Сайберия. Том 1

Это было бы, кстати, вполне в характере Фомы. Он явно выбился в люди с самого дна. Он не торгаш и не ростовщик. Он хищник, буквально прогрызший себе дорогу наверх.

И это хреново. Такие, если уж взяли под прицел — не отпускают. Что, если он начнёт копать под меня и выяснит, что я сын Василевского? Сдаст Охранке? Нет, вряд ли он будет сотрудничать с полицией. Но свою выгоду наверняка постарается получить. Как же его отвадить-то?

— И много он вам должен? — наконец, прервал я паузу.

— Сейчас, с процентами… Уже полторы, — небрежно бросил Кудеяров. — Проценты капают по сотне в неделю. К октябрю, стало быть, за два куска перевалит.

— Я умею считать, — спокойно ответил я, хотя на душе было вовсе не спокойно.

Найди Велесова, говорил Аскольд. Велесов тебе во всём поможет. Ага, держи карман шире! Велесов ваш сам в такие долги залез, что мне бы хватило на оплату полного курса обучения в Горном.

Впрочем, это его проблемы, конечно. Но всё же и совсем отмахиваться от них не стоит. Иначе они могут стать и моими.

— И какие есть варианты?

— Например, пусть продаст мне ту старую усадьбу возле набережной. Всё равно же, как пёс на сене — и сам там не живёт, и никого не пускает. А место-то шикарное. Да и сам дом тоже. Он старый, но крепкий, и при должных вложениях из него конфетку можно сделать.

Этот вариант меня категорически не устраивал. Законный хозяин усадьбы — я. Точнее, наследник законного хозяина. Демьян за ней только присматривал в последнее время. Но, кстати, если Фома не знает, кто настоящий хозяин дома — это даже обнадёживает. Аскольд говорил, что этим домом много лет не пользуется. Выходит, в городе начали забывать, кто там раньше жил.

В идеале — восстановить бы особняк самому. Отремонтировать всё, привести в порядок заброшенный сад, нанять прислугу, и так далее, и так далее. Заманчивый проект, и интересный. Вот только страшно представить, сколько на него понадобится денег. Слишком амбициозные планы для человека, у которого всех сбережений — пара рублей с мелочью. В буквальном смысле.

— А ещё?

— Второй вариант — это, скажем так… поработать на меня. Точнее, тут сразу множество путей открывается.

— Только работёнка, наверное, пыльная?

— Не без этого. Хотя… Если ты, как и Демьян, так уж щепетильно относишься к соблюдению закона, то есть у меня и ещё одна тема. От неё Велесов отказался — сослался на то, что уже староват. Хотя, я уверен, он бы потянул.

— О чём речь?

Кудеяров помедлил с ответом. Подцепив вилкой какую-то мясную закуску, медленно пережёвывал её, буравя меня взглядом. Наконец, продолжил, но мне поначалу показалось, что он резко сменил тему.

— Ты здорово помял людей Витьки Шило там, в кабаке. Где так кулаками махать наловчился?

— Немудрена наука. Да и противники тоже были не ахти. Пьянь всякая.

— Не скажи, не скажи. Я же видел, дрались там все всерьёз. И обычно в таких случаях тот, кто идёт против банды, отправляется вниз по Ушайке, рыб кормить. Но ты сдюжил. И ухватки у тебя какие-то… необычные. Не видал таких. А уж я в этом кое-что понимаю.

— Да это я так, с перепугу, — усмехнулся я.

— Ври больше. Нет, из тебя точно может выйти толк, если захочешь попробовать свои силы в круге. Могу устроить. Собственно, это моя самая главная страсть. Все эти жральни и прочие заведения — так, для поддержки штанов. И нужных знакомств.

— В круге? — переспросил я.

— Что тебя удивляет? Здесь, в Томске, боёв, может, и поменьше проводится, чем в столицах. Но зато тут, в Сибири, свой, так сказать, колорит. Порой за ним даже из-за границ к нам едут. Это не скучный аглицкий бокс. Тут всё… душевнее.

Порывшись во внутреннем кармане пиджака, Кудеяров протянул мне черно-белую листовку, отпечатанную на плотной вощёной бумаге. Сразу бросился в глаза рисунок оскаленной медвежьей морды в шипастом ошейнике и крупный заголовок «Томский КолизеумЪ».

Я бегло просмотрел описание. «30 августа… Закрытие летней арены… Серия боев один на один в малом круге Колизеума… Турнир Царя горы… Ставки принимаются весь вечер… Гвоздь программы — чемпион Сергей Игнатов супротив бурого медведя».

Серьёзно? Что-то вроде гладиаторских боёв? В Сибири?

— Завтра? — уточнил я. — Но здесь не указан адрес.

— Кому надо, знают.

— Ну-ну. И вы утверждаете, что это полностью законно?

— Сам Михал Прокопьич Брагин, томский полицмейстер, к нам лично регулярно захаживает.

Это здорово, конечно. Но это не ответ на вопрос. Впрочем, я не полицейский, чтобы допрос ему устраивать.

— И вы мне предлагаете поучаствовать в бою? Прямо завтра?

— Нет, конечно, — рассмеялся Кудеяров. — Ты, конечно, на вид парень крепкий, но без подготовки тебя там сожрут. К тому же, все участники боёв один на один уже объявлены заранее.

— Тогда зачем я вам?

— Новые люди нам постоянно нужны. Для начала походить, потренироваться, в спаррингах постоять с бывалыми бойцами. А там, при должной хватке, и в круг выйти. Даже в малом круге можно несколько червонцев поднять за один бой. А то и сотню. Без учёта ставок.

— Но до круга, сами говорите, ещё добраться надо. А до этого?

— Да и до этого что-нибудь перепадает, при должном старании. Завтра, например, могут понадобиться люди для потешных боёв. На разогреве между основными. Тоже можно зашибить червонец-другой.

— Заманчиво, — хмыкнул я. Впрочем, без особого энтузиазма. В голове тут же всплыл каверзный вопрос. Если новые люди вам постоянно нужны, то куда же старые-то деваются?

Однако, когда Кудеяров упомянул тренировки, спарринги, бои, в мозгу запустились ассоциации, сковырнувшие целый пласт до этого не всплывавших воспоминаний.

Тяжёлые глухие удары по боксёрскому мешку. Плотно перевязанные эластичным бинтом кулаки и запястья. Работа в ринге и на жестком, пружинящем татами. Противники. Много, и разных. В цветных мягких шлемах и шортах, в просторных светлых кимоно, в камуфляже и берцах...

Моё умение драться — это не какой-то врождённый талант. В прошлой жизни я этому долго и кропотливо учился с ранних лет. Начиналось всё как спорт, были и соревнования. Но потом это занятие перешло в иную плоскость. Более прикладную.

— Замечтался, смотрю, — окликнул меня Кудеяров. — Ладно, прячь бумажку. Моя уже вон пришла. Подумай, время до завтра есть. Если решишься — подъезжай завтра к шести часам сюда. Спросишь Дымова.

— А что насчёт оплаты?

— Как себя покажешь.

— Слишком расплывчато.

— Ну хорошо, давай так... — он на пару секунд задумался. — Тридцать целковых, для ровного счёта. Получишь, если продержишься до конца вечера, и мой человек останется тобой доволен.

— Тридцатка…

— Это хорошее предложение. Многие за такие деньги целый месяц спину гнут.

Угу. Скепсис я изображал больше для виду. Тридцатка для меня — и правда неплохо для начала. По крайней мере, на еду и прочие карманные расходы хватит на ближайший месяц.

Только вот бесплатный сыр — он обычно в мышеловке. Да и то только для второй мышки.

— Привет дорогой! Ты не сказал, что мы будем не вдвоём, — услышал я позади женский голос и шуршание юбок.

— Да так, небольшой деловой разговор. Молодой человек уже уходит.

С Кудеяровым произошла мгновенная и очень странная метаморфоза. Матёрый опасный волчара куда-то исчез, вместо него возник трепещущий, поплывший, как растаявший воск, подкаблучник, не спускающий глаз с предмета своего обожания. Смотрелось это даже смешно. Он засуетился, как мальчишка, буквально подскочил со своего места, сам придвигая стул даме.

Впрочем, этому было объяснение, незаметное обычным людям, но прекрасно видное мне. На уровне тонких тел силуэт Фомы сейчас напоминал букашку, опутанную паутиной знакомых призрачных щупальцев.

— Да нет же, пусть остаётся. Это невежливо — прогонять человека из-за стола! — возмутилась дама. — Вы ведь не против составить нам компанию?

Она уселась на предложенный стул справа от меня, расправив пышную юбку. И, наконец, подняла на меня взгляд из-под шляпки с вуалью.

Глаза её на мгновение расширились от удивления, сменившегося быстро спрятанным ужасом. Узнала она меня только сейчас. Я же вспомнил её уже по голосу. Да и сложно не вспомнить попутчицу, с которой провёл трое суток в одном купе. Да что там в одном купе — в одной постели.

Ольга Николаевна Истомина, собственной персоной.

Так вот к какому жениху она ехала… Что ж, как говорится, мир тесен. И этот не исключение.

— Вынужден отказаться, сударыня, — поднявшись, ответил я, с трудом скрывая улыбку. — Мне и правда пора идти.