Роми. Хрупкая красота

Погруженная в бездонный колодец своих мыслей, Роми не слышит дребезжание звонка. Только глухой стук в дверь заставляет ее очнуться.

Взглянув в глазок и убедившись, что пришел именно тот человек, которого она ждала, Роми осторожно открывает дверь. Проверяет, есть ли у него с собой пакет. Роми обнимает этого невысокого мужчину, который принес ей долгожданное избавление. Он не знает, что на самом деле в пакете. А она знает, что он не знает. Ее забавляет такая таинственность, а его, наоборот, раздражает.

Луи Бозон не спешит. Он пришел по поручению Марлен Дитрих. И сейчас вглядывается в глаза Роми, о которых ему столько рассказывала Марлен, глаза, которые, как она считала, слишком много плакали. Роми начинает нервничать. Воспитание не позволяет ей захлопнуть дверь у него перед носом. Наконец до него доходит, что Роми не терпится вскрыть пакет, который он принес.

Актрисы часто переписываются, и всегда на немецком. А порой посылают друг другу разные вещицы в конвертах. Однажды, в присутствии Жана-Клода Бриали, Роми вдруг захотела немедленно послать Марлен золотую цепочку от Boucheron, которая была у нее на шее. Полчаса спустя немецкая дива в ответ прислала конверт с двумя цепочками – подарком Роми, который решила вернуть, и одним из ее собственных украшений.

Несколько месяцев назад Марлен попросила Луи Бозона, известного актера, радиоведущего и своего близкого друга, стать посредником между ней и Роми – доставлять на дом младшей подруге небольшие пакеты и никому об этом не рассказывать. Марлен уже не встает с постели, она целыми днями лежит. Когда-то она обожала готовить, теперь об этом не может быть и речи. Бозону даже приходится выпроваживать визитеров: «Мадам Дитрих никого не принимает». И вот сегодня он доставил Роми очередное послание.

Марлен просто просила его «отнести эту книгу Роми». Поскольку такие поручения становились все более регулярными, Бозон начал удивляться: с чего бы это Роми так пристрастилась к чтению? И вот однажды он позволил себе встряхнуть одну из книг. И фрагменты головоломки мгновенно сложились в единое целое. Он понял, в чем тут трюк.

От каждой книги Марлен оставляла только переплет: всю бумагу, находившуюся в середине, она вырезала, а образовавшуюся пустоту заполняла упаковками снотворного и препарата каптагон, который позволял ей бодрствовать в течение двух суток. За каптагоном она посылала Бозона в аптеку на авеню Монтень. Книги либо получала от дочери, которая жила в Соединенных Штатах, либо покупала в американском книжном магазине на авеню Опера.

Итак, неподражаемая Марлен проделывала бреши в книгах и помещала туда яд для Роми. Та, кого часто называли «Голубой ангел», по названию ее знаменитого фильма, стала черным ангелом для Роми. Однажды Бозон отважился спросить у Марлен, что на самом деле находится в тех пакетах, которые он носит Роми. Дива уставилась на него мрачным взглядом; с этого дня она больше не использовала его в качестве курьера.

Октябрь 1980 года

Париж, улица Понтье, 49

Мирей Дарк, Ив Монтан, Лино Вентура, Филипп Нуаре. У входа в зал образовалась небольшая толпа, состоящая из одних только звезд первой величины. Все, кем по праву гордится французское кино, собрались сегодня, чтобы приветствовать Алена Делона по случаю выхода на экраны его фильма «Троих надо убрать». После «Бассейна» и «Борсалино» это уже его седьмая работа под руководством режиссера Жака Дере. Однако на сей раз Делон не только исполнитель главной роли, но еще и соавтор сценария, а также (наряду с Аленом Терзианом) продюсер фильма.

Это он выразил желание, чтобы на торжестве присутствовала Роми – как делал, впрочем, всякий раз, когда речь шла о каждом ответственном моменте его профессиональной жизни. Посмотрев фильм в кинотеатре «Норманди» на Елисейских Полях, она согласилась продолжить праздник вместе со всеми в дискотеке у Режин, ночной королевы Парижа, с которой они вместе снимались в фильме «Поезд».

Это не первый раз, когда Роми приглашают на коктейль или на ужин в дискотеку на улице Понтье. Она провела там много вечеров с Аленом Делоном. Много влюбленных пар соединялись и расставались в этом зале с зеркальными стенами. Режин превратила его в храм ночных увеселений, где она умеет оказать радушный прием каждому посетителю.

Гости рассаживаются, пробуют изысканные напитки. Вдруг у Роми появляется идея. С бокалом шампанского в руке, улыбаясь краешками губ, она наклоняется к Алену Терзиану и просит оказать ей любезность.

Не мог бы он попросить диджея поставить «какую-нибудь романтическую музыку»? Говоря это, она подчеркивает слово «романтическую». И даже повторяет его, чтобы быть уверенной, что ее правильно поймут. Пожалуйста, пусть диджей сменит пластинку. Ален Терзиан выполняет ее просьбу.

Слышатся первые ноты «Strangers in the night» и голос Фрэнка Синатры. Роми снова поворачивается к соседу и тоном вызова произносит: «А теперь скажи твоему приятелю, чтобы пригласил меня на танец». Не говоря ни слова, Ален Терзиан встает и направляется к Алену Делону, который все слышал.

Эта песня словно создана для них. Ален Делон подходит к Роми и протягивает ей руку, приглашая присоединиться к нему на танцполе с прозрачным покрытием, под которым просвечивает морда пантеры. Роми в свою очередь протягивает руку и кладет ему на плечо. Они начинают танцевать медленный фокстрот, а остальные гости расступаются, чтобы лучше их видеть. Все замолкают. Слова песни и завораживающий голос Синатры придают этой сцене эмоциональную насыщенность, какой отличаются лучшие сцены мирового кино. Всё замирает в неподвижности, перестает существовать, кроме движений этой пары на танцполе.

Когда песня заканчивается, их губы сливаются в нескончаемом поцелуе. Роми и Ален словно не замечают оглушительных аплодисментов, которые гремят вокруг них. Все, кто сегодня вечером стал свидетелем этой волшебной минуты, воспринимают ее не как мизансцену, придуманную для экрана, а как реальный поцелуй легендарной влюбленной пары. Но даже не подозревают, что он станет последним в их общей истории.

1 июня 1982 года

Париж, улица Барбе-де-Жуи, 11

Он один у ее постели. И внезапно осознаёт, что видит ее в последний раз. Во всяком случае, в этом мире.

Верила ли она в загробную жизнь? Они с ней никогда не говорили об этом.

Как, впрочем, и о смерти: ведь при взгляде на нее возникала иллюзия, что жизнь и вечность – это синонимы.

Разве не говорила она в «Сезаре и Розали»: «Я хочу жить долго, очень долго. Хочу дожить до старости моих детей»?

Ален Делон выражает желание еще какое-то время побыть с ней. И увековечить ее облик.

Он подходит к гробу и, простояв секунду, падает на колени.

Лицо Роми становится расплывчатым, слезы заново прорисовывают ее черты, точно волны, что растворяются в сумерках.

Он берет лист бумаги и записывает слова, которые складываются в прекраснейшее из всех писем, какие были когда-либо написаны. В этом письме будет всё, что он так и не сумел ей сказать.

Его любовь, его сожаление о совершенных ошибках, о боли, которую он причинил ей своим уходом, преклонение перед ее актерским талантом. Он пишет о ее поразительной красоте – сейчас она красивее, чем когда-либо, – о ее вспышках гнева, резкой смене настроений, но и о счастье жить рядом с ней.

«Я смотрю на тебя спящую. Я здесь, возле тебя. Ты одета в длинную черную с красным тунику с каким-то узором на груди. Кажется, это цветы, но я не всматриваюсь. Я говорю тебе: прощай, прощай, моя пуппеле. Так я тебя называл. По-немецки это значит “куколка”».

Внутренние противоречия, терзавшие ее душу, были знакомы и ему, а ее уязвимые места были схожи с его собственными. Он и она были связаны на всю жизнь, и смерть не может разорвать эту связь. Он был скрытным, раздражительным, неверным, но ради нее, даже после их расставания, он достал бы луну с неба.

Если он чувствовал, что она на грани срыва, он поддерживал ее, давая погреться в лучах своего успеха, как, например, в вечер предпремьерного показа фильма «За шкуру полицейского», когда он захотел, чтобы она присутствовала на сцене наряду с Мирей Дарк и Анн Парийо.

А еще он попытался, пусть и безуспешно, купить дом, где они вместе снимались в «Бассейне», – в парке Умед, недалеко от Сен-Тропе, в Раматюэле, – купить только для того, чтобы это место, где они были счастливы и где Роми была прекраснее, чем когда-либо, принадлежало только ему. Как если бы захотел хранить у себя пленку с каким-нибудь великим фильмом, которую можно было бы просмотреть в любой момент.

А сейчас, чтобы еще раз и до конца времен запечатлеть лицо женщины, которую он так любил, он сфотографирует ее в гробу. Этот снимок он будет всегда носить с собой, до тех пор, пока не воссоединится с ней. Когда-нибудь.

Апрель 1981 года

Киберон

Охваченная радостным возбуждением, Роми прыгает по скалам. На мгновение она возвращается в детство, когда скакала по горам в Берхтесгадене. Ветер играет ее красным шарфом и вырисовывает у нее на спине что-то вроде хвоста кометы. Она останавливается, чтобы вглядеться в горизонт. Время от времени она оборачивается, когда фотограф зовет ее, чтобы запечатлеть ее улыбку на снимке.

Перед ней, насколько хватает глаз, расстилается морская гладь. Простор, тишина и свобода. Шум волн всегда успокаивает ее, что в Кибероне, что в Раматюэле. Роми любит южное солнце, но в здешних краях она чувствует освежающее, бодрящее воздействие приливов. Пейзаж может показаться неприветливым, даже враждебным, но Роми по душе эта дикая природа, прекрасная в своей суровости. Здесь никто не глазеет на нее. Она ловит себя на мысли, что так почти никогда не бывает.

Да, здесь никто на нее не смотрит, кроме Роберта Лебека, который с трудом пытается следовать за ней, перескакивая со скалы на скалу. Она прыгает, хохочет, потом усаживается в небрежно-расслабленной позе. Лебеку она полностью доверяет. Он сумеет не показать лишнее, даже если она сама не позаботится об этом. Его объектив зорко подмечает бытовые подробности, но он не вуайерист. Ни одному фотографу еще не удавалось так правдиво передать ее внутренний мир.

Объективу она не может лгать. Вероятно, она одна способна понять по собственным снимкам, какие муки ее терзают. Потому что видит себя настоящую. Иногда она даже бросает вызов самой себе, показывая Лебеку потаенные уголки своего тела: так, через несколько месяцев, после того как ей удалят почку, она попросит его сфотографировать послеоперационный шрам, но он, несмотря на ее настойчивые просьбы, откажется это делать.

Как бы ей хотелось, чтобы это мгновение не кончалось никогда. Ведь за спиной у нее – шум и гам окружающего мира, ее собственные проблемы и тревоги, а еще папарацци, которые постоянно ее преследуют. Вот и сейчас, когда она захотела выбраться на вольный воздух, повара отеля провели ее к выходу по коридорам подвального этажа, чтобы сбить со следа журналистов. Она уже не может спокойно слышать тарахтение их малолитражки, въезжающей на стоянку.