Здесь водятся драконы

* * *

— К Гибралтару торопятся. — сказал старший офицер. — оттуда, надо полагать, в Порт-Суэц, каналом в Красное Море — и через океан, к берегам Индокитая.

— В Индокитай, значит… — Греве опустил бинокль. — Значит, мы с ними ещё встретимся.

После того, как отряд покинул французский Брест, Греве объявил командам об истинной цели их предприятия, особо упомянув, что все, несогласные могут сойти на берег на ближайшей стоянке. Это было только справедливо — при найме им было сказано, что они будут участвовать лишь в перегоне кораблей, а не в боевых действиях под флагом чужого государства.

— А мы пошустрее будем, как полагаете, Карл Густавович? — заметил старший офицер, провожая взглядом французский ордер. — Узла на три верных, а то и поболе.

— На три с половиной. — отозвался Греве. Он давно привык, что сослуживцы коверкают его имя-отчество — вообще-то отца барона звали Вильгельм, а второе имя, «Густав», было добавлено, как это принято в Германии, в честь одного из близких родственников. — Но сейчас нам незачем гонки устраивать, побережём уголь. Может, до Бостона и дотянем, а то не хотелось бы затевать бункеровку в открытом море…

На пути через Атлантику их сопровождал германский угольщик — его машины позволяли не отставать от броненосцев.

— Я вас оставлю, господа. — сказал барон. — Пойду, придавлю подушку часика на полтора. Смена вахты к третьей склянке, ход экономический, десять с половиной узлов.

И быстро сбежал по трапу. Вахтенный офицер бодро гаркнул «Командир покидает мостик, но Греве не обернулся — зачем, если и так всё в порядке? Команда у него подобралась толковая, офицеры и матросы своё дело знали, машины и механизмы — новенькие с иголочки, угля и машинного масла вдоволь. Можно надеяться, что плавание — хотя бы первая его часть, переход из Штеттина в североамериканский порт Бостон — пройдёт спокойно. Разумеется, с учётом 'неизбежных на море случайностей» — но когда без них обходилось?

А пока — он запер каюту изнутри, присел на койку и пододвинул к себе первую стопку газет. Хорошо бы, прикинул он, покончить с этим до прибытия в САСШ, так что не стоит терять времени…

К третьей склянке он уже понял, что переоценил свои силы — одолеть все эти залежи газетных премудростей вряд ли получится и за полное кругосветное путешествие. Но кое-что он уже начал улавливать: всё дело в непростой политической ситуации в самом Китае, на чём, собственно, и основывается спланированная Бёртоном интрига.

…После окончания в 1864-м году многолетней войны, которую Цинская империя вела против мятежных тайпинов, страна пребывала в плачевном состоянии. Внутренние потрясения привели к тому, что страна оказалась поделена между двумя могущественными воинственными группировками — Южной, Сянской, во главе которой стоял клан Цин, и северной, хуайской, которую возглавлял Ли Хунчжан, наместник столичной провинции Чжили, что в цинском Китае являлось фактически высшей государственной должностью.

Эти группировки яростно соперничали за влияние при императорском дворе; наместники отдельных провинций либо сами входили в одну из группировок, либо принимали ту или другую сторону, в зависимости от изменчивой политической обстановки. Воинские подразделения, сформированные во время войны по европейскому образцу находились на содержании и фактически, под полным контролем губернаторов, превратившись в своего рода частные феодальные армии. Всё это могло привести истерзанную империю к новой войне, так что северянам и южанам пришлось договариваться. Но процесс этот шёл небыстро и мучительно — из-за непрерывных политических склок Китай сперва лишился острова Люцю, превратившегося в японский Рюкю, а в 1874-м году едва не потерял Формозу и Китайский Туркестан, раздираемый непрекращающимися восстаниями мусульманского населения.

Но главное противостояние между Севером и Югом Поднебесной разгорелось с обострением отношений Китая и Франции, случившегося из-за северной провинции Аннама, Тонкина. Интересы Сянскойгруппировки, державшей в своих руках юг, а так же союзных ей наместников провинций Сычуань, Юньнань и Гуанси, требовали полномасштабной войны с длинноносыми французскими варварами; Ли Хунчжану же, занятому укреплением собственной власти на севере Империи эта война была ни к чему. Он не собирался посылать войска отбивать тропические джунгли Тонкина — они требовались для того, чтобы сохранить влияние на маньчжурское правительство Поднебесной. То же касалось и Бэйянского флота, который Ли Хунчжан недавно начал создавать, опираясь на базу в Вэйхайвэе и ремонтные мастерские Люйшунькоу.

Позволить втянуть этот флот в войну означало для Ли Хунчжана в случае поражения огромные финансовые потери, утрату репутации при дворе (проигравших никто не любит, верно?). В случае же победы (весьма, впрочем, сомнительного, сели учесть мощь флота Третьей Республики) он практически ничего не получал — кроме укрепления позиций своих политических противников. А потому — ограничился посылкой на юг лишь одного (и далеко не самого сильного боевого корабля), а так же высадкой на Формозе некоторого количества пехоты с артиллерией. И если сухопутный отряд принял в боевых действиях довольно активное участие, то на море северяне ограничились демонстрацией присутствия, не сделав ни единого выстрела. Таким образом, Фуцзянский флот южан был предоставлен самому себе — и ожидаемо потерпел поражение.

Греве отодвинул стопку газет и задумался. Осталось понять, откуда взялось ожидание столкновения эскадры Курбэ и Бэйянского флота? До сих пор французов вполне устраивал нейтралитет адмирала Дин Жучана, более того — они планировали свои действия именно с учётом этого обстоятельства. Причина может быть одна: между китайскими кланами, контролирующими южные и северные провинции, наметились изменения, и весьма серьёзные, и это не могло обойтись без вмешательства британцев. И выкупленные броненосцы — часть этой интриги, которую русская разведка сумела вовремя просчитать… и принять меры. Недаром ведь их отряд беспрепятственно идёт предписанным маршрутом, создавая видимость, что события развиваются согласно плану, составленному в британском Адмиралтействе.

Ладно, пусть об этом думают Остелецкий с графом Юлдашевым. А его задача сейчас — подготовиться к весьма вероятному участию в боевых действиях. И для начала — по возможности тщательно изучить как силы неприятеля, так и те, на чьей стороне предстоит сражаться.

Греве снял с полки несколько книжек «Морского сборника». В одном из них отыскалось требуемое — большая статья, посвящённая Бэйянскому флоту. Итак: командующий — адмирал Дин Жучан, протеже и верный сторонник упомянутого Ли Хунчжана; главная база флота — гавань Вэйхайвэй, корабельный состав… Барон встал из-за стола, вызвал вестового, велел тому принести из буфета чай и бутерброды, прошёлся туда-сюда по каюте, разминая ноги — и вернулся к чтению.

Основу сил Дин Жучана составляют канонерские лодки. Деревянные парусно-винтовые «Цаоцзян», «Чжэньхай» и «Мэйюнь» построены на шанхайских верфях в конце 60-х годов и вооружены четырьмя девяностофунтовыми дульнозарядными нарезными орудиями каждая, являются слабейшими в составе флота.

Куда более серьёзную силу представляют семь канонерок так называемого «рэнделловского» типа, построенные в Англии. Эти имеют частичное бронирование (рубка и прикрытие орудия) и несут, кроме четырёх лёгких двухсполовиной- и трёхдюймовых пушек по одному тяжёлому армстронговскому орудию британского калибра 280 миллиметров. Построенные на верфях в городе Эльсвик, они получали условные обозначения по буквам греческого алфавита — «Альфа», «Бета,» Гамма' и так далее. Китайцы дали им другие имена — «Фэйдин», «Цедин», «Чжэньдун», «Чжэньси», ' Чжэньчжун',«Чжэньнань» и «Чжэньбянь» — однако в иностранных источниках их по-прежнему именовали «алфавитными». Предназначенные для защиты прибрежной полосы и портов они являют собой достаточно серьёзную угрозу для крупных боевых единиц, вроде входящих в состав французской эскадры броненосцев и броненосных крейсеров.

Кроме канонерок, Дин Жучан располагает несколькими малыми крейсерами, преимущественно, учебными и посыльными, так же деревянными, китайской постройки. Кроме них имелись закупленные в Англии безбронные стальные крейсера так называемого «элсвиксого» типа — не совсем даже крейсера, а нечто среднее между канонерскими лодками и крейсерами. По замыслу конструктора Уильяма Армстронга, эти небольшие и дешёвые боевые единицы, вооружённые парой тяжёлых орудий калибра 254 миллиметров, способны противостоять даже боевым кораблям линии — таким, скажем, как рангоутные броненосцы. Отсутствие брони предполагалось компенсировать малыми размерами и быстроходностью, позволяющей навязывать противнику свой рисунок боя. «В настоящее время, — заявлял Армстронг, — ни единый корабль британского флота не способен сразиться с ними один на один, не мог бы настигнуть их или уйти от них, если бы благоразумие продиктовало необходимость отхода…» Всего для Китая было построено два таких крейсера, «Чаоюн» и «Янвей». На смотре в Портсмуте, состоявшемся перед отправкой заказчику, они произвели настоящий фурор — однако британское Адмиралтейство отнеслось к новинке с изрядным скепсисом и от приобретения подобных кораблей для Королевского Флота отказалось.

Решающую роль тут сыграла ограниченная мореходность «элсвиков», из-за чего тем было затруднительно действовать даже в Ла-Манше. В самом деле, для перехода на Дальний Восток им пришлось надстроить борта в оконечностях, запечатав орудийные порты. Тем не менее, оба крейсера благополучно прибыли в Вэйхайвэй и теперь, вместе с «рэнделловскими» канонерками составляют основу боевой мощи Бэйянского флота.

Греве задумался. На бумаге силы китайцев выглядят неплохо. Но уж очень серьёзный у них противник — адмирал Амадей Анатоль Проспер Курбэ, хоть и запятнан поражением в битве с английской эскадрой у берегов Французской Гвианы, где он едва сумел спастись со своего тонущего флагмана (броненосец «Кольбер» был отправлен на дно таранным ударом «Беллерофона»), по праву считается одним из самых опытных и храбрых флотоводцев Третьей Республики.

И сила у Курбэ немалая. Прежде всего — три однотипных броненосных крейсера (в литературе их порой относят к броненосцам II-го ранга или броненосцам-стационерам) «Ля Галлисоньер», «Викторьез» и «Триомфан».

Заложенные ещё до франко-прусской войны по проекту знаменитого кораблестроителя Дюпюи де Лома, они задержались на стапелях к моменту входа в строй почти через десять лет после начала постройки, успели изрядно устареть. Все три имеют деревянный корпус с характерным для французской кораблестроительной школы сильным завалом бортов, парусным рангоутом, обязательным для судов, несущих службу в колониях — и, разумеется, огромных размеров тараном. Броневую защиту составляют полные броневые пояса из кованого железа; вооружены шестью орудиями калибром в двести сорок миллиметров — четыре в центральной батарейной палубе, в углах бронированного каземата, и два в барбетах на верхней палубе, и казематы и барбеты так же защищены бронёй. Кроме артиллерии главного калибра, «Ля Галлисоньер», «Викторьез» и «Триомфан» имеют обширный набор противоминной артиллерии и, в качестве дополнительного вооружения, буксируемые плавучие торпеды конструкции Джона и Фредерика Харви.