Лестница в небо

На эмоциях меня понесло, а Ван переводил все замершей женщине:

— Я не хотел этих детей, мне они не нужны сейчас, но вытравить их не поднимается рука! Черт с вами, езжайте в свою Поднебесную! Но, горе вам, если ваши действия приведут к их смерти! Камня на камне не оставлю ни от вашего рода, ни от рода Лю! Понадобиться, и до Сына Неба доберусь, это будет не первый император на моей совести! В порошок сотру, поняла?!! — наверно, я был страшен в этот момент, потому что на нервах дал волю своему источнику, и он придавил своей силой моих собеседников. Вокруг нас закружились, вспыхивая, листы бумаги со стола, задрожали безделушки в горке, по потолку и стенам искрами поползли разряды. Вода, слава богу, не отозвалась, а то еще закоротило бы всех.

Опять припав к моей руке, Хуиланг жизнью поклялась, что с моих детей и волосок не упадет, что перевел мне вконец ошалевший Ван.

— На! — прекратив светопреставление, отдаю женщине три браслета, заказанные у ювелира. Сделанные по всем правилам, с выгравированными иероглифами, они не оставляли и тени сомнения в моем «добровольном» отцовстве.

— На обратной стороне цифры, это счет в Германском банке, — Ван добросовестно переводит, — Счет на предъявителя, никто не отследит, филиалы у вас есть, я уточнял. Но ты меня поняла?! — ухватив все еще коленопреклоненную женщину за подбородок, я заглядываю ей в глаза. Она испуганно кивает.

— И, Ван, прибери здесь! — от души хлопнув дверью, выхожу из гостиной.

Короткую неделю внутрисеместрового отдыха опять провожу в пути. На сей раз с Земелей. Идеальный спутник — в душу не лезет, мои закидоны переносит со спокойствием истинного флегматика. Борис, изначально собиравшийся составить нам компанию, все-таки предпочитает остаться в Питере — с Сергеем Гагариным они неплохо задружились, и тот опять зовет гасителя к себе. На сей раз приглашение распространяется и на меня, ведь благодаря действиям княгини мой статус заметно вырос в глазах окружающих, но удается отговориться давним обещанием. Уточнять, что обещание дано самому себе не стал. Рейс выходит на удивление спокойным, страдают только суслики, которых отстреливаем на счет. 144:61, я в пролете. Еще бы! — Земеля их глушит пачками, а мне еще попробуй попади! В конце читернул, тоже шарахнул молнией, но, во-первых, промахнулся, а, во-вторых, второй треугольник у меня был заметно слабее первого, так что до мощи пилота при всем желании не дотягивал.

А когда вернулся, нефритовые сестрички исчезли вместе с Чжоу и У. Остаток зарплаты перевел на счет в германском банке и на долгое время потерял связь с красавицами. Осенью Ли, который через соотечественников поддерживал контакты со сбежавшими слугами, доложил об успешно прошедших родах, а потом регулярно информировал меня о жизни и здоровье моих детей. Но все это будет еще не скоро…

В апреле же объявился Гришка, которого я уже не знал, не пора ли оплакивать? Об уровне проверок в ведомстве Милославского только предполагал, а Осмолкин запросто мог их не пройти, что автоматически бросило бы тень и на меня, такого милого и пушистого.

— Жив? — задаю я риторический вопрос еще более схуднувшему гвардейцу.

— Выпить есть? Лучше водки! — почти от дверей спрашивает он.

— Есть, как не быть! Что, так хреново?

— Не спрашивай! — отвечает гвардеец, наливая себе полстакана и залпом выпивая.

— Эй! Ты в порядке? — почти как в плохих американских фильмах спрашиваю я. — Are you OK?

— I'm fine! — неожиданно отвечает Григорий, наливая себе новые полстакана.

— Oh! Do you speak English? — радуюсь я редкому знатоку английского.

— Не…би мне мозги! И без тебя таких хватило!

— Фу, грубиян! — подсунув поближе к Григорию блюдо с очередным шедевром от Вана, жду, когда гость перейдет к новостям.

— В общем, так! Меня перевели, пока на испытательном сроке. Надзор за тобой с меня сняли, но контакт рекомендовали поддерживать. Так что можем снова видеться на законных основаниях, — выдает Осмолкин, отведав стряпни.

— Отчеты писать будешь?

— А ты как думал? — вопросом на вопрос отвечает мужчина, — У нас на каждый чих бумажка заполняется!

— Не узнал, кто у вас мое дело прикарманил? — интересуюсь я, как бы между делом.

— С этим глухо. Зато случайно услышал, что сегодня ночью остатки архива из монастыря перевозить будут. Мохов с сопровождением поедет. Интересует?

— Да ты что? Сам Платон Николаич?!! Вот радость-то! — из редких, но содержательных бесед с Григорием я выяснил, что главным идеологом использования меня против Потемкиных остался этот давний соратник императора и деда. Взгляды свои он уже вряд ли поменяет — не тот возраст, так что пока он служит, вероятность подставы была по-прежнему высока. На его же совести были трое моих братьев: пусть убивать их и не собирались, но именно его действия и приказы привели к тому результату, что мы сейчас имеем.

— Он самый!

Поведав мне время и маршрут, а также некоторые детали, Григорий секунд на тридцать замирает и вновь выдает:

— Выпить есть? Водки? — дежа вю, но рисковать не хочу — подробности последних минут стерты из памяти Григория. Хлопнув очередные полстакана, мужчина удивляется: — Ехал к тебе и хотел, а сейчас как не в себя идет?..

— Устал, наверно, — жму плечами я. — Как дела?

— Меня перевели, пока на испытательном сроке. Надзор за тобой с меня сняли, но контакт рекомендовали поддерживать. Можем опять видеться на законных основаниях, — почти слово в слово повторяет Григорий свою фразу.

— Нормально.

Григорий наливает себе еще, но уже по инерции. С тщательно маскируемым интересом слежу, как гвардеец, недоуменно давясь, выпивает уже четвертые сто пятьдесят за четверть часа и отставляет стакан в сторону со словами:

— Забористое у тебя пойло! — он берет бутылку в руки и рассматривает, — А! Вон оно что! Пятьдесят градусов! Тогда ясно. Кто это у тебя такое пьет?

— А черт его знает! — действительно не знаю ответа на этот вопрос, потому что пилоты предпочитают коньяк, причем часто сами же его закупают и привозят, профессор, как оказалось, является поклонником пива, которое специально для него приобретает на частной пивоварне раз в неделю Ли, а все остальные разве что вино изредка употребляют, и то по поводу, — На всякий случай скорее всего держим.

— Тогда скажи, чтоб купили нормальной, — потихоньку Григория развозит. Источник у него еще совсем слабенький, так что справиться с опьянением хозяину не слишком помогает, — Лечиться сегодня будем?

— Ну, раз приехал, то пошли, алкоголик! — встаю из-за стола.

— А это не опасно? После выпитого? — осторожно спрашивает мужчина.

— Вот и узнаем! — ехидничаю я, но поняв, что гвардеец действительно трусит, успокаиваю его, — Да, пошли! Протрезвлю сейчас, всего-то дел!

С тоской оглянувшись на заставляемый шустрым Ваном стол, Осмолкин нетвердой походкой следует в комнату, назначенную мной на роль процедурной. Чем заканчивается протрезвление в моем исполнении, Григорий прекрасно помнит, но, видимо, снять напряжение последних недель и впрямь хотелось до трясучки.

В свои дела с церковниками, которые оказались филиалом ПГБ, втягивать никого не хочу. С вечера хожу по базе, насылая дрему на обитателей, а около полуночи пробираюсь в ангар к своему доспеху. В кои-то веки пожалел, что успел установить видеонаблюдение, но, надеюсь, заменить несколько кассет на аналогичные с предыдущих дней смогу.

— Далеко собрался? — слышится за спиной тихий голос Земели, когда я уже заканчиваю предполетную проверку.

— Блин, Олег, вот на хрена так пугать? — судорожно рассеиваю почти скастованные водные ножи.

— Кто бы говорил? Захожу в караулку — все спят. Попытался разбудить — ноль реакции. Почти поднял тревогу, ладно еще тебя заметил…

— Ты ж вообще сегодня не должен был приезжать? — за всеми моими людьми в нашем новом доме были закреплены собственные комнаты, но постоянно обитали в нем только мы с Борисом, а также Ли с Ваном. Остальные лишь иногда оставались ночевать, предпочитая жить все-таки отдельно.

— Бумаги вчера оставил, пришлось вернуться, — объяснил свой внеплановый визит пилот.

— Ммм… Убедить тебя, что это все тебе только мерещится, полагаю, у меня не получится?

— Ты же знаешь — мешать не буду. Но если ты в собственном доме, как вор пробираешься, то значит дело серьезное. Помочь чем-то?

— Не хотел втягивать… — Олег выразительно смотрит, — Ладно, минут десять у меня есть, слушай. Есть тут один кадр, к которому у меня скопился счет. В основном он недоступен, но сегодня ночью я точно знаю, где и когда он будет. Вот, хотел встретить и пообщаться вдумчиво.

Вместо ответа Земеля направляется к своему меху и начинает проверять уровень зарядки накопителей.

— Э-э-э… Я как бы еще не сказал, что этот товарищ не последний чин в ПГБ. Происхождением тоже не обижен.

— Я лезть не буду. Просто прослежу, чтобы вам никто не помешал. Да и тело мне проще уничтожить.

— Вот так просто? Ни вопросов, ни сомнений?

— Скажем так — бессмысленной тяги к убийствам я в тебе не замечал. Тот же Иван Иванович Гавриленков, насколько я знаю, до сих пор живет и процветает. Про Осмолкина тоже молчу, а он по моим представлениям уже пару жизней в долг живет. И почему-то уверен, что это не единственные твои здравствующие враги.

— Это Иван Иванович-то враг? Не смеши меня, все свое я у него забрал с процентами. И не те это были деньги, чтобы убивать за них. Осмолкин?.. С ним сложнее, но сейчас он не враг точно. Не друг, не приятель, даже не союзник, но и не враг. А вот этот товарищ… Будешь удивлен, но я даже ни разу не видел его, а вот неприятностей вплоть до летального исхода он может доставить и скорее всего доставит — выше крыши. И свою участь он полностью заслужил, есть вещи, которые спускать нельзя.

— Вот я об этом и говорю.

Спустя пару минут, взятых на раздумье, только и произношу:

— Спасибо.

В Земеле больше всего ценил его немногословную поддержку и доверие. Не могу сказать, что он прямо-таки слепо мне верил, но как-то у нас уже заходил разговор об этом и он четко разъяснил свою позицию:

— Таким количеством шансов, как у меня, редко кто может похвастаться: один раз повезло родиться с сильным даром — Анатолия ты видел, сестра Ольга намного нас старше, но у нее источник еще слабее. С чем связано — не знаю, но, похоже, все способности в семье достались мне. Про родню свою я уже рассказывал, вылизывать нашего ненормального деда, как Толик я бы не смог, так что эта возможность прошла мимо. Второй шанс давала армия, чем это закончилось, ты слышал. Если брать Шамана, то его дела вроде бы еще хуже выглядели, но это с виду, а так хрен редьки не слаще: ни нормальной работы, ни перспектив, все глухо, хоть вой. На дело мы тогда собрались от безнадеги, сейчас понимаю, что вряд ли нам удалось бы все провернуть, попались бы как миленькие, не сразу, так потом. Причем заметь, почти то же самое с тобой получилось легко и непринужденно.

— Так уж и легко! — возразил тогда я.

— Именно, что легко. Грабить бандитов — совесть не мучила, в отличие от нормальных людей, а это очень большой плюс. С тобой наши возможности стали шире, мы друг друга хорошо дополняем. А то, что ты сильный и удачливый засранец, видно было сразу.