Ликует форвард на бегу

Глава 19

1969 год. Москва. Август.

На выезд в Минск Данила не попал. Бесков посоветовался с доктором команды и решил таки поберечь своего центрфорварда. Константин Иванович вообще в последнее время здорово изменился: стал, гм…человечнее что ли, мягче? По крайней мере, внешне. Нет, диктаторские замашки Барина никуда не делись и облаять он мог любого, скорее, он вынужденно временно усмирил свой тяжелый характер из-за сложной ситуации, в которую попала команда. Потеря Яшина, Численко, Ривелино — врагу не пожелаешь таких кадровых проблем одновременно.

В итоге, без основного ударного нападающего, москвичи совершенно неожиданно уступили своим белорусским одноклубникам. В самом конце матча, когда, казалось, дело плавно шло к ничьей, полузащитник хозяев Евгений Толейко после подачи с фланга вдруг взял, да и пробил головой неотразимо в дальний угол ворот Баужи метров с пяти и Йонас ничем не смог помочь своей команде. 0–1

— Мы в поезде из купе боялись даже нос высунуть, — возбужденно рассказывал Мельнику Володька Эштреков. — Иваныч по коридору идет-идет, потом остановится, да по закрытой двери вдруг ка-ак даст со всего размаху кулаком: «Что попрятались, как мыши, хвосты поджали?» Постоит, послушает минуту-другую и дальше идет. И так всю дорогу! Взад — вперед!

— Во, дела! — тихонько присвистнул Данила и зябко поежился. — Не хотел бы я Бесу под горячую руку снова попасть.

— А когда это тебе прилететь успело? — изумился Юрка Семин. Он тоже сидел в комнате Мельника на пустующей кровати Ривелино, поджав под себя одну ногу. — Ты ведь, Малой, здесь припухал, в Минск с нами не ездил.

— Да в центральный совет «Динамо» недавно вызывали, — нехотя сказал Данила.

— Что, к самому Куприянову⁈ — обалдело вытаращился на него Юрка. — Врешь!

— Какое там, — безнадежно махнул рукой Мельник. — Я сдуру в высоту прыгнул больше, чем нужно, вот тренеры тамошние возбудились не на шутку и потребовали, чтобы я к ним немедленно заниматься перешел. Ну а Бесков, разумеется, уперся и послал всех — далеко и надолго. Так, как он умеет, не вам рассказывать. Пришлось в совете разбираться.

— Погоди, — удивился Эштреков. — Как тебя к ним вообще занесло-то? Ну, к прыгунам этим. Ой, темнишь ты что-то, паря, ой, темнишь!

— Во-во, колись, Малой! — поддержал его Семин. — Где мы, а где они. Нет, я, конечно Брумеля и других прыгунов видел здесь, в Новогорске, но только издали. У них, как говорится, своя свадьба, у нас — своя.

Мельник слегка покраснел. И с видимой неохотой признался:

— Я с девушкой теперь встречаюсь. Она из легкоатлеток динамовских — как раз в высоту прыгает. Ну, вот один раз решил над ней подшутить и тоже прыгнул. Так, как американец один прыгает. У нас-то все больше другим способом принято, «перекидным». А Татьяна захотела, чтобы я ее тренеру это умение показал. Ну, в порядке развития что ли. Решила, что так сможет вперед рвануть в своей карьере, если новую технику освоит.

— Вот ты, пижон! — жизнерадостно заржали одноклубники. — Нашел, где понтоваться.

— Да я уже и сам все понял, — вяло отмахнулся Данила. — Хорош смеяться!

— Так на чем сошлись в итоге? — Юрка вытер рукавом футболки слезы на глазах. — Ты с нами или с ними?

— Где-то посередине, — выдавил Мельник. — Хотят еще раз за мной понаблюдать. Сейчас из-за травмы я им не слишком интересен, но вот потом… Там у них, говорят, Брумель травмировался, то да се…

— Так чего ты переживаешь-то? — вскинулся Володька. — Сбей им планку несколько раз, изобрази, будто тогда все дуриком вышло и вся недолга.

— Думал уже так поступить, — вздохнул Данила. — Боюсь, не поверят. Там такая штука вышла…ладно, долго объяснять. Да и не суть. В общем, если коротко, слишком высоко улетел. И на случайность такие результаты хрен спишешь.

— Вечно у тебя все не как у людей, — неодобрительно покачал головой Семин. И вдруг спохватился. — Кстати, мужики, который час, а?

— Половина одиннадцатого.

— Ох ты ж, черт, мне ведь в роддом надо позвонить, — подлетел, точно ужаленный, Юрка. — Любаню мою ведь вчера «скорая» увезла, говорят, со дня на день родить должна!

— Беги-беги, молодой папашка, — по-доброму улыбнулся Володя унесшемуся приятелю. И крикнул уже вслед. — Привет от нас передать не забудь! Ох, чую, скоро попьем шампусика за юркиного первенца! — Эштреков довольно потер руки. — Ты-то, Малой, не надумал еще в ЗАГС сходить?

— Что я тебе плохого сделал? — ухмыльнулся Данила. — Не, мне пока и так хорошо. Сам подумай, вот, к примеру, у тебя рупь сейчас есть?

— Ну, — Володя глядел непонимающе. — В комнате, в кошельке, наверное, даже больше лежит. А тебе зачем?

— Вот! — удовлетворенно кивнул Мельник. — А с женой у тебя, считай, не рубль в кармане, а всего лишь полтинник.

— Эк, куда завернул! — засмеялся Эштреков. — Философ прям.

— А то! Платон и Цицерон в одном флаконе, не хухры-мухры!

— Малой, — вдруг вырос на пороге комнаты Голодец. — Напомни-ка мне, что за вратарей ты Маслову сватал?

— Вратарей? — Данила наморщил лоб. Очень уж неожиданно появился тренер, трудно было так сходу переключиться на другую тему разговора. — А, точно, говорили как-то. Пильгуй, Дегтерев, Прохоров.

— Прохоров, — повторил Адамас Соломонович последнюю из названных фамилий и исчез также молниеносно, как и пришел.

— Чего это он, а? — Володя ошарашено посмотрел на одноклубника.

— А хрен его знает, — равнодушно пожал плечами Данила. — Видать, опять что-то с Иванычем крутят-вертят.

— Получается, на Яшине окончательно крест поставили, раз вопрос с новым голкипером встал, — задумался Эштреков. — И Баужа в качестве основного их ни фига не устраивает.

— Получается, так.

— Интересно, кого еще Бес заменить планирует? — несколько нервно потер подбородок Володька. — Явно же, что неспроста все это.

Мельник снова пожал плечами. А что тут скажешь, прав товарищ, на все сто прав. Вряд ли бесследно пройдут последние неудачи «Динамо» в чемпионате. Взять, хотя бы, проигрыш минчанам — на следующий день после этой игры «Спартачок» прибил киевлян. Пусть всего 2−1, но прибил. Так что, питомцы Бескова упустили реальную возможность приблизиться в турнирной таблице хотя бы к ним. А теперь отрыв от красно-белых вырос до шести очков, а от украинских одноклубников остался прежним — четыре балла.

— Как думаешь, — обеспокоенно поинтересовался Эштреков. — Я тоже в списке на отчисление?

— Сдурел? — вытаращился на него Данила. — Как тебе такая глупость только в голову-то пришла? Вспомни, как на прошлой «двусторонке» тебя Иваныч нахваливал: «Отдайте мяч Эштрекову и отойдите подальше, чтобы соперники вокруг не собирались». Верит, значит, в тебя, рассчитывает, что на правом краю полностью заменишь Численко. Ты же зараз пару-тройку защитников накручиваешь, словно стоячих и проходишь отлично, шиш догонишь. Да и навесы делаешь зряче. Сколько уже я голов с них положил?

— Думаешь? — неуверенно улыбнулся Володя. — Так-то да, в последнее время действительно неплохо получается. Особенно когда мы с тобой и Юркой одновременно на поле.

— Вот именно! — откликнулся с энтузиазмом Мельник. — Надо до автоматизма наработать несколько комбинаций и взаимодействие без мяча и тогда вообще все пучком будет.

— А Одуван? — помрачнел вдруг Эштреков.

— А что с ним?

— Вернется и Бесков меня обратно зачехлит.

— Когда еще это будет, — лениво отмахнулся Данила. — И потом, не забывай, что бразила у нас лишь в аренде. Не враг же Иваныч сам себе, чтобы ради временного игрока футболиста основы в запас задвигать?

— Ну да, — продолжал сомневаться одноклубник. — Прикажут из Федерации и уберет, как пить дать.

— Завязывай тоску наводить, — помотал недовольно головой Мельник. — Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Пусть сначала Одуван на поле вернется, тогда и поглядим. Кстати, чего в комнате киснуть, айда теннисный мячик попинаем?

— А пошли, — вскочил со стула Володя. — Чур, на компот играем!

— Ты и так мне три штуки торчишь, а скоро до пяти дойдем, — весело улыбнулся Данила. — Что ж, хозяин — барин. Но смотри, потом не отказывайся!

— Поглядим еще, кто кого! — притворно обиделся Эштреков.

С тех пор, как запретили «Мафию», футболисты не знали, чем себя занять. Кто-то азартно резался в преферанс, кто-то втихаря закупался в деревне возле базы самодельными горячительными напитками, но Мельнику и еще нескольким игрокам такое времяпрепровождение было чуждо. И тогда Юрка Семин неожиданно предложил чеканить обычный теннисный мяч. На счет, на время — да как угодно! И простенькая, на первый взгляд, забава вдруг, что называется зашла.

Даже грозный Бесков, когда застукал своих подопечных за этим занятием, похмыкал, а потом вдруг пустился в воспоминания и рассказал, что в детстве тоже развлекался подобным образом. Только вместо мячика была «лянга» — тряпочка, внутри которой находилась монета или плоский камушек. Завязывали их покрепче, чтоб не выпали и вуа ля, снаряд для тренировки готов. И надо было умудриться, например, больше всех подбросить эту самую «лянгу» внутренней стороной стопы. Набил сто раз? А вдруг, у кого-то получится лучше? Надоело так — давай тоже минимум сто раз, но уже внешней стороной стопы. И не вздумай уронить тряпочку наземь! Во времена были…

В общем, начальственное «добро» было получено и динамовцы с упоением чеканили, жонглировали и всячески развлекались с теннисными мячами уже в открытую. А что, полезная вещь — тренировка техники, закладка подхода к мячу, умения его, что называется, почувствовать.

Ну а поскольку просто так набивать мяч было скучно, то вскоре эта забава получила и весьма весомый материальный стимул в виде поставленного на кон компота. Гулять, так гулять!

— Куда собрались? — поймал их в коридоре Валера Зыков. — Опять, небось, в чеканку рубиться?

— Ага, давай с нами.

— Еще чего! И вообще, разворачивайте лыжи обратно — у нас политинформация.

— Твою дивизию! — ругнулся вполголоса Данила. Вот к чему он до сих пор никак не мог привыкнуть, так это ко всевозможным комсомольским и партийным заседаниям, совещаниям и прочей подобной муре. На взгляд Мельника, абсолютно бессмысленной. Лучше еще пару кругов вокруг тренировочного поля пробежать, чем слушать битый час о каком-нибудь очередном деятеле из Мозамбика или экзотических островов Зеленого мыса, что решил заявить о своей любви к СССР и бессмертному учению Ленина.

Многие одноклубники Данилы придерживались подобной точки зрения, но в открытую ее, разумеется, не афишировали. И потому стоически просиживали штаны во время политинформаций, зевая украдкой.

А вот, кстати, поймал себя вдруг на мысли Мельник, когда была заварушка на Даманском с китайцами? Знавал он прежде одного мужичка с пластиной в башке, появившейся в аккурат после тех событий. И рассказывал тот дядька всякие ужасы. Про то, как вырезали наших погранцов, про обычный бардак и головотяпство в управлении, о многочисленных жертвах с той и другой стороны. И про железные щупы, которыми накалывали прятавшихся в земле китайских диверсантов, словно жуков для гербария. Да много чего болтал, поди знай, где ложь, а где правда. А здесь тишь да гладь. Непонятно…