Княжич Соколов

Глава 18

Шесть человек уверенной походкой прорезали помещение среднего тренировочного зала номер восемь и возглавлял эту группу хмурый старый директор в парадном зеленом мундире. Трость находилась у Демьяна Афанасьевича под мышкой, а пугающе зловещее выражение лица не предвещало ничего хорошего.

По правую руку от него, держа кожаную черную папку в правой руке, шла Анна Зверева.

Одета она была во все тоже черное платье, только вот от радостного блеска в глазах и приподнятого настроения, которые сопровождали это платье утром, не осталось и следа.

На их место пришла куда более привычная непримиримая жесткость во взгляде и холодная отстраненность.

Четверку крепко сбитых мужчин в гвардейской форме, шедших за их спинами, я узнал по зловещему прерывистому дыханию бультерьеров, готовых по указу разорвать любую жертву.

— С каких пор директор лично посещает занятия первокурсников? — подавив внутреннюю ярость поинтересовался Суворов.

Голос вояки звучал жестко и куда громче, чем ему хотелось бы, выдавая высшую степень раздражения всем происходящим.

Демьян Афанасьевич Стародубский внимательно осмотрелся на ходу цепким взглядом, не сразу удостоив своим драгоценным вниманием Суворова, что многое говорило о настроении директора и его отношении к тому, что он сейчас видит.

— Давай без этого, Тарас, — суровым тоном ответил, наконец, директор, — ты что тут устроил? Мало тебе было последнего предупреждения в прошлом году?

— Да срал я на твои предупреждения, Демьян Афанасьевич, — подавился возмущением Суворов, — в этих стенах главное дисциплина и эффективность!

— Поэтому сегодня ты решил отчислить весь класс первокурсников?

— Шпана это мятежная, а не первокурсники, — гневно взмахнул рукой Суворов, — сейчас они не выполнили приказ о задержании преступника, завтра продадут родину и государя. К тому же у тебя еще семь классов перваков на курсе есть, не велика потеря.

— Мятежники говоришь, — посмаковал вырвавшееся слово директор, — весьма громкие слова, Тарас, — с нотками угрозы предостерег Стародубский.

Все еще пышущий раздутыми ноздрями как бык, Суворов хотел было высказаться в ответ, но, на миг, прикрыл глаза и смог смолчать.

— В прошлом году первый курс закончили всего трое твоих подопечных из пятнадцати, — продолжил Стародубский ровным голосом, — в очередной раз меньше, чем у любого другого инструктора. В этом же году, Тарас, ты решил пойти еще дальше?

— Не тебе указывать Суворову, как готовить офицеров к имперской армии, Демьян Афанасьевич!!! Род Суворовых занимается этим поколениями и не потерпит подобных оскорблений от старика в отставке, который десятилетиями не вылазит из своего уютного директорского кабинета! — взорвался Тарас Степанович.

Весьма влиятельный и могучий в иерархии Рюриковичей военный род Суворовых может многое себе позволить, и последнее время именно Суворовы лоббировали внутри клана мнение, что последнему члену угасающего рода Стародубских давно пора на покой.

— Вот тут ты не прав, Тарас, — проигнорировав эмоциональную нападку, хищно улыбнулся директор и тягучий эфир Стародубского окутал пространство вокруг Суворова и обрушил того на колени, — в этих стенах указывать я могу сколько и кому угодно.

— Что ты себе позволяешь, старик!!! — вскрикнул Суворов и побурел от натужных попыток подняться на ноги, — в царском лицее работают двадцать два члена рода Суворовых! Без нас вся система подготовки загнется!!!

— Теперь двадцать один, — подчеркнуто равнодушно уточнил Стародубский, — Тарас Степанович Суворов, сегодня ты перешел черту и отныне пожизненно отстранен от преподавания в царском лицее, твой пропуск аннулирован, как и все сопутствующие ему привилегии.

— Как я тогда попаду в свой дом?! — явно намереваясь позже оспорить произвол директора рыкнул Суворов.

— Это не твой дом, Тарас, а лицейский. Ровно, как и блок с тренировочным полигоном к нему прилегающий. Не переживай, я найду достойного жильца, а твои вещи соберут к вечеру.

— Ты не посмеешь!!! — не скрывая ярости взревел Суворов, — я живу там с десяти лет!!!

— Жил, — исправил его Стародубский и повел рукой, после чего пара жилистых мужиков в гвардейской форме подхватила лейтенанта Суворова под руки.

Ни один из тридцати девяти бойцов в серо-черной униформе не смел перечить высокопоставленному директору Стародубскому из Рюриковичей и уж тем более, даже в самых смелых мечтах, не помышлял встать на пути у гвардейцев его высочества.

— Род Суворовых этого так не оставит! — проскрежетал зубами Тарас Степанович.

— Уже оставил, — хитро прищурившись парировал Стародубский, — патриарх рода Суворовых уже уведомлен и обязался лично проконтролировать твой отъезд.

— Дядя?! — в ужасе округлил глаза Суворов и весь его былой напор и уверенность улетучились как дым, а гвардейцы поволокли поникшего вояку к выходу.

Убедившись, что с одной проблемой покончено, Стародубский медленно повернулся ко мне.

— Артемий Сергеевич, — окинул меня тяжелым осуждающим взглядом Стародубский, — и дня не прошло с вашего поступления, а я уже пожалел, что дал на него добро. Кажется, я просил вас не искать проблем.

— Я ничего не искал, Демьян Афанасьевич, — безобидно развел я руками, — у меня тут занятие по расписанию офицерского курса.

— Насчет этого курса мы с вами поговорим отдельно, Артемий Сергеевич, — бросив взгляд на часы и нахмурившись пуще прежнего пригрозил Стародубский, — но позже.

— СОКОЛОВ! — раздался гневный рык и из чистого любопытства я обернулся на звук.

Прямо в проходе, уперевшись крепкими руками в стену, полуоборотом натужно стоял Суворов. Только сейчас он смог вернуть свое тело под контроль после давления директора и изо всех сил сопротивлялся волокущим его гвардейцам.

— Я ВЫЗЫВАЮ ТЕБЯ НА ПОЕДИНОК ЧЕСТИ, СОКОЛОВ! — заорал Суворов, видимо только сейчас осознавший всю тяжесть последствий произошедшего.

Иначе как объяснить его отчаянное желание умереть?

— Я согласен, — невозмутимо отозвался я.

— Етиж твою, — чертыхнулся Стародубский, — НЕТ НЕ ВЫЗЫВАЕШЬ! — впервые при мне вышел из себя директор и, взмахом руки, торпедировал Суворова в коридор словно пушинку.

Пара охреневших, что их опекаемого вырвало прямо из рук, гвардейцев поспешили следом за летящим Суворовым, и входная дверь в зал захлопнулась.

— А ТЫ! — перевел директор на меня пульсирующий зелено-коричневыми волнами яростный взгляд, — ПЕРЕСТАНЬ СОКРАЩАТЬ ЧИСЛЕННОСТЬ ЦАРСКОЙ АРМИИ! ЗАДАЧА ЛИЦЕЯ РОВНО ПРОТИВОПОЛОЖНАЯ!

— Но ведь... — поднял я было палец, но передумал и оставил аргументы на потом.

Стародубский со злости аж на «ты» перешел и сейчас выглядел расположенным к конструктивному диалогу еще меньше, чем оставшаяся пара злобных гвардейцев за его спиной.

Этим то я что успел сделать? Ну вышел из аудитории через окно, подумаешь. Они и до этого уже были злые.

— Понял, сегодня никаких сокращений царский армии, — примирительно выдохнул я.

— НЕ СЕГОДНЯ, А ВООБЩЕ! — закатил глаза Стародубский, который в этот момент почему-то очень напомнил мне Звереву.

Практически полное совпадение мимики и осуждающей тональности голоса с ноткой вселенской усталости.

Жаль мое «Око» рядом со стариком не работает, проанализировал бы точнее.

На этот раз я молча кивнул, чтобы больше не докапывались до отдельных слов. Тем более в голове всплыло, как минимум, три рабочих варианта как обойти данное обещание в случае необходимости.

Убедившись в наличии минимального понимания в моих глазах, директор тяжело вздохнул и повернулся ко всем присутствующим.

— Шоу окончено! — громким басом объявил Стародубский, звонко хлопнув в ладоши, — солдаты, отправляетесь на перераспределение в западный рекрутский блок.

— Есть! — стройно отозвалась группа серо-черных и направилась к выходу.

— Лицеисты, — глубоким выдохом вернув себе доброжелательный тон безобидного старичка обратился Стародубский, — сегодня ваше занятие закончит Зверева Анна Руслановна, наш внештатный заменяющий инструктор. Прошу любить и жаловать.

С этими словами Демьян Афанасьевич откланялся и, недовольно поглядывая то на часы, то на меня, покинул помещение.

А вот пара гвардейцев, сопроводили его до двери и остались внутри.

Один у мужского входа, другой у женского. Не удивлюсь если вторая пара, как только выпроводит Суворова, то разместятся за окнами. Лица у гвардейцев хоть и злые, но не глупые, а значит, способны обучаться на своих ошибках.

Анна Зверева ощутимо удивилась просьбе директора, но пока Демьян Афанасьевич уходил, успела подавить эмоции и уверенно вышла вперед.

— Меня зовут Зверева Анна Руслановна и я буду вашим инструктором боевых троек.

— Надолго? — скептически отозвалась Кристина Гагарина.

— Не поняла? — вскинула бровь Зверева.

— Видите-ли, Анна Руслановна, — звонким и не скрывающим своего недовольства голосом отозвалась Гагарина, — на офицерском курсе между классами колоссальная конкуренция и, в данный момент, остальные классы первокурсников проходят занятия с настоящими инструкторами. Я лишь интересуюсь, как долго у нас будете преподавать вы, чтобы понимать, какую фору нам из-за за вас придется отыгрывать.

— Повтори-ка, — безэмоционально и внешне довольно безобидно проговорила Зверева, но я знал одну верную примету.

Если у Зверевой дергается глаз, то кому-то пора заказывать гроб.

— Нельзя сокращать численность царской армии, — мудро заметил я громким голосом.

— Так она еще новобранец, — не отводя взгляд от жертвы добродушно пропела Зверева.

— Бить аристократов тоже нельзя, — добавил я солидно, пытаясь отдать долг Гагариной.

Именно она, не считая Антона, первой вышла вперед и посмела напрямую возразить Суворову. Жизнь она мне не спасала, но поступок я оценил.

— Инструкторам можно, — отбила и второй мой аргумент Зверева.

А это скверно.

Официально разрешить Зверевой применять силу было еще более опрометчивым решением со стороны Стародубского, чем принять меня в царский лицей.

Демьян-то рисковый старик, оказывается.

— Бить? — недоуменно хлопнув глазками переспросила Гагарина.

Не смотря на всю свою помпезность и начитанность, оказалось, что Кристина совершенно не умеет считывать угрозу собственной жизни. Тяжеловато ей придется на курсе, конечно. Такое не зазубришь.

— Демьян Афанасьевич в тебе разочаруется, — вкинул я свой последний козырь и, на удивление, именно это и сработало.

От моих слов Зверева едва заметно вздрогнула, глубоко выдохнула и едким, но безобидным голосом ответила Гагариной:

— Моя квалификация более чем требуется превосходит минимальные требования к инструкторам и, если в вас есть хоть грамм таланта и усердия, то фору придется отыгрывать другим классам.

По лицу Гагариной было видно, что ее эти слова ничуть не убедили и она хотела бы потребовать доказательств словам, но что-то незримое остановило девушку в последний момент и она смолчала.

Зачатки инстинкта самосохранения видимо.

— Тогда, для начала, покажите на что вы, ребятки, способны, — с вызовом проговорила Анна Зверева и, развернувшись, пошла к тренировочным секциям в дальней части зала.