Лестница в небо

Придя в себя и привыкнув к недостатку света, оценил наливающуюся шишку на Лехином лбу, нащупал у себя такую же и начал ржать. Шаман сначала зло дернулся в мою сторону, но посмотрев на мое лицо в засохшей крови, набухающий рог, махнул рукой и присоединился. Деловитый Олег принес откуда-то ведро воды и щедро разделил между нами. Теперь мы вообще напоминали двух мокрых ощипанных петухов, что привело к новому взрыву смеха. Испуганные Александр Леонидович с Виктором неуверенно присоединились к нашему веселью. И только Земеля смотрел на нас укоряюще, усталым взором отца неразумных детей.

— Шаман дело говорит, — произнес он, дождавшись, когда мы успокоимся, — В воздухе ты новичок, так что он или я за главного. Но лучше — Леха, у меня немного другие приемы. И это не оговаривается, иначе больше неба не увидишь!

Вздохнув, признал их правоту. А после начал благодарить профессора. Александр Леонидович отошел от шока и, сияя, принимал похвалы. К моим восторгам присоединились и оба пилота, вконец смутив мужчину.

Вечером наша компания с размахом праздновала успех в лучшем ресторане, поднимая здравицы за гений Бушарина. Конечно, дел было еще море, требовалось довести до ума кучу мелочей, разработать документацию, оформить патенты. А главное — повторить ту же работу для промышленных энергоблоков, так как для МБК, как и ожидалось, такая мощь была избыточной, но самая главная веха уже была пройдена.

— Егор, помните, вы предлагали заключить с вами союз? — спросил меня захмелевший профессор на крыльце ресторана, куда они с Метлой выбрались подымить, а мы с ними за компанию проветриться.

— Вы готовы дать ответ? — насторожился я.

— Да!

— И?..

— Да! — пьяно качнул головой проф. Э-э-э, да он, по ходу, уже никакой, это нам алкоголь как слону дробина, а проф у нас неодаренный, а пил наравне, да еще не со мной, а с этими бугаями-пилотами.

— Что — да? — уточняю.

— Я согласен!

— Если не секрет, почему именно сейчас? — мне действительно интересно, почему Бушарин решился на этот шаг сегодня, когда добился успеха, а не тогда, когда все было зыбко.

— Пнимайте, — глотая гласные, сказал профессор, — Я мнго дмал… Я мно-го ду-мал, — перешел он с натугой на внятную речь, — Я сам не смогу нормально пристроить свое открытие. А у вас, я знаю, есть выходы на Потемкиных, — почти безвылазно сидя в лаборатории, проф пропустил некоторые изменения в моем статусе.

— И вы не пожалеете? Это ведь на всю жизнь?

— По нашему контракту все оборудование ваше, найти подобного Борису мне нереально, а наработки принадлежат нам в равных долях. Так что все равно так и так нам с вами придется работать дальше. Так почему бы и не таким образом?

— Это будет честь для меня, профессор!

— И для меня, Егор!

Звеня мелочью по карманам, с полными руками пакетов, в очередной раз стучусь в рассохшуюся дверь Совы. За прошедшие два с небольшим месяца я успел примелькаться в общаге, но все равно ощущаю спиной заинтересованные взгляды встреченных в коридоре студентов.

— Что на сей раз? — заинтересованно спрашивает Тарас, заглядывая внутрь пакета.

— Давай сегодня пол научимся определять?

— Это просто! Полтинник, — выставляет он цену умению.

— Нормально! Сейчас пойдем или поешь сначала?

— Я б поел, — смущенно признается мой наставник.

— Ешь тогда. На меня не смотри, я сыт — из гостей к тебе, — сегодня был день обеда у Потемкиной, а как я узнал теперь на собственном опыте, закормить внука — это святая обязанность каждой порядочной бабушки, даже если она княгиня. А уж Полину-то Зиновьевну непорядочной назвать ни у кого язык не поворачивался.

Собственно, я бы мог не вестись на обаяние родственницы, жизненного опыта у меня на это хватало. Это в детстве мне хотелось иметь бабушку, и то по принципу: у всех есть, а почему у меня нет? Но сейчас-то я точно в ней не нуждался. Но, во-первых, почивший отец Никандр приложил столько усилий, чтобы нас свести, что грех было бы не ответить взаимностью, а, во-вторых, оттолкни я родню, уже они запросто могли бы помножить на ноль все мои усилия по пробиванию наверх. И, в-третьих, я наверно все-таки подхватил этот вирус безбашенности, присущий всем одаренным, но мне просто было интересно, на кой хрен я им сдался? Любопытно, блин!

А еще на княгиню в свете успеха Бушарина у меня были большие планы. Точнее не на нее, а на папашу. Вторым после Потемкиных по выпуску энергоблоков шел клан Воронцовых, с которыми у меня не было никаких связей. Да и странно было бы обращаться к ним, имея выход на первых. К тому же у Воронцовых было дофига дочерей, так что оглянуться не успел бы, как оказался женатым и вошел в клан на их условиях, а мне этого не хотелось. А вот Потемкиным такой финт провернуть было очень сложно, как ни крути, а я почти всем свободным девушкам приходился достаточно близкой родней. Так что хочешь-не хочешь, а отцу придется со мной договариваться и отстегивать приличную долю. По-родственному, так сказать…

Сове было совестно есть в моем присутствии, он то и дело норовил впихнуть в меня хоть кусочек, но я был непреклонен:

— Ешь, ради бога, сам! Я если что-нибудь съем, то точно все наружу попросится в вашем бомжатнике! Оно тебе надо?

— Что такое бомжатник?

— Еще один! — объяснять свои словечки меня уже заколебало, но они периодически лезли из меня, несмотря на весь контроль, — Бомж — это аббревиатура: без определенного места жительства, бродяга, в общем, бездомный. Соответственно ночлежка ваша — бомжатник. Все ясно?

— Ясно, просто я слова такого не знал. Бродяги, они и есть бродяги. Нищие. Попрошайки. Горемыки. А про бомжей я от тебя первого слышу.

— Да есть у меня привычка новые слова придумывать, не обращай внимания. Поел?

— Ага. Переодеваемся?

Комплект одежды для выхода «во тьму» (в противовес выходу в свет) я держал у Совы. Представляю, что сказал бы тот же Ван, забирая в стирку пропахшие дном городской жизни вещи. Ничего бы не сказал на самом деле, но поглядел бы так укоризненно…

— Буфетчица, ты где? — орет Тарас, заходя в сарай, — Их благородие опять к тебе пришел! Сиськи смотреть!

— Захлопнись! — несмотря на место, уважение к беременным женщинам у меня еще сохранилось, так что до цинизма Совы мне было далеко.

— Анна, выходи!

— Учись, студент! Вишь, их благородие, со всем уважением, а ты! — вышла к нам моя поднадзорная, — Здрасьте, благородие! А денюжек сегодня скоко дашь?

— Привет, красавица! Десятку заготовил, как ты и просила по полрубля наменял.

— Ох, барин, вот умеешь ты к девушке подход найти! Не то, что некоторые! — злобно зыркнула она в сторону Тараса.

— Ты, Буфетчица, на меня не тяни! Кто тебе такого щедрого клиента еще подгонит! Мыша-то где?

— А кончилась Мыша! — не Тарасу, а мне ответила женщина, — На той неделе ихние на ней что-то отрабатывали, так и отошла к ночи, кровью истекши! — Мышой звали вторую беременную в этом гадюшнике, у которой дела шли не очень. Беременность протекала тяжело, плод был откровенно нежизнеспособный, но такого исхода я, признаться честно, не ожидал.

— И что? — тупо спросил я от неожиданности известия.

— Да приставам тело отдали, да и все! Гудырыч, хахаль ейный, кручинится теперь, такой бакшиш пропал! Но ты, барин, не сумлевайся, как Гудырыч себе новую жонку найдет, будет у тебя новый материал! У Гудырыча струмент еще рабочий, не то, что у остальных пропойц!

— Ты, это, Анька, ты меня не пугай, — опешил я от ее речи, — Мне такого счастья сто лет не надо! Я бы вообще сюда не пришел, если б не нужда!

— Тю! Благородие! Тебе ли о нас плакать! Ты, небось, дома из расписной посуды жрешь, пуховым одеялом укрымшись! С ледями на балах танцуешь! А царя видел? — с жадным любопытством вдруг спросила у меня Буфетчица, — Ну скажи, видел ведь?.. — заныла она.

— Ну, видел пару раз, — Сова, раскладывая газеты на скамье каморки, с любопытством покосился в мою сторону.

— А какой он? Правда, красивый? У меня, если мальчик будет, я его точно Костей назову! — мечтательно заявила первая леди помойки.

— Вот сейчас и выясним, — прервал наш диалог Тарас, — Ложись, красотка!

Вопреки желанию Буфетчицы, у нее была девочка.

— Ань, может мне тебе комнату снять? — спросил я, когда мы с Тарасом закончили, — Сгинешь ведь здесь ни за грош. А так работу бы себе нашла, в люди выбилась, ты ж не пропащая еще бабенка?

— Эх, барин! Добрый ты! Нашто мне комната, я ж в ней быстрее пропаду! А здесь у меня компания! Кол-лек-тив! — по слогам выговорила она слово, — Слышь, студент! А, правда, что девка у меня здоровая будет? — уставилась она на Тараса.

— Правда, удивительно даже, — отозвался он.

— Благородие! Ты, ежели добрый, найди ей семью. Я до родов в рот ни капли не возьму, вот те крест! — торжественно пообещала она, — Только прав ты, сгинет она со мной! У нас жисть короткая, а я так знать буду, что кровиночка моя выживет. Поклянись! — вцепилась она в мою руку.

— Клянусь! Анька, только ты сама себя береги. Вот, забери свое, — отдал я ей заготовленную мелочь, — И к этим, которые Мышу замучили, не суйся!

— Да я что, не понимаю штоль?! К тем только доходяги идут, которым море по колено. Но, помни, барин, ты поклялся!

— Запомню, Аня!

Как и папаня, я оказался спец по мальчикам. Мальчик, мальчик, девочка. Хуиланг, и материться не надо, произнося это имя, оказалась гордой носительницей дочери. Ван, в чьей верности у меня с недавнего времени не было сомнений (а я все-таки нашел способ проверить), перевел ей мой вопрос:

— Хуиланг, у тебя будет девочка, может, останешься? Жениться — не женюсь, но малышку всем обеспечу?

Девушка, испугав меня своим порывом, рухнула на колени и припала губами к руке, которую от неожиданности не успел спрятать. При этом она лопотала, а китаец переводил:

— Уверен ли господин, что другие дети будут мальчиками?

— Да.

— Господин очень щедр, — продолжил переводить китаец, — Но он не знает, каким почетом будет окружена его дщерь. Сам Сын неба изъявит желание взять ее в свой гарем! Это придаст небывалый почет роду Чжао. Я знаю, девочка будет не меньше, чем «хрустальной звездой»! А внук господина станет следующим Сыном неба! Оракул не ошибся, предрекая нашему роду славу! — впав в ступор, мы с Ваном переглянулись.

Китаец о чем-то затараторил с девушкой, а мне оставалось только догадываться о содержании — набранный к сегодняшнему дню словарный запас позволял разве что выхватывать отдельные слова из потока, а общий смысл от меня ускользал.

— Хуиланг, о чем ты? Какой, к хренам, оракул?! — попытался я вклиниться в их диалог.

— Господин, я прошу, это очень серьезно, — от своего имени обратился ко мне Ван, — Это предсказание сделал лучший в Поднебесной предсказатель! Не надо препятствовать Нефритовым Цветкам, вы ничего не сможете сделать, звезды уже сложились, — внезапно он низко мне поклонился.

— Ван, какого хрена?!! — я стал заводиться.

— Я кланяюсь будущему тестю императора и деду нового. Да будет он царствовать в веках!

— Да…! — только и смог сказать я.

Звезды, оракул, хрустальный шар, карты Таро!.. Мистика — кабалистика!!! Но ведь по опыту знаю, если баба женщина себе вобьет что-то в голову, то никакой здравый смысл ее не переубедит! Я еще мог понять Лин и Ки, которые с большой вероятностью могли теперь рассчитывать на богатое наследство, размеров которого в тот момент просто не представлял, но это было за гранью моего понимания!