Бояръ-Аниме. Одаренный: кадет

* * *

Пробуждение было болезненным. Я разлепил глаза и понял, что нахожусь в каком-то темном помещении. Опять те подвалы, куда меня привели прошлый раз? Не похоже. Потолки тут были другими, не такими высокими, да и акустика не такой гулкой.

Я боялся, что от удара по голове (уже которого по счету?) печать окончательно треснет, но все обошлось.

Хотя насчет последнего я не было уверен.

— Пленник очнулся, мой повелитель, — произнес кто-то.

Меня тут же схватили чьи-то крепкие руки и подняли. Удалось оценить обстановку в полной мере. Я находился в храме — в самом настоящем, обычном храме. На стенах висели иконы, с которых на меня угрюмо и с каким-то молчаливым упреком смотрели святые, будто я в чем-то был виновен и грешен. У алтаря горели свечи. И только вместо святой книги там покоился самый настоящий человеческий череп.

Меня поставил в центр помещения. Руки связали за спиной, на шею надели какой-то браслет, от которого веяло холодной силой.

«Блокиратор!» — понял я. Значит никакого использования Дара.

Около меня размесило двое охранников. У каждого — по стволу. Чуть дернись — и нашпигуют свинцом. Ситуация дрянная.

Вокруг стояли люди, все в монашеских черных нарядах, лица скрыты балахонами. Рясы были украшены рунами, у всех разными, и только на груди у каждого был одинаковый знак — похожий на кресс знак, вписанный в треугольник.

В дальнем углу на чаще дымилась полынь, распространяя по помещению горьковатый терпкий дым.

У престола стоял Распутин. В храме было темно, свет от свечей едва мог разбить тьму, и мрак окутывал безумца словно это был его плащ.

— Почему я не удивлен увидеть вас тут вновь? — съязвил я.

Распутин не удосужился ответить, просто смерил меня взглядом, полным презрения — словно глянул на букашку. Один из охранников ударил меня в висок, и я на мгновение выключился. Меня встряхнули, вновь поставили на ноги.

Вот уроды! Бить связанного особого ума не надо. А вы попробуйте освободить мне руки и сразиться один на один. Что, слабо?

— Возликуйте! — зычным басом произнес Распутин, и звук его голоса прокатился по сводам, сотрясая воздух. — Сегодня наша община «Путь-Свят-Ра» вступит в стадию пика своего триумфа. Запомните этот день. Он — начало отсчета нового времени. Нашего времени!

Распутин спустился с престола, подошел к иконостасу. Мне на мгновение показалось, что святые на иконах стали еще злобней. Сквозняк пробежался по огонькам свечей, затушив несколько.

— Путь-Свят-Ра! — воскликнули адепты, вскинув правые руки в приветствии.

— Путь-Свят-Ра! — в тон им воскликнул Распутин.

Адепты принялись восклицать странные звуки, похожие на обезьяний крик.

Распутин улыбнулся, довольный таким приветствием. Потом поднял руку, давая команду всем замолчать. Тут же все затихло.

Распутин достал из-за пояса нож, тот самый, которым в прошлый раз чуть меня не исполосовал. Кажется, в этот раз печальной участи мне не избежать.

Распутин подошел ко мне, взгляну прямо в глаза. И я почувствовал, как пол под ногами начал словно плавиться. Мощная волна ментального воздействия едва не поджарила мне мозги. Я попытался создать блок, но тот же ощутил, как обруч на моей шее сомкнулся крепче, перекрывая мне доступ кислорода.

Я дернулся, но получил за это удар в грудь. Перед глазами все поплыло.

Распутин вскинул руку вверх, и ауральная проекция моего тела вдруг появилась в воздухе и начала блекло светить синеватым свечением. Адепты удивленно зашумели.

— Путь-Свят-Ра! — звериным рыком прорычал Распутин.

Адепты вновь вскинул руки, и я вдруг почувствовал, как все вокруг начало опутываться потоками силы. Их создавали присутствовавшие, в этом не было сомнения. И вся эта сила, сплетаясь, словно нити в канат, потянулась змеей к Распутину. Тот закрыл глаза и бормотал какую-то молитву.

— Саша! — вдруг выкрикнул знакомый голос.

Я с трудом обернулся. В дальнем углу, привязанная на стуле, сидела госпожа Смит. Вид у нее был жалок, ее били. Видимо издевались так сильно, что она потеряла сознания и только сейчас, когда холодные течения чужой силы окутали храм, очнулась.

— Они... пришли... я...

Раздалась звонкая пощечина.

— Я сделала! Саша, я... — и вновь пощечина, такая сильная, что Смит вскрикнула и тяжко застонала.

Ей тут же засунули в рот кляп.

Я дернулся, но рывок этот был слабым — меня держали крепко, да и ментальное воздействие Распутина было слишком крепким.

Глава секты продолжил ритуал. Я ощущал, что как он создает замысловатые конструкты и печати, готовясь к высвобождению Архитектора.

Распутин что-то гортанно крикнул, и адепты принялись покачиваться в стороны. Потоки силы тут же выровнялись, потекли к Распутину, оплели его ноги, руки, туловище. Сектант удовлетворенно закивал головой.

Я видел, как глаза безумца начали светиться красным светом — в прямом смысле красным, словно стоп-сигналы у машины. Меня аж передернуло от жуткого вида.

Распутин поднял нож и резанул им пространство вокруг себя. В воздухе осталась красная отметина. Адепты вновь удивленно зашептались. Я не удивился, услышав в этом гуле голосов, голос Дантеса и Брауна.

Распутин сипло рассмеялся. И пошел на меня.

Я почувствовал, как внутри меня что-то забилось, словно пытаясь вырваться из плена.

«Архитекрор!» — с ужасом понял я.

Он чувствует, что скоро освободиться. Чувствует, что цель, к которой он так долго стремился, совсем близко.

Я закрыл глаза и увидел, как по печати потекли россыпи мелких трещин. Архитектор изо всех сил бился внутри, пытаясь вырваться.

Распутин приблизился ко мне. Глаза его немилосердно горели, словно в них плеснули кислотой. Сектант одним резким движением рассек воздух над моей головой, ровно в том месте, где находился ауральный двойник.

И в ту же секунду меня прорезала страшная боль.

Боль, колючая и жгучая. Боль, нестерпимая и страшная.

В то мгновение я забыл обо всем. Меня окунуло в океан боли и ничего, кроме этой боли вокруг не было.

Адепты закричали:

— Путь-Свят-Ра!

— Путь-Свят-Ра!

А я закричал в ответ, истошно и дико:

— А-а-а-к-х!

Сдерживающая печать глухо лопнула, осколки полетели во все стороны, высвобождая монстра. Хлынул свет, холодный, чужой. Короткие росчерки красных молний сплелись в воронку, из которой показалась жуткая морда.

Я вдруг всей кожей ощутил дыхание надвигающейся смерти. Оно сдавило грудь, навалилось многотонной массой.

— Путь-Свят-Ра! Путь-Свят-Ра! — срывая горло, орали вовсю адепты.

Их крики сотрясали воздух, пронизывали его словно колья. Где-то в гулу в ужасе забилась Смит.

В нос ударил запах горелой плоти и шерсти.

Пот потолком храма забился чей-то жуткий низкий рык. Но кричал уже не я. Архитектор. Огромным плазменным шаром он вырвался в пространство нашего мира, злой и беспощадный.

Распутин вскинул руки вверх, приветствуя пожирателя миров.

Архитектор был на свободе.