недосыпа глаза. Голос тихий, смотрит на меня равнодушно.
— Вы из жандармерии? — уточнил он.
— Да.
— Пока новостей у меня для вас нет. Оба задержанных находятся в камере предварительного допроса. Во всем сознались, вину признают. А вот заказчика покушения мы пока не нашли.
— Что от меня требуется?
— Да собственно немного. Вот, подпишите заявление, — достал он из стопки бумаг на краю своего стола один листок.
Я бегло пробежался по написанному. Ничего нового там не было, лишь заявление о нападении, написанное от моего лица, на основе которого нужно открыть дело.
Выполнив просьбу Парфенова, я уточнил, когда будет найден Таланин, на что получил лишь пожатие плеч и пожелание хорошего дня. Видно было, что больше полицейскому от меня ничего не нужно, и он так намекает мне на выход. Но прежде чем уйти, у меня было к нему еще одно дело. Слова Агапова меня задели. Особенно его неверие в мою теорию о том, что преступления могут совершаться под воздействием опиума. И чтобы переубедить моего начальника, мне нужны были доказательства. А где их взять, как не в месте, куда «стекаются» все преступники Москвы?
— Павел Евстегнеевич, у меня есть до вас одна просьба, — начал я.
Тот нахмурился, тяжело вздохнул, но сразу отказываться не стал.
— У полиции есть статистика о том, в каком состоянии к вам попадают задержанные? В трезвом виде, или под воздействием алкоголя или иных веществ?
— Ничего подобного не ведем, — отрезал Парфенов. — Еще что-то? — уже раздраженно.
— Нет, благодарю, — мотнул я головой.
Все ясно. С ним мне точно не договориться. Может к Тенетову пойти? Тот мне показался нормальным мужиком. А если и он меня пошлет? Мое впечатление о нем — это одно, а вот его согласие мне помочь — совсем иное. И что делать?
Пока я шел на выход из участка, перебирал своих «знакомых» полицейских, к кому я мог бы обратиться. И единственный, кто мог бы меня хотя бы выслушать, получалось, был тот городовой, с которым мы задержали бомбистов. Но что он может? Чин у него низкий, в кабинетах не сидит... Но вот связи-то среди сослуживцев наверняка у него есть! Стоит хотя бы попробовать через него, тихой сапой пролезть к тем, у кого уже будут полномочия найти или если ее нет, то собрать нужную мне статистику.
В институт я пришел, когда началось уже третье занятие. Входить в аудитории и привлекать к себе лишнее внимание я посчитал вредным для моих отношений с преподавателями, этак я им и урок сорвать могу, потому походив по почти пустым коридорам, я отправился в мастерские. Там обычно есть те, что в данный момент не используются, и поговорить с лаборантом или другим человеком, отвечающим за пустующее помещение, будет наверно интересно.
Так в принципе и оказалось. Если в мастерской механики шло занятие, то вот в небольшом отгороженном от остальных помещении изучения химического дела кроме лаборанта никого не наблюдалось.
— Здравствуйте, — окликнул я пожилого мужчину в белом фартуке поверх черной рубашки.
Тот в этот момент навис над какими-то пробирками, а его руки в резиновых перчатках аккуратно сливали две жидкости — синюю и светло-желтую — в одну колбочку. Мое приветствие он будто и не заметил, однако когда закончил свое занятие, все же поднял голову и приветственно кивнул.
— Григорий Бологовский, ваш новый наставник по дисциплинарному делу.
— Михаил Акакиевич Дрозд. Старший лаборант кафедры прикладной химии.
— Очень приятно. Не проведете мне экскурсию по вашей мастерской? Чем здесь занимаются студенты? Есть ли у вас инструкции по технике безопасности? Как поддерживается дисциплина? — закидал я его вопросами.
— Отвечаю по порядку, — степенно начал Михаил Акакиевич, сняв перчатки и пройдя к пустой парте, за которую и сел, предложив мне занять стул напротив него. — Экскурсию тут проводить негде. Все, что есть в мастерской, на ваших глазах.
Я огляделся. В помещении был стол преподавателя, и всего два ряда парт по три парты в каждом. С одной стороны стояли металлические столы с висящими над ними раструбами вытяжек. С другой — два больших окна в рост человека. За спиной преподавателя висел плакат с таблицей Менделеева и рядом с ним дверь в подсобное помещение.
— Студенты здесь изучают на практике, как происходят химические реакции между различными элементами, — продолжал тем временем лаборант, — инструкции есть, их зачитывают в начале семестра. Дисциплина поддерживается просто — дебоширы не допускаются к зачету и об этом объявляется студентам сразу. Еще какие-то вопросы? — и Михаил Акакиевич посмотрел на меня как дед на своего внука — немного снисходительно и с благожелательной улыбкой готового ответить на все вопросы старшего младшему.
Возможно, в другой раз это бы меня задело, но сейчас я решил воспользоваться такой готовностью делиться информацией.
— Да. Какие именно опыты вы проводите? В чем их опасность?
Дальше я выслушал мини-лекцию от лаборанта, на несколько минут почувствовавшего себя в роли преподавателя и явно этим очень довольного. Выяснилось, что главная опасность — ожоги и язвы от попадания некоторых веществ на кожу. Но была также опасность возгорания и даже взрыва. На последнем я попросил остановиться поподробнее и, как оказалось, не зря! В мастерской студентов учили готовить взрывчатку!