Коррупционер

Глава 6

Глава шестая. Новый напарник.

Старший сержант Олег Боголюбский был легендой роты патрульно-постовой службы Дорожного района. В милиции, на момент моего появления, Олег отработал более десяти лет. Однажды, в начале карьеры, Боголюбскому очень не повезло. Его путь на работу пересекся с дорогой какого- то психа. На вежливое замечание Олега, что негоже приставать к женщинам, мужик без разговоров достал шило и выразил свое несогласие с мнением оппонента. К сожалению, у Олега не хватило ни сил, ни умения, справиться с обезумившим субъектом, пытающимся проткнуть его. Взаимные прыжки, удары и захваты на Привокзальной площади, среди бела дня, продолжались минут пятнадцать, пока водитель одного из стоящих в отстойнике на конечной остановке автобусов, не подошел, и одним ударом в голову не прекратил антиобщественное действия сумасшедшего. Козырек фуражки Олега был пробит в трех местах, на теле тоже было несколько кровоточащих отверстий. Командир роты долго думал, не дать ли Олегу медаль и, от греха подальше, отправить на пенсию по инвалидности, но сразу что-то не срослось, а потом забылось. Поэтому Олег продолжал, из всех своих сил, тянуть лямку постового милиционера, каждый раз с гневом отвергая предложения уволится. Очень добрый, в чем-то, абсолютно, по-детски наивный, в купе с лицом, украшенным залихватскими рыжеватыми усами, которые не шли ему абсолютно, мой новый напарник, в странном возбуждении, сидел впереди меня, ежеминутно подпрыгивая и оборачиваясь ко мне, подавая какие-то таинственные знаки. Развод еще не успел закончиться, а Олег, пригнувшись, полез по ногам сидящих на стульях сотрудников, к выходу. Как только была дана команда «Вольно, разойдись», Олег, исчез из Ленинской комнаты, чтобы через несколько секунд, запнуться на крутой лестнице, ведущей вверх, чуть не разбив голову под веселое ржание личного состава. На мой недоуменный и вопросительный взгляд, мне пояснил что, пока я учился, наш отдел стал ближе к цивилизации — в дежурку поступила партия «демократизаторов», или «Палок Резиновых -73». Но, как всегда, спецсредств поступило меньше необходимого, и, сейчас, эти «вундервафли» выдаются дежурным персонально, с записью о факте выдачи в отдельном журнале. Так как, Олегу, за прошедшие десять лет, пистолет так и не выдали, во избежание утери служебного оружия, последнюю неделю Боголюбский приходит на работу на пол часа раньше положенного срока, боясь, что единственное, доступное спецсредство ему не достанется. Дежурная же часть, как злые маленькие дети в детсаду, каждый день выдумывают новый повод помучить бедного Олега, рассказывая ему страшные истории, что вот, «только что последнюю палку выдали, пять минут назад», «осталась одна, но это резерв начальника отдела», «из управы позвонили, сказали, до особого распоряжения не выдавать». Конечно, в конце концов, под тихое хихиканье присутствующих, для Олега находилась резервная палка, он на полном серьезе рассказывал дежурному правила применения спецсредств, чтобы, в полнейшем благоговении, получить свою «прелесть». Вот и теперь, получив палку, Олег, в бурном восторге, стоял возле отдела, воинственно отрабатывая различные залихватские удары, заставляя выходящих из отдела сотрудников опасливо обходить его по большой дуге.

— Ну что, Олег, пойдем?

Старший сержант Боголюбский кивнул, встопорщил свои усы и весело, чуть ли не подпрыгивая, двинулся навстречу опасностям и тяготам службы.

— Олег, мне командир сказал, что с завтрашнего дня, мы в день выходим, с двенадцати до девяти часов вечера.

— Угу, хорошо. — Олегу все было хорошо.

Территории нашего поста тянулась от самого центра Города в сторону вокзала, по прямому, как стрела, просматриваемому насквозь, Станционному Бродвею. Гости нашего города, которые не желали сразу, выйдя из здания главного Вокзала, нырять в метро, могли ознакомиться в центром, двигаясь строго по прямой, закончив свое пешее путешествие в сердце Города — на площадь Вождя, где бронзовый Основоположник и классик бессмертного учения, весом в десять тонн, возглавлял группу своих бронзовых сподвижников. А, чтобы экскурсия к Вождю проходила с пользой, власти Города установили вдоль всего Бродвея стройный ряд киосков из крашенного в белый цвет алюминия, заодно и показывая, как семимильными шагами двигается вперед коммерция, предпринимательство и кооперативное движение. Сейчас было уже поздно. Часть киосков, насытив граждан своими товарами, была закрыта, в остальных усталые продавцы собирали товар по коробкам и грузили их в многочисленные автомашины, приткнувшиеся у тротуара. Лишь пара киосков продолжала торговать каким-то барахлом, а вдалеке, на высокой мачте, болталось на ветру пышное, как взбитые сливки, и посеревшее от пыли, свадебное платье. Я шел, в пол уха слушая болтовню Олега, как тяжело ему содержать трех дочерей, и с тоской думал, насколько я могу положиться на этого многодетного отца.

— Олег, ты на ужин идешь?

— Нет, я не хожу.

— Понятно, тогда я пойду. Давай, через полтора часа у ЦУМа встречаемся, пока.

Когда через полтора часа я быстрым шагом поднялся на высокие ступени возле ЦУМА, Олега нигде не было. С приближением ночи поднялся сильный ветер, и Станционный Бродвей превратился в одну большую аэродинамическую трубу. Одинокие прохожие, придерживая полы одежды, опробуемые на прочность порывами ветра, торопливо двигались мимо меня, чтобы скрыться в темных дворах. Я досадливо посмотрел на часы — вроде бы пришел вовремя, хотя времени доехать, выгулять пса и вернуться назад, было в обрез. Но моего новоявленного напарника поблизости не наблюдалось. Прождав пять минут, я решил пройти на проходную ЦУМа, чтобы с телефона сторожа, через дежурную часть, вызвонить Олега. Зайдя за угол огромного двухэтажного здания, я остановился. Завывания ветра здесь были ни так слышны, поэтому я различил, встревоживший меня, беспорядочный грохот по металлу. Судя по всему, кто-то ожесточенно разламывал темно- зеленную металлическую будку пункта приема стеклотары, притулившуюся возле трансформаторной будки, за крупнейшим универмагом Города. Я осторожно, очень медленно, выглянул из-за угла, ожидая увидеть толпу БОМЖей, с целью наживы, выламывающие двери точки сбора вторсырья, чтобы завтра повторно сдать сюда стеклянную тару. С оттягом, вкладывая в каждый удар душу, старший сержант Боголюбский убивал спецсредством ПР73 многострадальную стену будки, выкрикивая при этом какой-то боевой клич. Он бил самозабвенно, зло, забыв все правила и нормы. Я, на всякий случай, не стал подходить ближе, я окликнул разбушевавшегося «центуриона» с безопасного расстояния:

— Олег. Олег? Олег!

— А? — милиционер, войдя в боевое безумие, не сразу услышал меня.

— Олег, а ты что делаешь?

— Тренируюсь, тренироваться то негде — Олег лихо сбил шапку на затылок, и гордо подкрутив щетку своих усов, уставился на меня.

— Олег, эти палки на морозе ломаются , ты поосторожнее с ней будь. Да и вообще, если тебя граждане увидят, то будет стремно.

— Не, никто не увидит. Где я тренируюсь, туда никто не ходит — логично рассудил сержант.

Обоснованно. Если бы не чувство долга, я бы тоже сюда не пошел.