Рубеж веков

Уже после, вечером, когда он сидел у костра, копаясь в себе, кляня себя за то, что не смог никак возразить Моленару на его приказ и сейчас бы один из его солдат, пусть и не самый лучший, остался бы жив, к нему обратился один из войнуков – Бойчо Коев:

- Не переживай так, лагатор, ты всё сделал верно. Если позволить воинам разбегаться, то никого не останется. Даже самые сильные духом придут в уныние, когда рядом с ними не останется товарищей. Потому лучше казнить одного оступившегося, но подавить сомнения в остальных.

Остальные, евшие, кашеварящие и сидевшие согласно закивали. Из болгар он выделял уже ряд бойцов, которые ему во всём помогали: Бойчо Коев, Михаил Стойчев, Иван Недялко, Нено Йотов, Арнауд, Вылко, Младен Милушев, Ангел, Деян Бежански, Корст (или вернее Кръст) и другие. Были и другие, с которыми у него не получалось общения, в глазах которых он читал: «Ничего, будет и наше время, и тогда мы тебе всё припомним». Янчо Златев, Първан, Ганчо Михов, Райко Цеков, Кубяк, Камиль, Чуботя – хорошие бойцы, но они вызывали какое-то опасение. Хотя никаких нареканий по исполнению приказов они не вызывали. Но у костра, который из-за плотности расположения и по тёплому времени года, зачастую разжигался всего один, все располагались отдельно – пару групп войнуков, отдельно городские ромеи, отдельно греки, итальянцы, испанцы и прочие.

И так день за днём, пробираясь по тропкам, подвергаясь нападениям время от времени конных банд, не видя горизонта из-за зарослей шиповника, скального дуба, миндаля, кипариса, непроходимых порой зарослей держи-дерева. Пройти удавалось зачастую за день не слишком много, порой даже всего нескольких миль, так как постоянно приходилось двигаться со скоростью обозов где что-нибудь так и норовило сломаться.

Однажды удалось зажать одну крупную конную банду в сотню голов. Это произошло потому, что, когда они на одной из небольших полянок устроили нападение на отдыхающих солдат, повернули назад, но оказалось, что на встречу по дороге, по которой должны были видимо отступить, шёл отряд савойской кавалерии, сходу их атаковавший. Скрываясь от них, они скрылись в одном из ущелий, где смогла отбиться от савойцев. Подошедшая пехота, вскарабкавшись по склонам, начала обстреливать их сверху. Отчаявшись, сарацины попытались в последнем рывке прорваться через строй, но висли на пиках, были изрублены, расстреляны выстрелами в упор. Спустившись вместе с другими вниз, чтобы найти уцелевших и скрывшихся исмаилитов, Лемк увидел, что практически всё дно ущелья было заполнено старыми человеческими костяками, проглядывающими через природный мусор. Кости лежали слоями. Было видно, что они не как под Харменли, лежат уже давно. Даже не десятки – сотни лет. Что тут случилось в древности, было той ещё загадкой. Но найденная под подошвой медная монетка – фоллис, покрывшаяся слоем патины, наводила на мысли, что тут покоятся ромеи, или те, с кем они сражались. Но проблем было столько, что на это место никто и не обратил внимание. Мало ли вокруг всякого разного? В этих местах развалины стоят на развалинах, которые стоят на костях ещё со времен фракийский царей и древних эллинов, которые жили тут ещё появления мессии. Потому, добив раненых врагов и оставив их тела поверх старых костей, похоронив своих, собрав то, что можно было собрать, солдаты двинулись дальше, держа путь на Хезарград, где предполагалось отдохнуть.

- Если бы я знал, что солдатская доля — это не красивая одежда, сытная еда, доступные женщины, а вот эти переходы, пыль и осточертевший мушкет, то лучше б остался дома. – говорил оливриец Никифор, когда однажды, уже после преодоления перевала Лемк нашёл в себе силы найти своих товарищей по старому полулоху. - Там сейчас, когда всех повыметали в армию, рук наверное не хватает… А тут – ты как раб, таскай из огня каштаны для этих господ! Мы встречаем сабли сарацин, а всё что мы добываем в городах и селениях достаётся нобилям! Даже самые затрапезные конники за последние пару месяцев вон как приоделись – бархат, парча, шёлк… Тьфу! – сплюнул он. – Это я уже не говорю о том, что собрались восстанавливать старые порядки. Слышали уже?

- Ты о чём? О прониях? – лениво спросил в ответ Мармарец, выскребывющий деревянной ложкой миску от остатков пшеничной каши.

- Да, о них! Нет, вы видели что делается?! Советники базилевса вновь хотят взяться за старое!

- Тебя что конкретно не устраивает?

- Да то, что крестьян вот опять возвращают в состояние пАриков, а этих хлыщей, которые ни дня не работали, а только и делают что на конях скачут то туда, то сюда, а чаще всего убегая от сарацин, которых мы встречаем пулями и остриями пик, спасая их нарядные задницы, делают прониарами и дают им землю с этими самыми париками! Они получай деньги за просто так, и лишь по зову императора являйся на временную службу… С чего такая несправедливость?! Чем они лучше? Я видел, как многие из них чуть ли не побирались, воровали, ничем не отличаясь от прочих, а тут такое им счастье! Да и вон сколько прибыло всяких мерзавцев, которые в тяжёлое время убежали, а теперь на сладенькое потянулись назад… И всё за то, что вроде бы как они могут назвать более десятка своих предков!

Никифор чуть ли не брызгал слюной. Недалеко прошли пару венецианцев (которых всегда было легко различить по их золоченным поясам с сумкой), что вечно отирались при штабе, сопровождаемые несколькими закутанными в плащи охранниками, подозрительно зыркающими на всё.

- Заткнись ты уже, думай, что и когда говорить! Услышит кто из этих нобилей, расскажет кому надо и будешь потом болтаться, высунув язык на очередном дубе.

Месал, выдавший эту тираду, дальше вернулся в игре в кости с друзьями. А Теодору запали слова Никифора. Когда в прошлом существовали пронии, то они выдавались за военную службу, так как денег платить постоянное жалование для конницы не было, а таким образом можно было выбирать – собрать с проний деньги на войну, или призвать в войско. Но закончилось всё тем, что прониары крайне неохотно что ходили на войну, что отдавали деньги. А ещё – стремились передать свои земли, с которых собирали налог, своим детям. И попытка посадить на эти земли новых людей за действительную службу не раз заканчивалась восстаниями. Когда пришли сарацины, многие прониары и их потомки разбежались кто куда. Многие переходили к сарацинам, другие, бежали на службу к марковцам, составляя их знаменитые страдиотские части. На взгляд Теодора было странно восстанавливать то, с чем было столько проблем, что аж по прошествии двух веков люди помнили о пронориях, как о недисциплинированных и своевольных воинах.

А надежда на то, что сейчас всё изменится была слабая. Если бы у людей была возможность получать деньги и изредка рисковать жизнью, то они бы стремились свести риск к минимуму, совсем со временем перестав являться на службу, что и происходило в прошлом. Да и за последние десятилетия, как увидел Лемк, произошло уже немало коренных изменений. Конница уже не господствовала безраздельно на поле боя. Пехота, которая уже тысячу лет как потеряла свои позиции, вновь возвращала своё значение. Да, в битве при Эвросе конница, особенно сарацинская, показала, что их рано сбрасывать со счетов. Но весь бой вытянула пехота – несокрушимые терции не дали себя опрокинуть ни вражеской пехоте, ни тяжёлой кавалерии, не дрогнув даже когда весь фланг войска был сокрушён, дав время нанести удар савойской коннице. Конница – это молот, но молот без наковальни в виде пехоты, являющейся основой войска, не многое сможет сделать. Нечто похожее было сказано как раз у Маврикия. Формула его битвы – жёсткий, несокрушимый пехотный центр, подвижные конные фланги, и множество тактических хитростей у стратега, которыми можно было бы сокрушить даже более могущественные армии. Что он не раз и осуществлял.

Сзади раздался топот пары сапог, а потом раздался скрипучий голос Натана Моленара:

- Декарх Лемк! Вы почему сидите здесь, у этого костра, когда порученные вам солдаты находятся совершенно в другом месте, и я так понимаю, что в данный момент предоставлены сами себе. Вам было недостаточно прошлого случая?

Лемк поморщился. Не так давно болгары подрались с калабрийцами, и слава богу, что всё обошлось без крови, иначе бы не удалось обойтись без жёсткого наказания, ограничившись лишь тем, что Лемк пообещал лучше присматривать за стрелками. Конечно, это стало постоянной темой, которой его теперь доставал Моленар, которому было в удовольствие найти какую-нибудь мелочь, которой можно его попрекать.

- Вредная сволочь, - когда Моленар отошёл, высказался Теодор. – Но действительно, пора идти.

- Посиди ещё немного. Я не рассказывал ещё тебе, что мы услышали в очередной раз, находясь в охране.

- Опять какие-нибудь байки, кто кого и как грабил?

- Не, я не о том. Мы опять охраняли штабные палатки и было довольно хорошо слышно, что творится внутри, так как кричали там порой довольно громко. В общем, если не расписывать всё, то савойцы Карла Эммануила и ромеи с Петром Гаридом спорили по поводу земель, которые уже взяты. Савойцы требовали, чтобы ромеи признали часть присоединённых городов их собственностью, а ромеи говорили, что савойцы явились на войну по приглашению Грдана, вот пусть и валят к нему. Конечно, это было сказано не такими словами, немного витиевато, но думаю, что в передаче смысла я не ошибся.

- А что требовали савойцы?

- Все города, где стоят их гарнизоны, и всю территорию от Энеза и дальше по правому берегу Эвроса и далее, которую удастся захватить.

- Это что - Македония, Фессалия, Эпир, Ахея, Морея?

- Ага, как-то так! – улыбнулся Месал.

- Ну губа не дура.

- Хартуларий тоже посмеялся, сказав, что это исконно ромейская территория, которую ещё следует отвоевать обратно, и у него нет никакой уверенности, что у савойцев хватит сил это сделать. Ты бы слышал, как они после этих слов начали ругаться! Половину вечера ругались, пока хартуларий не сказал, что у него нет полномочий что-либо подписывать и он все предложения передаст императору. А этот Карл Эммануил говорил, что ещё его предок, какой-то там Амадей Зелёный отбивал у сарацин для ромеев земли, которые ромеи передавали без боя обратно и он не хочет больше повторения подобного.

- Это что, они хотят, чтобы у империи оставалась лишь Фракия и Парастрион?

(Парастрион (схоже с Мёзия) - земли между Данубой и Гемскими горами)

- Ага, и Парастрион ещё толком и не взят. И мы, хоть и убили старшего султанского сыночка силистрийцев, не видели ещё основные исмаилитские армии.

- Если всё так и продолжится, то мы очистим все земли до Унгарии от исмаилитской заразы! – воскликнул кто-то из темноты за костром.

- Посмотрим…

- Кстати, видели, что накануне присоединившийся обоз привёз? Латинские купцы привезли кучу петриналей. Представляете? Петриналей! Ружьё, стреляющее каменными пулями! Да уж лучше бы они арбалеты привезли. Скупают всякий хлам, которым никто не пользуется и везут сюда, продавая втридорога, по цене современных мушкетов нашим сволочным комитам, с которыми наверняка делят прибыль! А ещё там были несколько осадных пушек. Эти… Подскажите, как их.. Эй, Николай, подскажи, ты же тоже слышал название! Шарфницы… Нет, шарфмецы! Точно! Доставили, говорят, из Штирии какой-то. Я тут разговорился с охраной обоза, так те пушки хоть и огроменные, да им уже сто лет в обед! Да я серьёзно!