Столичный доктор

Глава 18

Неделя перед Крещением выдалась суетной. С Бестужевой всё готово, а я так и не сделал инъекцию, не обсудил перспективы. У Калашникова про бриллиантовую зелень спросил — и забыл. Пора завести ежедневник, записывать планы. А еще лучше — секретаря. Будет чай подавать и напоминать о встречах и совещаниях. А пока придется галопом по европам, да еще и самому.

Начнем с ближайшего — купца. И рядом, и по дороге. Оттуда к Бестужевой, и после всего — в больницу.

Калашников был дома, но явно куда-то собирался, судя по одежде и действиям прислуги, которая смахивала специальной щеточкой перхоть с плеч. Но ради меня сборы отложил, шагнул навстречу, вежливо поклонился.

— Здравствуйте, Евгений Александрович!

— И вам здравствовать, Наум Алексеевич! — кивнул я.

С этими поклонами сейчас, конечно, не так сложно как в Китае, но тоже запомнить пришлось. Кому и как — от этого многое зависит, можно на ровном месте и на неприятности нарваться. Вот сейчас — я гость, и выше по положению — мне вежливый поклон, который чуть проще поясного. Я, соответственно, могу в ответ кивнуть, обозначая неофициальный характер визита и более низкое социальное положение купца.

Калашников трезвый от своей пьяной копии разительно отличается, кстати. Внешне похож, но будто родственник. Никакой тебе дурашливой улыбки и плавающего взгляда. Наоборот — собран, даже жестковат немного. Купчиху, кстати, я не увидел. По делам пришел, зачем ее звать?

Поговорили о видах на урожай, здоровье наследника. Ровно столько, чтобы не показалось невежливым. И лишь после этого купец полез в шкафчик, и выудил из него склянку светлого стекла с притертой пробкой.

— Вот, извольте, доктор. Смарагдовая зелень. Как и просили, достали.

В посудине пересыпались золотисто-зеленые мелкие комочки. Объем… Да примерно миллилитров сто пятьдесят. Первый раз вижу это вещество не в растворе. Ничего, разберемся.

— Благодарствую, Наум Алексеевич! Выручили! И насчет крестин — я, конечно, согласен. Сообщите только когда, я непременно буду.

Купец кивнул, но не сказал ничего.

— Просили передать, зелень эту саму по себе для окраски использовать не стоит, — степенно добавил он, подавая склянку. — Закреплять надо, а то мажется, да и на свету долго не держится.

— Мне для другого. И снова огромная благодарность, — на этот раз я уже изобразил такой же вежливый поклон, как и он перед этим, что вызвало довольную улыбку Калашникова.