Тмутараканский лекарь

* * *

Когда вернувшиеся в Итиль хазары принесли горестную весть о поражении в битве и гибели Рустама, каган Исхак вначале резко вскочил со своего трона, а затем упал на него в изнеможении. Его лицо мертвенно побледнело, тонкие пальцы были сжаты в кулак, а глаза горели мрачным огнем.

«Ну вот я и потерял своего последнего друга, — проносились мысли в его голове, — Единственного верного и преданного друга. Рустам был со мной от начала до конца. Может, и не стоило его ввязывать в это всё… Может быть стоило оставаться газнийским ученым, со временем добиться должности главного придворного ученого и не затевать всего этого… Нет… Это была моя мечта. И она осуществилась, благодаря моему уму и таланту. Ну и Рустам помог, конечно. Хоть и отдал свою жизнь… Но все же — что такое жизнь человеческая? Если бы Рустам не пошел за мной — он бы так и остался простым владельцем харчевни. А я бы никогда не стал каганом… Эх, Рустам, Рустам… Все эти сотни придворных лизоблюдов недостойны одной твоей жизни. Я готов был бы всех их казнить, лишь бы можно было вернуть жизнь тебе.

А что есть вообще человеческая жизнь? Люди живут просто так, без определенной цели или для того, чтобы оставить свой след в Истории? Впомнить, хотя бы те великие пирамиды, что видел я в детстве. Сколько тысяч лет они стоят и сколько простоят еще? А ведь их тоже построили люди. Рабы. Мои предки. Многие из них умерли молодыми при строительстве пирамид. А могли бы еще жить многие годы. Но с другой стороны — их уже нет много лет назад, но дело рук их живет в веках. Не это ли главное — сохранить память о себе? Даже если это стоит тысяч жизней».

«Конечно, легко рассуждать, когда ты при этом жертвуешь не свою жизнь, а всего лишь каких-то рабов», — заговорил где-то далеко давно забытый голос совести.

«Нет, я был рожден для более высокой цели, — возразил Исхак сам себе, — я не уйду в Вечность безликой тенью — память обо мне будет жить в веках. Ведь я из руин создал империю. И неважно, сколько умрет простых смертных ради этого. Они бы все равно умерли. Каждый из них мог бы добиться того, чего добился я. Нужно лишь было приложить усилия и терпение. Много усилий и терпения. Но оно того стоило. А они предпочли быть простыми ленивыми людишками и заслужили свою участь. Никого и ничего не жаль. Кроме моего хорезмийского друга…»

«А кому ты оставишь это всё? У тебя нет ни семьи, ни детей. Кто понесет знамя Новой Хазарии? Кто сможет победить наступающих врагов?» — снова проснулась совесть.

«Я не могу проиграть — ведь я был избран Всевышним на эту роль. Если нужно — я заманю врагов в город, сожгу его вместе с ними и со всеми жителями Итиля. И снова смогу возродить Хазарию из пепла. Я еще на многое способен» — заткнул он голос своей совести.

Всё то время, пока кагана терзали его мысли, в тронном зале замерли в безмолвии и прибывшие воины, и царедворцы. Наконец первый советник Азария кашлянул, чтобы привлечь внимание кагана.

— О, повелитель, враг уже скоро будет у ворот. Что прикажешь предпринять? И, позволь мне предложить сохранить жизни всем вернувшимся воинам — они нам пригодятся для защиты города.

— Закон непреложен — всем, трусливо покинувшим поле боя — смерть! Всем без исключения. Убить всех трусов и предателей!

— Но, повелитель, нам сейчас дорог каждый воин…

— Молчать! Никогда не терпел и сейчас не потерплю в своей армии трусов!

— Но наш полководец Рустам… Это был его приказ, — осмелился высказаться один из выживших командиров.

— За то, что не сберег своего полководца, ты умрешь первым, — сказал каган, невзирая на старость, резко поднялся с трона, быстрым шагом подошел, вынул кривую саблю из богато украшенных ножен и одним ударом снес голову несчастному.

— Азария, приказываю всем готовиться к осаде! Распорядись, чтобы на крыше каждого дома стояли бочки с горючей смесью. Устроим им геенну огненную! Я — ваш Богом данный правитель и я всё сказал!

Первый советник переглянулся с тарханом Язидом — последним оставшимся в живых хазарским полководцем. Перспектива погубить цветущий город в огне казалась обоим страшнее, чем отдать его на несколько дней на растерзание русичам. Хотя обо всем же можно договориться…