Шведский стол

Глава 1

1704 год, январь, 5. Москва

В первой половине декабря в Москву съехалось несколько посольств. И Габсбурги, и Бурбоны, и прочие. Разве что шведы не явились, проигнорировав это мероприятие.

Обсуждали вопросы войны.

Точнее ее прекращения.

Ну и, заодно, касались матримониальных планов.

Осторожно.

Но настойчиво.

Предельно прозрачно намекая, что у Петра есть сын, которому скоро жениться. Так-то им всем было наплевать на это. Однако Россия очень громко о себе заявила победой под Нарвой. Даже громче, чем положено. Из-за чего ее стали учитывать в больших политических раскладах…

— Отец, прошу, не спеши! — воскликнул Алексей, после завершения очередной череды приемов, когда Петр таки решил с ним «серьезно поговорить».

— Ты смотри какие невесты!

— Они же больные!

— Почему⁈ — опешил Петр.

— Помнишь я тебе рассказывал о проблемах близкородственных браков? Много раз рассказывал. А из представленных особ нет ни одной без этой беды.

— С чего ты взял то?

— Я на каждую из них еще по прошлому году собрал сведения. Это оказалось не так сложно, как я думал.

— Ну… — недовольно заворчал Петр, которому совершенно не нравилась такая позиция сына.

— Сам посуди. Брак это какой будет?

— В смысле?

— Это династический брак. Политический акт. А он должен иметь обоснование, дипломатическое, хозяйственное и евгеническое.

— Евге… что?

— Евгеника. Это наука о селекции, применительно к человеку, с целью повышения выборочных качеств у потомства. Чтобы выгоды были евгенические важно, чтобы девушка как минимум являлось здоровой. Как минимум. Ну и обладала каким-то важным и ценным качеством или качествами, которые мы хотим увидеть у потомков. Какой-то особый ум, здоровье, красота. Да что угодно полезное.

— Ты говоришь о людях, как о лошадях.

— Так или иначе, это резон. Если мы хотим, чтобы наши потомки были умнее и ловчее нас, то разумно выбирать жен с умом. Хотим рост? Подбираем раз за разом высоких. Хотим крепкое здоровье? Ищем тех, которых ломом не перешибешь. Ну и так далее. Как бы грубо это не звучало, но это разумный резон.

— Возможно. Возможно. — нехотя кивнул Петр. — Хотя это звучит мерзко и жутко.

— А все предложенные кандидатуры — невозмутимо продолжил Алексей, — ведут к ухудшению породы. Ну или во всяком случае, не к ее улучшению. У многих признаки вырождения на лице. Что и не удивительно, так-как и предки много шалили с родичами.

— Ладно. Но дипломатические резоны у них у всех серьезные.

— И тут я хочу тебя разочаровать. Мы для них кто? Варвары. Это не фигура речи. По моим сведениям, они нас и там, в Европе так называют, и тут. Если хочешь, дам почитать кое-какие стенограммы. Там такое, что закачаешься. Вписываться за нас они точно не будут. А нас постараются втягивать воевать за свои интересы. И не только. И чем более влиятелен дом, тем хуже. Габсбурги — это вообще катастрофа. Мы вообще рискуем превратиться в их мальчиков на побегушках.

— Хм. Не любишь ты их. Не любишь. — усмехнулся Петр. — Хозяйственные выгоды, полагаю, это в твоем понимании приданное?

— Да, но не только. Приданное движимым имуществом, а лучше землей. Наследство. Например, у монарха есть только дочь. И в этом случае брак с ней позволяет рассчитывать на унаследование короны ее отца. Также это доступ к специалистам или каким-то важным товарам. Торговые возможности. И так далее.

— И ты считаешь, что предложенные невесты нам не подходят?

— Изучив вопрос я остановился на четырех вариантах. Не только среди представленных, а вообще, среди изученных. Но все они проблемные.

— Ну ка, ну ка, — произнес Петр и уселся поудобнее. — Я весь внимание.

— Первый и самый очевидный — сестра Карла Ульрика Элеонора. У Карла нет детей и, весьма вероятно не будет. У него с головой какая-то хворь в этом плане. Он их сторонится. Говорят, боится даже наедине оставаться. Поэтому брак с Ульрикой может открывать возможность унаследовать Швецию, объединив страны личной унией. Да и политически такой брак самый естественный финал войны. Объединив же усилия со Швецией, мы разнесем в пух и прах Речь Посполитую. Просто поделив ее. И вообще превратимся в самых опасных хищников Европы. Плюс торговля. Много дешевого и хорошего железа с медью — полезно. Да и шведские порты, если мы сможем ими пользоваться — огромное преимущество.

— Сказочная картина, — согласился отец. — Но есть и дурное?

— К сожалению. Первое — у нее высокий градус инбридинга. То есть, слишком много близкородственных браков у предков. Она вырожденка. И проблемы с женщинами у ее брата — Карла — это один из звоночков. Второе — религия. Они с братом фанатичные лютеране, а потому они не согласиться принять православие. Без чего в России народ ее не признает.

— И все?

— А этого мало?

— Допустим с религией можно решить. А вот этот… как его…

— Инбридинг?

— Да. Этот самый брединг. Это точно?

— В этом вопросе они вполне могут конкурировать с Габсбургами.

— Мда… — покачал головой Петр. — Кто там дальше?

— София Доротея Ганноверская. Относительно здоровая, во всяком случае, на фоне европейской высшей аристократии. Но лютеранка, что может стать проблемой. И пользы от нее почти что и нет. Ее отец претендент на престол Англии. И в теории может его занять. Но Англия сейчас в тяжелом кризисе, и я не уверен, что она вновь сможет объединить острова под своей рукой. Сам же Ганновер нам мало интересен. Разве что как возможность базироваться там нашему еще не существующему балтийскому флоту. Да и то — не факт. Что еще? Довольно умна. Увлекается наукой и искусством.

— А специалистов через нее можно нанять?

— А какие там в том Ганновере специалисты? Мы на общих основаниях их с тем же успехом найдем. Нет. Она девушка в общем-то неплохая. Но мы от этого брака ничего не приобретем кроме жены для меня. Зато нас станут постоянно втягивать во всякое говно.

— Ладно. Третий кто?

— Изабелла Фарнезе Пармская. Практически тоже самое, что и София. Относительно здоровая, но столь же бесполезна. Разве что связи ее семьи в Италии и вообще южной Европы могут помочь с наймом специалистов. Но я бы на это не рассчитывал. В отличие от Софии она католичка. И еще большой вопрос, кто охотнее пойдет на принятие православия — лютеранка или католичка.

— Еще одна ни рыба, ни мясо?

— Да. Как и Софья, Изабелла вполне годится как запасной вариант. Если толкового брака не выйдет.

— Хорошо. Кто последний?

— Шахрабано Бегум Сафави.

— Кто⁈ — выпучился Петр.

— Младшая сестра нынешнего шахиншаха Ирана, сиречь Персии.

— Ты серьезно?

— Она здорова. В тех краях близкородственные браки не практикуют, а правитель обычно держит гарем, собирая туда лучших женщин. Так что в этом плане все хорошо. Дипломатически такой союз формирует крепкую коалицию против османов. В хозяйственном же значение тоже польза. Унаследовать Иран ни я, ни мои дети не смогут, разумеется. Но это и не нужно. В Иране очень высока роль семьи. Крайне высока. В широком смысле этого слова. Рода. Поэтому этот брак сделает нас близкими родственниками правителей Ирана. Что облегчит торговлю и вообще ведение дел. И нам, и им. Причем облегчит очень сильно. Если ни мы, ни они не будем совершать глупости, то на выходе получится очень могущественный и многогранный союз, благодаря которому и мы, и они получат огромную экономическую пользу.

— Ты думаешь? Мне кажется Иран очень прохладно к нам относится. Во время войны с османами помог, позволив купить у себя лошадей. Но и все. Развивать торговлю особо не спешит.

— Потому что мы не только иноверцы, но и чужие. Впрочем, здесь кроется главная беда — религия. Она мусульманка из шиитов. А отказ от своей веры в исламе очень тяжкий грех.

— Тогда чего ты мне ее называешь, раз брак этот невозможен?

— Если найти лазейку, то она — лучшая кандидатка.

— Кто на втором месте?

— Ульрика шведская. Но здесь нужно все хорошо взвесить. Здоровье. Да и брак с ней едва ли возможен в большей степени, чем с персидской принцессой. Опять же — из-за религии. Она фанатичная лютеранка.

— Ты слышишь? Каково? — спросил царь у Меншикова, который молчаливо сидел в стороне и медленно жевал сухофрукты, слушая. Кстати, иранские, полученные в рамках торговли.

— А мне нравиться, как Алексей рассуждает.

— Нравиться? — со смехом переспросил Петр. — Да он натуральное чудовище механическое. Никаких эмоций. Не жену себе выбирает, а словно кобылу на торговом ряду. Зубы проверяет. Шерсть. Копыта.

— А он себе ее выбирает?

— А кому?

— Леша же рассуждает только о том, какая польза и вред от такого брака для державы. И выбор, честно говоря, кислый. Персидскую принцессу, как ее?

— Шахрабано.

— Ну и имечко. — покачал головой Меншиков. — В общем, Шурочку мы вряд ли получим. Религия не даст. Улю, наверное, можно добыть. Только ты Минхерц при этом имеешь все возможности полюбоваться на больных внуков. Я правильно понял? — спросил он у Алексея. Тот кивнул. — Вот. Ну а Софья и Белла бесполезны. Выбор прямо скажем, небогатый.

— А других нет? — спросил царь, обращаясь к сыну.

— Из более-менее влиятельных домов — нет. Точнее есть, но там все еще хуже. Если не этих, то, я мыслю, нужно как дед — созвать по старинному русскому обычаю смотр невест. И из каких худородных выбрать девиц как можно более подходящую с точки зрения евгеники.

— Успеется! — нахмурился Петр. — Подумать надо…

На этом тот разговор закончился. И Алексей отправился к себе — в Воробьев дворец. Дел то хватало. Особенно в мастерских. Да и мануфактура, что должна была станки и инструменты изготавливать, требовала его постоянного внимания. Однако, уже через пару часов, прибежал слуга, сообщая, что явился Василий Голицын. Зачем? Вестимо. Продолжать этот разговор о невестах.

Хотелось его проигнорировать. Но парень тяжело вздохнул и направился в сторону дворца. Пообщаться. В конце концов этот человек был ему очень нужен. И манкировать им по случаю и без было неправильно. Однако у входа в дворец его перехватила Миледи с папочкой в руке.

— Что-то случилось?

— Попытка внедрения отравителя.

— Ожидаемо. Кто?

— Помощник повара. У него несколько поварят захворали после визита к родственникам. Слегли. Повар искал новых. Один из них был пойман на странностях. Его проверили. Потом взяли и допросили.

— Что с ним было не так?

— Незадолго до этого куда-то делась его семья. Он сказал — жена с детьми поехала погостить к родителям. Зимой. Мы проверили, куда именно. Там был наш человек. И его семьи там не нашлось. По пути тоже прошли. Их там тоже не видели, а женщина, путешествующая с детьми на санях по такой поре, бросилась бы в глаза. Хоть кому-то. В общем, взяли его. Допросили.

— Раскололся?

— Конечно. Он простой человек. Его сломал один вид пыточных инструментов.

— Кто послал?

— Он не знал, но дал устные описания. Это оказался глава небольшой банды, что работает на… минуточку.

Арина замолчала и полезла в папку, где лежали листки.

Царевич не стал ждать и просто забрал папку.

Сам пробежался по признательным показаниям и справке, которая у них уже была на банду.