Подпоручик из Варшавы

Чтобы разобраться с устройством финского пистолета-пулемёта, много времени мне не потребовалось. Не то, чтобы я когда-то был великим мастером-оружейником и мог сразу же понять устройство любого вооружения, попадавшего мне в руки, но… В общем – я… и так знал, что чтобы выстрелить нужно жать на спусковой крючок. «Суоми» же уже был взведён, патрон дослан в патронник, а мне оставалось лишь понять, как перезаряжать коробчатые магазины. Впрочем, после нескольких движений руками с соблюдением определённой техники безопасности мне удалось разобраться: ствол в небо, палец подальше от спуска – я же не знал, как поставить оружие на предохранитель. Впрочем, найдя выступающую защёлку магазина, проблема исчезла сама-собой…

Один из контрразведчиков, как и было разработано ранее планом, оставался на улице вместе с не по плану разлёгшимся нашим раненым. Мы же, с Врубелем, приведя оружие к бою, не сговариваясь бросились следом за остальными офицерами, которые уже ворвались в дом, но оказались зажаты на первом этаже за большими колоннами.

– Сверху бьют! В два ствола! – Прокричал мне по-польски один из контрразведчиков. Я что-то ответил, а сам, борясь с колотящимся сердцем и трясущимися руками, высунувшись из-за дверного косяка, и, взяв на прицел лестницу наверх, прокричал:

– Давлю!

Первая моя излишне длинная очередь никого не достала. Сразу патронов десять ушло «в молоко». Впрочем, ожидать от совершенно незнакомого оружия чего-то иного я и не собирался – всё-таки «Суоми» – это не знакомые мне по реконструкциям охолощённые ППШ, ППС или МР-38/40. Я вообще не помню, чтобы у кого-то из знакомых реконструкторов был хотя бы ММГ пистолета-пулемёта КР-31 «Суоми». А тут, взяв этот автомат в первый раз в руки, мне сразу же приходится из него стрелять.

Впрочем, уже следующая очередь вышла несколько короче – всего патронов пять я высадил в сторону противника, заставив отступить, отпрянуть, спрятаться за лестничным пролётом обоих стрелков. Этим и воспользовались мои товарищи – разделившись на две группы, они тут же нырнули в обе комнаты по левую и правую сторону от коридора.

Послышались пистолетные выстрелы.

Пока контрразведчики зачищали комнаты первого этажа, то и дело перестреливаясь с местными бандитами, я, держал под огнём лестницу с которой нас целых два раза пытались контратаковать. Впрочем, благодаря пистолету-пулемёту и узкому пространству, отражать такую атаку было весьма просто. Гранат же у противника не было и расчистить себе ими дорогу они не могли. Я же, за счёт превосходящей огневой мощи точно убил одного из бандитов, и, вроде как задел второго. Но это уже не точно.

В любом случае – для практически вчерашнего студента (а провёл я в этом времени около трёх месяцев), как по мне, далеко не худший результат. Тем более, что у меня уже был шанс сложить свою голову ещё там – в Варшаве.

Сколько я держал эту лестницу – не знаю. Времени следить за часами как-то не было – всё боялся, что стоит мне только отвлечься, как тут же на прорыв пойдут бандиты со второго этажа, и, тогда всё будет зря.

Конечно, на улице их перехватит контрразведчик, который остался с раненым, но для меня уже точно всё могло закончится.

Первой вернулась группа контрразведчиков, которая пошла налево. Поручик Гжегош с тем самым «шустрым» офицером, которого в дежурке попытались огреть радиоприёмником. Ещё через несколько минут вышел Врубель, который зачищал помещения справа.

– Ваш человек, поручик, ранен в руку. Ничего серьёзного, но я его оставил охранять задержанного. – Коротко сообщил капитан.

Поручик утвердил распоряжение Врубеля. Все стали ждать только меня – пока я набью магазины патронами. Использовав всю свою россыпь, я мог констатировать, что боеприпасов у меня не то чтобы очень много: всего два магазина на двадцать патронов, плюс два магазина на восемь патронов к пистолету. Сообщив об этом, после разрешающего кивка поручика Гжегоша, один из контрразведчиков набил мне ещё один магазин-двадцатку.

Первая насущная проблема была снята. Осталась вторая – как штурмовать второй этаж? Бронежилетов у нас нет, да и я не уверен, изобрели ли их уже?[3]

Наступила, как пишут в книгах, звенящая тишина, которую прервал поручик Гжегош:

– Кто пойдёт?