Егерь Императрицы. Граница

Заключение

В лагере при болгарской деревне Кючук-Кайнарджи 10 июля 1774 года был заключен мирный договор между Российской и Османской империями. Он завершил первую турецкую войну императрицы Екатерины II и подтвердил завоевания России в рамках предыдущего Белградского договора от 1739 года. Известие о мире долетело до Санкт-Петербурга за рекордный по тем временам срок — тринадцать дней. Через неделю прибыли и подробности от главнокомандующего Первой Дунайской армией.

В честь заключения мира был дан артиллерийский салют со стен Петропавловской крепости из 101 пушечного выстрела. Начались праздничные торжества. Все улицы столицы заполнились толпами народа. У церкви Рождества Богородицы на «Невской першпективе» было оглашено донесение Петра Александровича Румянцева, а у Аничкова моста — текст правительственного объявления, которое громогласно зачитал сам секретарь Сената. Группы всадников-кавалергардов скакали по улицам, извещая жителей о долгожданном мире. Началось торжественное шествие во главе с самой императрицей. В праздничной колонне вместе с генералами и сенаторами шли вестники мира с белыми кружевными перевязями через плечо и с пучками лавровых веток в руках.

Но с торжествами немного поторопились. Ратификация договора с Турцией под влиянием нескольких европейских держав затянулась. Особенно ретиво этому способствовала французская дипломатическая миссия в Константинополе, желавшая подтолкнуть турок к продолжению войны. Для этого было искусно надумано множество причин несогласия султана по ряду пунктов договора. Особенно же всех недоброжелателей не устраивало условие независимости Крыма. Появилось и вздорное письмо, на которое Румянцев с упреком ответил, действуя на самолюбие Абдул-Хамида I: «…Дело столь торжественное, как мир, в своем исполнении не терпит ни отлагательств, ни остановки, и я должен Вам сказать, не обинуясь, что ни один пункт в трактате не может быть нарушен без того, чтобы не нарушены были и все статьи его, и самое главное основание — это искренность и добросовестность. Перемена священных договоров вслед за их постановлением была бы предосудительна достоинству и славе высочайших дворов».

В конечном счете, благодаря твердости и умению Румянцева, договор все же был ратифицирован без каких-либо уступок туркам в январе 1775 года.

А в самой России в это время шла борьба с бунтовщиком Пугачевым, который еще в 1773 году объявил себя «воскресшим» императором Петром III. Вообще, эти годы были богаты на самозванцев. По свидетельству современников, их во время правления Екатерины было около четырех десятков.

Войска Емельяна Пугачева взяли 12 июля 1774 года Казань и готовились уже идти на Москву. В ней же чернь была в таком настроении, что правительство резонно опасалось, «чтобы Пугачев не наделал в ней какой ни на есть пакости». Вера в него во второй столице империи и в окружающих землях была очень сильна, поэтому первопрестольная и была избрана местом для его суда и казни после подавления восстания.

Сама казнь состоялась 10 января 1775 года. Приговор Сената был: «смерть через четвертование». Но принципиальная противница вообще любых казней государыня Екатерина отдала тайный приказ, и палач вначале отрубил приговоренному голову и лишь потом исполнил само четвертование, отрубая Пугачеву конечности. Отрубленные части тела несколько дней выставлялись возле московских застав, потом они были сожжены вместе с телом, а пепел развеян палачами. Через две недели после этого в Москву прибыла сама императрица, и здесь для народа были устроены увеселения.

В России вообще издревле существовала традиция устраивать массовые народные гуляния при вступлении на трон русских царей. Даже когда столицей империи стал Санкт-Петербург, короноваться все равно продолжали в Москве. На этот раз празднование победы над турками и заключение мира было решено проводить здесь же. Эти торжества должны были поставить Екатерину в ряд чтимых народом монархов, действующих во славу России. Роскошью и разнообразием сего праздника императрица старалась возвысить блеск своего двора и затмить им тревожное время чумного бунта, пугачевщины и длительной кровопролитной войны.

Государыня отвергла все предложенные ей проекты и придумала сценарий празднования лично. Огромное пространство Ходынского поля было застроено деревянными замками, павильонами, минаретами, домами, мельницами и панорамными сценами. Тут же были устроены ярмарки, эстрады с декорациями для театров, подмостки в виде кораблей, места для раздачи пищи, а в специальных фонтанах били струи из виноградного вина. В праздновании приняли участие более шести десятков тысяч человек, которые, по воспоминаниям современников, «веселились, как только можно».

Торжества длились несколько дней и прошли в атмосфере высочайшего патриотического подъема. Они были настолько яркими, что надолго отложились в народной памяти. Многие вельможи и состоятельные дворяне у себя в имениях позднее строили сооружения, подобные тем, которые возводили архитекторы на Ходынском поле.

Большое количество офицеров по случаю виктории получили повышение в чинах и премиальные. Герои войны, военачальники из бригадиров и генералов были представлены к орденам Российской империи. Многие из них получили шпаги с золотыми эфесами, осыпанными бриллиантами, имения и большие денежные выплаты.

Для нижних чинов была отчеканена особая серебряная медаль «Победителю» необычного вида — в виде ромба и впервые на Георгиевской ленте. Почти сто пятьдесят тысяч этих медалей раздавались участникам первой турецкой войны вплоть до 1780 года.

Русская армия, разбив неприятеля, отходила из Румелии, Валахии и Молдавии на свою территорию. Большая часть ее сил оставалась возле Днепра, защищая новые южные земли империи от угрозы Очаковской группировки турок, и прикрывала ее он возможных враждебных действий ногайских и крымских татар.

На Буге же в это время создавался прообраз будущих пограничных войск. Основными силами здесь выступали казаки Бугского войска и русские егеря. Именно тут и будет со временем сформирован целый егерский корпус под командованием генерал-майора Кутузова Михаила Илларионовича, который покроет себя славой в будущих сражениях под Кинбурном, Очаковым и Измаилом.

В Крыму в это время оставались русские гарнизоны в Керчи, Еникале и Кинбурне. Освободив из рабства более десяти тысяч русских пленников, все остальные войска ушли из него на север. На полуострове же шла ожесточенная борьба между русской и турецкой партиями.

Могла ли Екатерина в 1774 или 1775 году присоединить Крым к своей империи? С военной точки зрения — да, конечно же, могла. Сил у России в этом регионе было достаточно. Но была надежда, что татары сами выберут пророссийскую сторону, ведь во главе ханства стоял Сахиб Гирей, весьма симпатизирующий ей.

Далеко не все татары были за союз с Россией. Некоторые из них стояли за полную независимость, а другие жаждали восстановления традиционных связей с Портой. Крыму еще предстояла ожесточенная внутренняя борьба, вмешиваться в которую на этом этапе Екатерина считала неразумным. Сейчас был важен дипломатический аспект. России нужны были мир и союзники в неизбежной будущей войне с Турцией.

Потенциального противника — Австрию — Екатерине удалось вывести из числа врагов за счет… Польши. Австрия, Пруссия и Россия, договорившись, ввели свои войска на территорию агрессивного и неспокойного соседа. Получив свою «долю» на севере, Австрия согласилась с независимостью Крыма и с присоединением к России земель в Малороссии и на Тамани. Правда, для наступления мира императрице пришлось пожертвовать Балканами, что теперь ставило в сложное положение греков и южных славян, которые восставали против гнета османов и рассчитывали на помощь православного северного государства. Многим из них пришлось покинуть родные места и переселиться в русское Причерноморье. Целые полки, в основном конные, пикинерские, состояли из сербов, валахов, молдаван, болгар и греков. Россия не могла сейчас воевать за Балканы. Ей был нужен мир. Ей позарез было нужно это мирное десятилетие, дабы решить все свои экономические проблемы, перевооружить армию, основать черноморский флот, заселить южные губернии, провести реформы и, наконец, залечить раны от кровавого внутреннего конфликта.

Всему свое время.

Россия усиливалась! Россия никогда, ничего и никому не забывает!

Конец шестой книги.