Зарождение добровольческой армии

Из воспоминаний корниловца

При подавлении первого восстания большевиков в начале июля 1917 года в Петрограде, Кронштадте и Финляндии я был в составе 178-го пехотного Венденского полка, принимавшего участие в подавлении, и видел разрушительную силу агента Вильгельма, подкрепленную золотом и бездарностью Временного правительства. И теперь, когда я добровольно ехал в конце ноября на сборное место сил генерала Корнилова, не раз и мою голову сверлила мысль о безнадежности положения при сравнении сил врага с нашей, представлявшей из себя жидкую цепь зайцев, проскакивавших через заставы безжалостных охотников за нашими черепами. На станции Зверево и я был пойман и приговорен к расстрелу, и так как у палачей было много работы, то меня под конвоем двух представителей «красы и гордости революции» поздно вечером погнали, без ботинок, за полотно, куда-то на свалку. Но здесь Бог был милостив, – молодость и озлобление взяли свое, – и на свалке очутился не я, а мои конвоиры. Ночь покрыла мое бегство, и через короткое время я был в Новочеркасске. Прибыл я на сборное место не только побывавшим в Гражданской войне, но и спасенный волею судьбы. Таковыми были почти все собравшиеся там. Всем было ясно, что не мы начали братоубийственную войну, а разрушители России и ее армии с их небывалым террором. Выхода для всех нас не было, «смерть или победа» – вот первоначальный девиз добровольцев. Нейтралитет многих тысяч (17 тысяч) офицерства в Ростове и Донской области лег на нас большой тяжестью.