Криштиану Роналду

19. Криштиану Роналду – 10

«Манчестер Юнайтед» – это сэр Алекс Фергюсон, а сэр Алекс Фергюсон – это «Манчестер Юнайтед». Редко бывает так, чтобы жизнь тренера была отдана одному-единственному клубу. Я говорю «одному-единственному», потому что те команды, которые Фергюсон тренировал в первые двенадцать лет своей тренерской карьеры, в расчет можно не принимать. Сам он говорит, что в ту пору набирался профессионализма, необходимого для того, чтобы тренировать «Красных львов».

Есть тренеры, которые всячески дистанцируются от команды, считая, что им не следует держать себя на равных с игроками, что это повредит их авторитету. Фергюсон не такой. Команда для него все равно что семья. Я был ошеломлен, когда получил приглашение на обед. «Мы с Кэти будем рады видеть в воскресенье тебя и твою маму», – сказал мне сэр Алекс после тренировки. Я не сразу понял, что он имеет в виду. «Где?», – спросил я, и он продиктовал мне свой адрес в Уимслоу[151]. Мама тоже растерялась, когда я сообщил ей, что мы приглашены на обед к главному тренеру.

Для игроков «Манчестера» Фергюсон был отцом. Он держался запросто, дружелюбно, но при необходимости мог быть и строгим. Но дело не в строгости, а в тех отношениях, которые были между Сэром Алексом и командой. Мы в первую очередь выигрывали потому, что боялись разочаровать нашего Сэра Алекса. Он не осыпал нас упреками после проигранных матчей и вообще не выказывал большого огорчения. Это не в его стиле. Он разбирал ошибки, и на этом дело заканчивалось. Но когда мы выигрывали, в глазах Фергюсона появлялся особый блеск и он улыбался радостно, как ребенок.

Фергюсон просто невероятен. Когда мой старик находился в коме, Фергюсон освободил меня от тренировок и игр, чтобы я мог быть рядом с ним. Этот благородный поступок как нельзя лучше характеризует Фергюсона. Восемь тренеров из десяти ограничились бы тем, что просто выразили мне сочувствие, девятого мне бы пришлось упрашивать отпустить меня к отцу, а Сэр Алекс предложил сам. Он сказал, что ему и команде будет не хватать меня, потому что дело было в разгар сезона, но я могу провести с отцом столько времени, сколько считаю нужным. «Футбол важнее всего, но родители важнее футбола», – вот что сказал мне в тот день Фергюсон. В тот день я понял, что для Фергюсона люди важнее результатов. В этом, наверное, и кроется секрет его грандиозного успеха.

Мне было нелегко влиться в новую команду, потому что «Юнайтед» сильно отличался от «Спортинга». Настолько, насколько вообще английский футбол отличается от португальского. Португальцы, как и все «латино», делают ставку на технику и красоту, а англичане – на грубую силу. Пинок или толчок в Англии самая частая «награда» за красивый финт. Либерализм английских арбитров определяется традициями английского футбола. Если они станут замечать каждое нарушение, то к перерыву в командах может остаться по два или три игрока. С непривычки, в первое время я часто падал, сбиваемый с ног соперниками. Чаще меня обвиняли в симуляции фола, нежели их в грубой игре. Пришлось приспосабливаться, находить меры против грубости, сохраняя при этом свою любовь к красивой техничной игре. «Не становись англичанином, оставайся португальцем», – говорил мне Фергюсон, намекая на то, что я должен сохранить свой стиль и развивать его.

Фергюсон помог мне быстро адаптироваться. Он интересовался не только тем, как я играю, но и тем, как я устроился, довольна ли мама домом в Олдерли-Эдж[152], который предоставил нам клуб, нравится ли мне в Англии… Это стиль Сэра Алекса – знать все о каждом из своих «детей» и опекать их. Он научил меня очень важному умению – принимать правильные решения. Причем не только на футбольном поле, но и за его пределами.

Фергюсон – особенный и неповторимый. У него свой стиль и свои правила. Он постоянно удивлял меня. Например тем, что настоял на том, чтобы я играл под седьмым номером, а не под своим старым двадцать восьмым, к которому я привык в «Спортинге». Дело было не столько в том, что я хотел сохранить старый номер, сколько в том, что мне не хотелось играть под номером, который в «Манчестер Юнайтед» принадлежал легендарным игрокам, таким как Бекхэм. Но Фергюсон сказал, что я получу седьмой номер. Он был прав. Знаменитый номер стал для меня дополнительным стимулом. У меня не было другого выхода. Я был обязан оправдать доверие Сэра Алекса. Болельщики, негативной реакции которых я опасался, приняли меня под седьмым номером хорошо. С тех пор семерка стала моим постоянным номером. Семерка всегда была для меня особенным номером, потому что это номер кумира моего детства Луиша Фигу в «Спортинге». Мы с Куарежмой когда-то мечтали об этом номере. Нам обоим повезло. Мне семерка досталась в «Манчестер Юнайтед», а Куарежме в «Барселоне».

Получив футболку с седьмым номером из рук Фергюсона, я словно бы прошел обряд посвящения в футбольные рыцари. Надеть футболку клуба «Манчестер Юнайтед» – это великая честь, которая может сравниться только с ношением футболки португальской сборной. А футболка с номером семь – это вообще нечто особенное. Номер семь стал моими крыльями. Он окрылял меня в прямом смысле этого слова. Фергюсон умеет вдохновить, умеет дать понять игрокам, что они способны на многое. Ему всегда веришь, потому что он всегда бывает искренен.

Следующим моим удивлением стало то, что Фергюсон выпустил меня на поле в первый день сезона, всего через три дня после моего официального представления. Всего через три дня! Я-то думал, что всю игру с «Болтоном»[153] просижу на скамье запасных, и ушам своим не поверил, когда Сэр Алекс велел мне начать разминаться. «Болтон» стал для меня особенным клубом. Против «Странников» я играл свой первый матч в команде «Красных львов», а перед другим матчем с ними в марте 2008 года Сэр Алекс дал мне капитанскую повязку, чтобы подчеркнуть мой статус в команде.

Дебют крайне важен, недаром же говорят, что никогда в жизни не будет второго шанса произвести первое впечатление. Разумеется, мне хотелось произвести как можно лучшее впечатление. Английские болельщики разборчивы. Чтобы им понравиться, нужно как следует постараться.

Счет был «один – ноль» в нашу пользу, когда я вышел на поле. Закончилась игра со счетом «четыре – ноль». Я отчаянно завидовал Гиггзу, забившему «Странникам» два мяча. Сам я не забил ни одного, но все же смог принести пользу моей новой команде. Я носился по полю и млел при мысли о том, что играю бок о бок с футболистами, которые были для меня примером чего-то недосягаемого, футболистами, которыми я восхищался. Теперь надо было сделать так, чтобы эти парни, Красные львы, восхищались бы мной. Болельщики аплодировали мне, а парни поздравили с отличным дебютом, который Фергюсон назвал «волшебным». Он сказал, что со времен Эрика Кантоны не видел столь великолепного дебюта. Я подозревал, что Фергюсон преувеличивает для того, чтобы меня подбодрить, но все равно был рад слышать эти слова. Кантона в «Манчестер Юнайтед» тоже играл под седьмым номером.

Я так сильно хотел, чтобы мной восхищались, что увлекся и начал играть индивидуалистично. В восемнадцать лет это простительно. Сэр Алекс помог мне повзрослеть, причем сделал это ненавязчиво, в своей обычной манере. Фергюсон – не тиран, а советчик. С ним даже можно поспорить, правда, я никому бы не советовал этим увлекаться. Сэр Алекс может быть жестким. Очень жестким. Он может повысить голос и разговаривать резко. Мне тоже иногда доставалось от Сэра Алекса, когда я увлекался или терял контроль над собой. Но жесткость жесткости рознь. Жесткость не должна создавать тяжелую атмосферу. В «Манчестер Юнайтед» благодаря Фергюсону атмосфера была приятной, спокойной. В такой атмосфере приятно работать, да и конфликты между людьми вспыхивают реже.

В 2003 году «Манчестер Юнайтед» был лучшим клубом мира не только потому, что там собрались самые сильные футболисты, но и потому что там был Фергюсон. Годы, проведенные под его началом, я считаю лучшим периодом моей футбольной карьеры.

Я скучаю по Фергюсону. Скучаю больше, чем по «Манчестер Юнайтед». В «Юнайтед» при желании можно вернуться, а вот на тренировку к сэру Алексу я больше не попаду.

Он настолько сросся с клубом, что казался нам вечным. «Поверить не могу, что Сэр Алекс уходит! Я меньше удивился бы, если бы его статуя убежала с «Олд Траффорд»[154], – написал мне Руни[155] после того, как Фергюсон объявил о своем решении уйти в отставку. Я тоже скорее был способен поверить в то, что с «Олд Траффорд» уйдет статуя Сэра Алекса, а не он сам, потому что, несмотря на свой возраст, он производил впечатление энергичного и полного сил человека.