Смута на Руси. Выбор пути

Ополченцы — спасители Отечества

В январе 1611 года возникло сразу несколько центров, объявивших короля Сигизмунда и поляков своими врагами. Жители Калуги отказались целовать крест не только Сигизмунду, но и Владиславу. Они заявили, что будут подчиняться только тому государю, который венчается царским венцом в Москве. Во главе их встал бывший тушинский боярин Д. Т. Трубецкой. К этому времени И. Заруцкий вместе с Мариной Мнишек и ее сыном уже уехали в Тулу. Вместе с туляками они также не желали признавать власть поляков.

Псков объявил себя самостоятельным городом. Отправленное против него войско под командованием И. М. Салтыкова было разбито. Новгородцы не приняли посланцев из Москвы, которые хотели привести их к присяге Владиславу. Воевода Переславля-Залесского И. В. Воротынский даже вступил в борьбу с московскими полками под руководством боярина И. С. Куракина. Его победа воодушевила многих и побудила их к скорейшему объединению.

Ведущую роль в этом движении сыграл рязанский воевода Прокопий Петрович Ляпунов. Он принадлежал к старинному рязанскому боярскому роду. В бывшей столице Рязанского княжества Ляпуновы занимали одно из первых мест и обладали правом возглавлять городовую дружину. Их земельные владения составляли около 600 четвертей прекрасного чернозема. Выращенный урожай зерновых и овощных культур был настолько велик, что позволял вести активную торговлю продовольствием на московских рынках, поэтому Ляпуновы были известными людьми не только на Рязанщине, но и в столице. Правда, им долго не удавалось занять какие-либо места при царском дворе или в правительстве, хотя все представители этого рода очень стремились к этому. Им всегда хотелось быть в гуще важнейших событий в государстве.

Впервые на страницах русской летописи имя П. П. Ляпунова встречается в 1584 году. Тогда он — участник волнений, вспыхнувших после смерти Ивана Грозного. Заподозрив, что бывший царский любимец Б. Я. Бельский хочет «извести царский корень», Прокопий Петрович вместе с горожанами наставил большую пушку на закрытые ворота Кремля и потребовал, чтобы бояре объяснили происходящее. В противном случае он был готов разбить ворота и выяснить все сам. В итоге Бельский был отправлен в ссылку.

В 1598 году, когда умер Федор Иванович, П. П. Ляпунов прибыл в Москву на Земский собор, чтобы решить судьбу царского престола. Вместе со всеми он голосовал за Годунова. Однако, когда появился «царевич Дмитрий», Прокопий решил помочь ему в достижении «отчего» трона, не подозревая об обмане. Правда, в ближнее окружение воцарившегося самозванца он не вошел и вернулся в родной город.

Переворот, осуществленный В. И. Шуйским в мае 1606 года, видимо, возмутил рязанского воеводу. Получалось, что заговорщики все решили между собой, даже не поинтересовавшись мнением жителей других городов.

Когда к Москве двинулся И. И. Болотников, намеревавшийся скинуть Шуйского с престола, Ляпунов вместе с рязанцами с готовностью примкнул к нему. Он полагал, что борется за интересы свергнутого законного «царя Дмитрия». Только убедившись в том, что в реальности никакого Дмитрия нет, он поддался уговорам царя Василия и перешел на его сторону. В благодарность спасенный Шуйский присвоил рязанцу чин думного дворянина. Это дало возможность П. П. Ляпунову стать постоянным участником заседаний Боярской думы.

В 1607 году Прокопию Петровичу довелось принять активное участие в боях с самозваным царевичем Петрушей и помогать царю в разгроме болотниковцев. Под Каширой ему удалось победить болотниковца князя А. А. Телятевского, под Тулой он разбил один из казачьих отрядов.

В следующем году рязанскому воеводе было приказано остановить Лжедмитрия II под Пронском. Но силы оказались неравными. Прокопий был ранен и отступил к Переславлю-Залесскому. Здесь он смог организовать крепкую оборону и не пропустил врага в город.

Во время двоевластия Ляпунов сохранял верность царю Василию, хотя престарелый, скупой и мнительный государь не слишком ему нравился. Пробиваясь сквозь осадное кольцо, созданное тушинцами, Прокопий привозил в Москву продовольствие. Там он видел, что всеобщее недовольство Шуйским постоянно возрастает. Вполне вероятно, что непопулярный монарх давно бы лишился престола, если бы не успешная борьба с тушинцами М. В. Скопина-Шуйского. Медленно, но верно тот двигался из Новгорода к Москве, чтобы освободить город от плена.

Когда Скопин в начале 1610 года обосновался в Александровой слободе, рязанский воевода отправил ему поздравительную телеграмму. В ней он прямо назвал полководца «новым государем и царем всея Русии». Об этом стало известно в столице. Подозрительный царь Василий решил, что племянник посягает на его корону, и вместе с братом Дмитрием начал строить планы по уничтожению соперника.

В марте 1610 года москвичи радостно приветствовали своих освободителей — М. В. Скопина-Шуйского и Ф. И. Шереметева, сразу же ставших народными героями и любимцами. Однако всеобщее восхищение сыграло роковую роль в судьбе полководца-освободителя.

После трагической гибели Скопина П. П. Ляпунов, всегда считавший себя ответственным за судьбу родины, вновь решил вмешаться в московские дела. Он начал списываться с боярами по вопросу сведения с престола непопулярного государя. Наибольшую поддержку он получил от князя В. В. Голицына, который сам мечтал о престоле.

Благоприятная обстановка для задуманного сложилась после клушинского разгрома царского войска. Защищать Шуйского стало практически некому. Во главе заговора встал брат Прокопия Захарий. 17 июля 1610 года он вместе с единомышленниками ворвался в царский дворец и предложил Василию Ивановичу добровольно отдать царский венец и скипетр. Заговорщиков поддержали и некоторые бояре во главе с И. М. Воротынским. В итоге Шуйский покинул дворец и переселился на свой старый боярский двор. В дальнейшем планировалось созвать избирательный Земский собор и на его заседании избрать нового государя, который устраивал бы всех. Однако нападение на Москву сразу двух врагов — польского гетмана С. Жолкевского и Лжедмитрия II — помешало осуществить задуманное. П. П. Ляпунов, видимо, поддержал план избрания на престол королевича Владислава, поэтому его брат Захарий был включен в состав Смоленского посольства к королю Сигизмунду.

Сам рязанский воевода вновь занялся снабжением столицы продовольствием. Он даже иногда выполнял личные заказы поляков, полагая, что с ними следует сотрудничать. Однако уже к концу 1610 года Прокопий начал понимать, что его союз с королем был ошибкой. Захарий сообщил ему из-под Смоленска, что Сигизмунд планирует захватить Русское государство и присоединить к своей короне. Москвичи постоянно жаловались на самоуправство поляков, их грубость по отношению к русским женщинам, заносчивое поведение, на неуважение местных обычаев и порядков.

Вскоре призыв о помощи раздался и из уст патриарха Гермогена. Поляки и их сторонники всячески притесняли архипастыря, выказывали непочтение к святыням, неподобающе вели себя в храмах.

Все это побудило П. П. Ляпунова к решительным действиям. Он принялся рассылать по городам грамоты, в которых рассказывал о тревожной ситуации в Москве, об истинных планах короля Сигизмунда и призывал к борьбе с захватчиками. Эти послания находили горячий отклик у многих русских людей;

О деятельности рязанского воеводы стало известно и в Москве. «Седьмочисленные» бояре сочли ее крамольной и отправили на Рязанщину карательный отряд. Но Прокопий был уже не один: на помощь к нему пришел зарайский воевода Д. М. Пожарский. Общими усилиями каратели были отогнаны. После этого Ляпунов отправил в столицу гневную грамоту, в которой осудил бояр-изменников и потребовал прекратить гонения на Гермогена, проводившиеся в угоду королю.

Сам же Ляпунов продолжал с удвоенной энергией собирать сторонников на освободительную борьбу. Он отправил грамоту в Псков к воеводе Ф. М. Плещееву и пригласил того приехать для «доброго совета» о будущем Русского государства. Его гонцы поскакали в Калугу, где всеми делами заправлял Д. Т. Трубецкой, и в Тулу, где обосновался с Мариной Мнишек И. М. Заруцкий. Оба бывших тушинских воеводы согласились влиться в антипольское движение.

Отряды ополченцев начали формироваться во многих городах. В Ярославле их возглавил И. И. Волынский, в Муроме — князь Литвинов-Мосальский, в Нижнем Новгороде — князь Репнин, в Суздале — окольничий Измайлов, в Вологде — князь Пронский, в Костроме — князь Волконский, в Галиче — воевода Мансуров, в Суздале — атаман А. Просовецкий и другие.

Ляпунов разработал текст присяги — крестоцеловальной записи, под которой каждый воин должен был поставить свою подпись:

«Стоять за православную веру и за Московское государство. Королю польскому крест не целовать, не служить ему и не прямить. Московское государство от польских и литовских людей очищать, с королем и королевичем, с польскими и литовскими людьми, и кто с ними против Московского государства станет, против всех биться неослабно. С королем, поляками и русскими людьми, которые королю прямят, никак не ссылаться. Друг с другом никакого междоусобия не затевать. А кого нам на Московское государство и на все государства Российского царствия государем Бог даст, то тому нам служить и прямить, и добра хотеть во всем вправду, по сему крестному целованию».

Таким образом, в феврале 1611 года силы ополченцев окончательно определились. Местом общего сбора были обозначены Серпухов и Коломна. В начале марта городовые отряды из разных мест выступили в поход. По дороге местные жители встречали их с образами, снабжали деньгами и продовольствием. В Нижнем Новгороде даже удалось собрать артиллерию с боеприпасами. Их повез Тимофей Шаров. Даже из-под Пскова пришли бывшие тушинские казаки, а с Поморья через Вологду добрался воевода Ф. Нащокин. В Ярославле его войска влились в сформированные там полки, и 7 марта все вместе выступили в поход к Москве.

Ополченцы писали и в более дальние города: Казань, Вятку, Пермь, Великий Устюг, Чебоксары, Свияжск, Верхотурье, Соликамск. Всюду жители были готовы их поддержать, правда, из этих городов отряды прибыли под Москву только в июне.

Между тем волнения начались и в столице. С самоуправством начальника польского гарнизона А. Гонсевского и его русских сторонников во главе с Ф. Андроновым очень многие мириться не желали. Приближался праздник Святой Пасхи, на который, по обычаю, съезжалось много людей из окрестных мест. Это беспокоило поляков, и они решили приготовиться к обороне и усилили надзор за Гермогеном, патриотически настроенными боярами и рядовыми горожанами. Было даже решено на всех городских башнях установить пушки. Чтобы их подвезти, шляхтичи решили использовать городских извозчиков. Однако далеко не все согласились этим заниматься.

Наконец 19 марта недовольство горожан достигло предела, и они подняли восстание. В страхе поляки были вынуждены отступить в Кремль и Китай-город и затворить ворота. В Белом и Земляном городе власть оказалась в руках мятежников. Они взяли под свой контроль все центральные улицы, соорудили на них баррикады и поставили пушки. На Лубянской площади Д. М. Пожарскому удалось даже захватить дальнобойные орудия на Пушечном дворе. Из них он стал обстреливать укрепления Китай-города.