Женщина во мне

17

Я была довольна своим новым альбомом In the Zone. Первым синглом с альбома стала песня “Me Against the Music” с участием Мадонны. Следующим синглом стал “Toxic”, за который я получила премию “Грэмми”. Песня “Toxic” была новаторской и имела огромный успех, и до сих пор является одной из моих любимых песен.

Чтобы продвинуть альбом, я отправился со съемочной группой MTV в Нью-Йорк, чтобы снять специальный выпуск под названием In the Zone & Out All Night. Мы проехали через весь город, чтобы выступить в трех ночных клубах - Show, Splash и Avalon. Это было потрясающе - видеть большие группы людей, танцующих под новые песни. Как это уже не раз случалось в моей карьере, мои поклонники напомнили мне, почему я делаю то, что делаю.

Но однажды в мою дверь постучали. Когда я открыла ее, мимо меня прошли четверо мужчин, троих из которых я не узнала. Я никогда в жизни не видела их лиц.

Четвертый был моим отцом.

Они усадили меня на диван (тот самый, который и по сей день стоит у меня в спальне). Сразу же они начали засыпать меня вопросами, вопросами и еще раз вопросами. Я молчала: я не желала ни с кем разговаривать. Мне нечего было сказать.

Через день мне позвонили из моей команды и сказали, что я буду выступать перед Дайаной Сойер… и на том же диване. Из-за того, что произошло с Джастином, и из-за всего, что я пережила, я чувствовала, что больше не могу общаться с миром. Над моей головой нависло темное облако, я была травмирована.

Я часто уединялась в своей квартире, чтобы побыть одной, а теперь меня заставили говорить с Дайаной Сойер и плакать на глазах у всей страны.

Это было совершенно унизительно. Мне не сказали заранее, какие будут вопросы, и оказалось, что они на сто процентов постыдные. Тогда я была слишком ранимой, слишком чувствительной, чтобы давать такие интервью. Она спрашивала что-то вроде: “Он выходит на телевидение и говорит, что вы разбили ему сердце. Вы сделали что-то, что причинило ему столько боли. Столько страданий. Что вы сделали?”

Я не хотела делиться с миром ничем личным. Я не была обязана сообщать СМИ подробности своего разрыва. Меня не должны были заставлять выступать на национальном телевидении, заставлять плакать перед этой незнакомкой, женщиной, которая без устали задавала мне один жесткий вопрос за другим. Вместо этого я чувствовала себя так, словно меня эксплуатировали, выставляя перед всем миром.

Это интервью стало для меня переломным моментом - переключатель сработал. Я почувствовала, как по моему телу разлилось что-то темное. Я почувствовала, что превращаюсь, почти как оборотень, в Плохого человека.

Я, честно говоря, чувствую, что тот момент в моей жизни должен был стать временем для роста, а не для того, чтобы делиться всем с миром. Это был бы лучший способ исцелиться.

Но у меня не было выбора. Казалось, никому не было дела до того, что я чувствую.