Женщина во мне

* * *

В начале опеки я была перегружена визитами к врачам. Доктор за доктором, доктор за доктором - наверное, двенадцать докторов в неделю - приходили ко мне домой. И все же отец не позволил мне пойти к врачу, когда я попросила записать меня на прием, чтобы удалить внутриматочную спираль.

Когда была введена опека, все стало контролироваться, повсюду стояли охранники. Вся моя жизнь изменилась таким образом, который, возможно, был более безопасным для меня физически, но совершенно ужасным для моего чувства радости и творчества. Многие люди говорили: “О, твоя жизнь была спасена!” Но нет, не совсем. Дело в том, как вы на это смотрите. Это перспектива. Моя музыка - это моя жизнь, и опека была смертельно опасна для нее; она раздавила мою душу.

До опеки я то входила в студии, то выходила из них, записываясь. Во время опеки команда людей следила за тем, когда я схожу в туалет в студии звукозаписи. Я даже не шучу.

После опеки я прочитала, что мой отец и Робин из компании Лу Тейлор, Tri Star, вместе с нанятой ими охранной компанией Black Box отслеживали и просматривали звонки и сообщения, поступающие на мой мобильный телефон, включая личные сообщения с моим тогдашним парнем, адвокатом и моими собственными детьми, и, что еще хуже, мой отец даже установил в моем доме жучок. В моем собственном доме! Все это было частью их контроля.

Я ушла из дома подростком, потому что моя семейная жизнь была ужасной. Все те времена, когда маленькой девочкой мне приходилось выходить в гостиную и говорить: “Заткнись, мама!”, когда мой отец лежал пьяным в кресле - эти времена возвращались ко мне в четыре часа утра, когда я просыпалась и смотрела в потолок, удивляясь, как эти люди снова стали главными.

В те тихие минуты посреди ночи я клялась сделать все возможное, чтобы сбежать.