Роми. Хрупкая красота

Подруги очень мало говорят о фильме и о роли Анны, которая произвела огромное впечатление на Роми. Когда они с Пьером Гранье-Дефером встретились в баре киностудии, где снимали «Макса и жестянщиков», и он предложил ей эту роль, она уже через несколько часов дала согласие. В тот момент режиссер занимался монтажом своего фильма «Вдова Кудер». Он заприметил Роми во время перерыва между съемками, когда она, в черном кожаном плаще, изящно обмакивала сухарик в чай, и не удержался от искушения заговорить с ней.

Роми сразу же выразила желание с ним работать. Но надо еще найти подходящий сюжет, сказала она. Когда Гранье-Дефер вернулся домой, ему попался под руку роман Жоржа Сименона «Поезд». История поезда с беженцами глубоко взволновала его – в детстве он пережил эвакуацию. А Роми была небезразлична тема антисемитизма. Она уже упомянула об этом в разговоре с режиссером.

Режин знает об этом не понаслышке, но не касается этой темы ни единым словом. Она родилась в Бельгии, ее родителями были польские евреи; совсем юной она влюбилась в сына главного раввина Лиона. Когда она уже готовилась к свадьбе, жениха забрали в гестапо и отправили в концлагерь. Больше она его не видела и с тех пор живет с раной в сердце. Обеим женщинам знакома боль разлуки, но они никогда не говорят об этом вслух.

Наступает утро, надо идти на съемочную площадку. Режин собирается надеть пестрое платье, которое купила в Париже на блошином рынке и которое ей нравится больше, чем то, что приготовила костюмерша. А Роми должна надеть ужасное, по ее мнению, черное платье. Незадолго до начала съемок режиссеру даже пришлось съездить вместе с ассистентом на машине из Парижа в Сен-Поль-де-Ванс, где отдыхала Роми, чтобы уговорить ее сниматься в этом наряде.

В последние несколько дней на съемочной площадке Роми ведет себя очень смело, даже вызывающе. Когда приходит время снимать сцену у колонки с водой, в которой вместе с ней участвует Жан-Луи Трентиньян, она упорно настаивает на том, чтобы играть с обнаженной грудью. Режиссер против, он предлагает Роми другой, тоже очень смелый вариант – надеть полупрозрачную белую комбинацию. Ему удается переубедить ее только с помощью довольно веского аргумента: с того ракурса, с которого ее снимают в этой сцене, одна ее грудь кажется ниже другой.

Чего она добивается? Рассчитывает с помощью этой уловки соблазнить партнера? Ведь плотская страсть связывает не только героев Роми и Трентиньяна; между самими актерами тоже рождается взаимное влечение. У Роми оно настолько сильное, что она не может думать ни о чем другом и во время работы на площадке только и ждет, когда режиссер крикнет «Стоп! Снято!» и объявит перерыв.

Роми играет очень эмоционально; нередко бывает, что в конце эпизода она плачет. И этим очень раздражает режиссера. В каждом таком случае он просит ее отснять еще один дубль, но только без слез. Это лишнее, объясняет Пьер Гранье-Дефер, она и так бесподобна. На что Роми отвечает: «А вот Клод Соте разрешает мне плакать».

Роми уже не расстается с Трентиньяном. Даже в свободное от съемок время их видят вместе. Однажды Роми узнаёт, что технический персонал группы разместили в дешевой гостинице, в десяти километрах от места съемок, в то время как она сама и Трентиньян проживают в пятизвездочном отеле. Возмущенная такой несправедливостью, Роми решает переехать в отель поскромнее, и Трентиньян следует ее примеру.

Несколько недель назад у Роми появился необычный помощник, Даниэль Бьязини. Она познакомилась с ним на съемках «Сезара и Розали», когда работа уже шла к концу и она собиралась в Италию, где ей предстояло сниматься в «Людвиге». В перерыве между двумя фильмами она пригласила к себе домой, в Нейи, этого молодого человека, работавшего управляющим у продюсера Раймона Данона: ей сказали, что он смог бы организовать ее повседневную жизнь в Париже.

Недавно Роми окончательно покинула Германию и рассталась со своим мужем Гарри Майеном. В тот день, когда она открыла дверь Даниэлю, на ней было красное платье-кафтан, на голове – тюрбан, и никакой косметики. Домашний костюм в богемном стиле. По всей квартире были разбросаны сумки с вещами, бегал четырехлетний ребенок, которого она на время отсутствия оставила с няней-швейцаркой, не говорившей ни слова по-французски.

Эта первая встреча с Роми Шнайдер не произвела на Даниэля Бьязини сильного впечатления. Но он согласился стать ее личным секретарем. Стал подыскивать франко-немецкую школу для Давида, занимался им, пока его мать была на съемках. Даниэль нашел ей другую квартиру, в квартале Сен-Жермен-де-Пре, а потом на улице Берлиоза, где она потом прожила несколько лет.

Даниэль был человеком, на которого Роми могла полностью положиться. Он управлял ее повседневной жизнью с поразительной эффективностью. Все затруднения устранял легко и быстро, для каждой проблемы умел найти решение. Казалось, пока он рядом, с ней не может случиться ничего плохого. А главное, она заметила, что он привязался к Давиду, и это чувство, похоже, было взаимным.

Вначале Даниэль собирался провести во Франции месяц-другой, а затем вернуться в Соединенные Штаты. А потом понял, что уже не сможет расстаться с этими двумя людьми – с ребенком, необычайно развитым для своего возраста, и женщиной, которая хотела дать сыну все самое лучшее и испытывала острое чувство вины из-за того, что не могла уделять ему достаточно времени.

Итак, Даниэль решил задержаться во Франции еще на несколько месяцев. Постепенно он стал своим человеком для Роми и Давида, был в курсе всего, что происходило на съемках, был поверенным сердечных тайн Роми, постоянно общался с ее ближайшими друзьями – актером Жаном-Клодом Бриали, ее агентом Жаном-Луи Ливи и режиссером Клодом Соте. Мало-помалу он стал замечать, что Роми меняется: ей снова хочется свободы.

И конечно, именно он становится посредником между Роми и Жаном-Луи Трентиньяном, доставляет записки, в которых влюбленные назначают друг другу свидания. Он их личный почтальон и ангел-хранитель. Он даже присутствует на их ужинах вдвоем, чтобы их никто не побеспокоил.

Постепенно Роми убедила себя в том, что Жан-Луи Трентиньян готов ради нее бросить свою жену. Она верит, что у них настоящая любовь. Не то чтобы она потеряла чувство реальности, просто съемочная площадка – особое место. Это мир, где времени не существует, где невозможное возможно и где легко превратиться в кого-то другого. Когда работа над фильмом заканчивается, она понимает, что у их любви нет будущего. Как всегда, это был самообман.

Лето 1974 года

Сен-Тропе

Почему летом 1974 года Роми одна приехала в Сен-Тропе? В надежде, что ее здесь ждет такой вечер, как сегодняшний. Давид, которому уже почти восемь, уехал на каникулы с отцом, а затем собирался отправиться в Грецию с дядей и двоюродными сестрами примерно его возраста.

Роми соскучилась по солнцу и решила приехать сюда, в этот город, где у одной из ее знакомых, владелицы ресторана «Эскаль», есть дом в горах. Она попросила Даниэля Бьязини снять для нее дом. Она предположила, что он тоже приедет в Сен-Тропе: здесь в порту пришвартована яхта его родителей. Они условились встретиться в городе.

Сегодня вечером они ужинают вдвоем, долго, целыми часами беседуют, а затем с компанией друзей отправляются в дискотеку. В шесть утра Даниэлю приходит блестящая идея поплыть на яхте в бухту Канубье и встретить там восход солнца. И вот они отчаливают, слегка пьяные, но очень веселые, с бутылкой замороженного шампанского.

На море штиль, Даниэль стоит у штурвала, а Роми наблюдает за ним. На выходе из бухты в открытое море он медленно заглушает мотор. Потом вдруг слышится громкий всплеск, а затем наступает тишина. Даниэль выполнял сложный маневр и не видел, что произошло. Он оборачивается, но ничего не может различить в воде. Зато замечает другое: Роми, только что стоявшая на палубе, исчезла.

Проходит секунда, другая, третья, и Даниэль начинает беспокоиться. И вдруг она выныривает, хохоча, как маленькая девочка, которая радуется, что ее проделка удалась. Даниэль прыгает в воду, и их губы сливаются в поцелуе. Их первом поцелуе.

Весна 1974 года

Берхтесгаден, Германия

Этот пейзаж словно взят из диснеевского мультфильма. Шале с резными деревянными балкончиками, окруженное невысокими каменными стенами, на которых растут цветы. Массивное здание стоит посреди лужайки, где вокруг колодца пасутся несколько овец. В таком нарядном домике могла бы жить Белоснежка, могла бы жить Сисси. Здесь когда-то жила Роми.

Ее комната все там же, на втором этаже, над входной дверью. Магда оставила в ней прежнюю мебель, типичную обстановку австрийского усадебного дома. Круглый столик на одной ножке, покрытый белой хлопчатобумажной скатертью. Обложенный кирпичами камин, перед которым юная Роми любила устроиться в кресле и писать.

Вот уже несколько лет Роми раз в год приезжает сюда, нередко в одиночестве. А Магда с такой же периодичностью проделывает тот же путь в обратном направлении. Казалось бы, Франция не так уж далеко, но путешествие занимает много времени: самолетом до Берлина через Бонн; или до Зальцбурга, это ближе. А потом на машине до этой деревушки. В Берхтесгаден случайно никто не попадет.

На сей раз Роми приехала не одна – с ней ее новый спутник жизни, Даниэль. Через приоткрытую дверь она выходит из своей комнаты на балкон. Здесь она часто позировала фотографам во время рекламной кампании перед выходом на экран очередной серии «Сисси». Напротив нее, за лужайкой и въездными воротами, – приземистые домики зажиточных обитателей Шёнау, которые не раскрывают имена своих соседей. За ее спиной горы и господствующее над ними поместье Бергхоф, в прошлом принадлежавшее Адольфу Гитлеру.

Это была идея Даниэля – отправиться туда. Подняться на гору, которую они так часто рассматривали из окон. Увидеть место, в котором был разработан план «окончательного решения еврейского вопроса» и которое сделало горный массив Берхтесгаден частью мировой истории. Роми никогда не была в Бергхофе. Никогда не поднималась по этим крутым склонам до вершины. Никогда не пыталась сопоставить реальный облик этой местности с картинами, созданными ее воображением, в которых ее мать прогуливалась по занесенным снегом дорожкам поместья фюрера.

Роми и Даниэль усаживаются в огромную машину «бентли», взятую напрокат. Они предлагают Магде поехать с ними. К их изумлению, она соглашается. Завернувшись в меховое манто, со своей всегдашней грацией, она, не говоря ни слова, усаживается на заднее сиденье. Машина трогается с места.

Выехав из ворот, нужно еще выбраться из этого квартала вилл – он находится на отшибе. Спуститься в долину до Берхтесгадена, проехать вдоль реки. На здешние места стоит посмотреть: в свое время они не пострадали при бомбежках, потому что находились под особой охраной немецкой армии. Деревни, где война не разрушила ни одного дома, не напугала ни одного из детей, которые там росли. Заповедник площадью в несколько квадратных километров.