Женщина во мне

24

Одной из тех, кто был добр ко мне, когда я действительно нуждалась в доброте, была Пэрис Хилтон. Многие в Америке считали ее тусовщицей, но я находила ее элегантной - как она позировала на красных дорожках и всегда поднимала бровь, когда кто-то грубо отзывался о ней.

Она видела, что у меня есть дети и что я страдаю от разрыва, и, думаю, ей стало меня жаль. Она приходила ко мне домой и так много мне помогала. Она была так добра ко мне. Если не считать той ночи в Вегасе с Джейсоном Травиком, мне казалось, что никто не был так мил со мной уже целую вечность. Мы начали общаться. Впервые за долгое время она побудила меня попытаться повеселиться.

С Пэрис я прошла через этап вечеринок. Но давайте начистоту: он никогда не был таким диким, как его преподносит пресса. Было время, когда я вообще никуда не выходила. И наконец, когда, оставив детей дома под присмотром опытных нянь, я все же уходила из дома на несколько часов, задерживалась допоздна и пила, как любая другая двадцатилетняя девушка, я слышала только то, что я самая плохая мать на свете и ужасный человек. Таблоиды пестрели обвинениями: Она шлюха! Она принимает наркотики!

У меня никогда не было проблем с алкоголем. Я любила выпить, но это никогда не выходило из-под контроля. Хотите знать, какой наркотик я предпочитала? Единственное, что я действительно делала, кроме выпивки? Аддерол, амфетамин, который дают детям для лечения СДВГ. Да, от “Аддерола” я получала кайф, но гораздо больше меня привлекало то, что он давал мне возможность на несколько часов избавиться от депрессии. Это был единственный антидепрессант, который мне помог, и я действительно чувствовала, что нуждаюсь в нем.

Меня никогда не интересовали тяжелые наркотики. Я видела множество людей в музыкальном мире, которые занимались всем этим, но это было не для меня. Там, где я выросла, мы больше всего пили пиво; и по сей день я не люблю пить дорогое вино, потому что оно обжигает мне горло. И я никогда не любила траву, за исключением того случая в Нью-Йорке, когда я сломала каблук. Если я просто получаю контактный кайф от ее присутствия, то чувствую себя медлительной и тупой. Я ненавижу это.

Знаете, что мы с Пэрис сделали в ту якобы сумасшедшую ночь, о которой все так шумели, когда мы пошли на свидание с Линдси Лохан? Мы напились. Вот и все!

Мы жили в домике на пляже, моя мама присматривала за детьми, и я пошла с Пэрис гулять. Мы были навеселе, пили и глупили. Мне было приятно быть с друзьями и отрываться. В этом не было ничего такого, что могло бы показаться неправильным.

В конце одной ночи я вошла в пляжный домик, счастливая от своего приключения и все еще немного пьяная.

Моя мать ждала меня. Когда я вошла, она накричала на меня, и мы сильно поругались.

Она сказала, что это из-за того, что я напилась.

Она не ошиблась. Я была абсолютно пьяна. Но это не было нарушением какого-то кардинального правила в нашей семье. И в тот вечер я попросила ее посидеть с ребенком, чтобы я могла ответственно подойти к делу и не видеть детей в нетрезвом состоянии.

Обида, которую я испытывала, убила мое сердце. Я стояла и думала: “Ладно. Похоже, мне запрещено веселиться”.

Моя мама всегда заставляла меня чувствовать себя плохой или виноватой в чем-то, хотя я так старалась быть хорошей. Моя семья всегда так поступала - относилась ко мне, как к плохой. Эта ссора стала поворотным моментом в моих отношениях с мамой. Я не могла вернуться к прежним отношениям. Мы пытались, но ничего не вышло.

Сколько бы поклонников у меня ни было, родители никогда не считали, что я многого стою. Как можно было так относиться к своему ребенку, когда она переживала развод, когда она была одинока и потеряна?

Не проявлять милосердия к человеку в трудную минуту просто некрасиво, особенно когда ты не можешь взять столько же, сколько отдаешь. Когда я начала высказываться и немного критиковать их — видит Бог, они были далеки от совершенства — им это не очень понравилось. Но они по-прежнему имели надо мной огромную эмоциональную власть.