Катрин Денев. Красавица навсегда

«Картины эти, – пишет критик Валентин Михалкович, – крутили в кинотеатрах предместий, чтобы кое-как оправдать расходы, и сразу же прочно забывали. Только фотографии сохранили для нас Катрин Денев времени ее дебюта – бесхитростную девчушку из тех, кто стайками толпится в дешевых дансингах, сжимая в руке билет, приобретенный на деньги, сэкономленные на мороженом. Девчушку с упитанными щеками и округлым лицом, в котором с трудом угадывается тот удлиненный, худощавый, классический овал, ставший знакомым через несколько лет миллионам зрителей»[2].

Танцуя в дансинге, точнее, в модном парижском Эпи-клубе с Франсуазой, Катрин оказалась в поле зрения Роже Вадима. И почти не раздумывая решилась связать с ним свою судьбу, несмотря на предупредительный шепот сестры: «Он опасен!» Катрин высунула язык: «Ревнуешь?» Девушки расхохотались. Франсуаза, и Катрин знала об этом, нисколько не ревновала. Им всегда нравились разные мужчины – может, за единственным исключением, но и Франсуа Трюффо им не придется делить, ибо их романы с ним разделит черта смерти. Вадима же Франсуаза в самом деле не жаловала. Так что в тот вечер в Эпи-клубе она нисколько не хотела обратить внимание плейбоя на себя и по своему обыкновению готова была отплясывать с сестрой до утра. Катрин тоже любила с ней потанцевать, но ночной бабочкой не была. Франсуаза привела свою младшую сестру в кино, она же невольно бросила ее в объятья Вадима.

Ей еще нет семнадцати. Ему – тридцать два, и за ним тянется шлейф «чертовской славы». Он уверенно заявляет: «С Катрин у меня связаны большие планы. Она совсем молоденькая, но ведь карьеру надо начинать рано».

Их отношения развиваются стремительно. Катрин, по свидетельству Вадима, была не способна использовать связь с режиссером в интересах карьеры. Данная ей характеристика звучит так: «Женщина она честолюбивая – и это уже само по себе высокое качество. Но она никогда не была карьеристкой»[3].

Тем не менее инициатива во многом принадлежит ей. Родители противились роману дочери с известным соблазнителем и постановщиком скандальных фильмов, они даже запирали Катрин на ночь, чтобы не сбежала. Но за девять месяцев до совершеннолетия она решительно заявила отцу, что уедет с Вадимом на очередные съемки в Виллар-де-Лан. И тот смирился. По возвращении в Париж она поселилась в вадимовской квартире на улице Энгр, где со знанием дела вела хозяйство и помогала воспитывать Блошку.

Во время съемок фильма «Уздечка на шее» все внимание прессы было сосредоточено на игравшей в нем Брижит Бардо, и роман Вадима, призванного на помощь неопытному постановщику, с сопровождавшей его Катрин еще не стал достоянием гласности. Журналисты были уверены, что Бардо, уже родившая сына и расставшаяся с его отцом актером Жаком Шарье, вернется к Вадиму. Но наблюдательная Брижит поняла серьезность его отношений с Катрин и шепнула ему: «Она посильнее тебя. Не приходи ко мне плакать в жилетку, когда будет плохо». Простушка при ближайшем рассмотрении оказалась не столь проста.

В ее неожиданно сильном характере убедился и сам Вадим. Катаясь на санях высоко в горах, они с Катрин заблудились и чуть не упали в пропасть. Вадим провел отрочество в горной местности. Но девушка, не имевшая никакого опыта и обутая в неудобные кожаные сапожки, поразила его своим мужеством. Скользя на животе и рискуя угодить в горный ручей, она не сдавалась и упорно повторяла: «Я доеду сама». В отель она вернулась вся мокрая и в синяках, мертвая от усталости.

В другой раз они возвращались с авторалли, которое выиграл Вадим (гонки были его хобби) и на волне победной эйфории лихо обогнали кортеж президентских машин. Вадим с Катрин увидели направленные на них дула револьверов и автоматов, а в другой машине – профиль Шарля де Голля. Это был пик острой политической борьбы во Франции, и за пару часов до этого в генерала стреляли. Когда вадимовская «феррари» с открытым верхом на скорости 200 км в час оставила позади мотоциклетный эскорт, заинтригованный президент спросил: «Кто эта молодая дама?» «Актриса Катрин Денев, мой генерал», – ответил главный охранник. «Если она будет так спешить, то быстро станет звездой», – заметил де Голль.

Осведомленность охранника объяснялась просто: он жил в том же доме на улице Энгр, что и Вадим, и, к счастью, узнал соседей. «Иначе мои ребята бы вас изрешетили», – резюмировал он.

Так звучит эта история в пересказе Вадима, возможно, приукрашенном. В том же доме жил сын президента адмирал Филипп де Голль, которого Вадим однажды затопил, забыв закрыть кран в ванной, и с женой которого конфликтовал из-за ночного плача маленькой Натали. Катрин поднялась к невестке президента и очень вежливо попросила ее написать письмо и порекомендовать девочке выпивать перед сном красного вина. Жена адмирала не взяла на себя такую ответственность, и конфликт сошел на нет, тем более что у Натали скоро прекратились кошмары.

В 1962 году Вадим выступает соавтором сценария и художественным руководителем фильма «Сатана там правит бал». Хотя режиссера этой картины по имени Гриша Даба не ценил и его замысел считал убогим. К тому же Вадиму предстояло ехать в Тоскану на съемки своей собственной картины «Отдых воина» – опять с Брижит Бардо, куда от нее денешься. И все же он согласился поддержать Даба и снять для его фильма один-единственный эпизод. Испытывая некоторую неловкость, Вадим режиссирует «неоэротическую сцену» с Катрин, объясняя это заботой о ее карьере. Как отмечает критика, Вадим вновь применяет свою излюбленную формулу перетасовки партнеров, которые встречаются, разлучаются и говорят о любви, не испытывая при этом подлинного чувства. Вадим, по ироническому свидетельству прессы, остается собой и в остальном: «Как это было с Брижит Бардо шесть лет назад, он заставляет избранницу своего сердца Катрин Денев раздеться в первой же сцене».

Катрин до поры до времени выполняет наставления Вадима (некоторые даже считают, что под его влиянием или желая сделать ему приятное она выкрасилась в блондинку), но по-прежнему не рассматривает кино как будущую профессию. Скорее мечтает о счастливой личной жизни. Вадим не без волнения описывает в своих воспоминаниях, как Катрин взяла его за руку, посмотрела в глаза, «как умела делать она одна», и трижды повторила, что хочет ребенка. «В ее словах было что-то горячее, необычайно человечное, именно то, что я теперь тщетно ищу во взгляде и отточенной лексике великой французской кинозвезды», – эффектно завершает свой рассказ Вадим.

Беременная Катрин поразила его еще сильнее. Вадим пишет: «Бывали дни, когда она вставала засветло, отводила Натали в детский сад, заходила проведать меня на студию, отправлялась на рынок вместе с нашим поваром югославом Гюставом, чтобы не позволить ему жульничать, убиралась в доме, поливала цветы. А к полуночи, когда мне казалось, что она должна быть без сил, тащила выпить по рюмке к Кастелю. Сидя на скамейке первого этажа для завсегдатаев, она чокалась с Элизабет Тейлор, Квинси Джонсом или с загулявшими министрами. А на следующей неделе спала до полудня, еще через неделю наступал «магазинный период». Мы ходили по магазинам для будущих мам, ничего не покупали, но возвращались с парой новых туфель».

Еще недавно, при первом свидании, Катрин запомнилась Вадиму не слишком новой и презентабельной сумкой. Очень скоро, однако, у нее пробудился вкус к дизайнерской одежде и настоящая страсть, иначе не назовешь, к обуви. Она прислушивалась к своему опытному кавалеру и признавалась на страницах женского журнала: «Он внушил мне любовь к таким цветам, как белый, черный, розовый и бежевый, к прямым юбкам и натуральному шелку».

Но и Вадим вынужден признать, что Катрин не слепо подчинялась, а быстро вырабатывала и оттачивала свой стиль.

Теперь ее уже не смущало постоянное присутствие вокруг знаменитостей. Много позднее она скажет: «Мы живем в мире обольстителей, среди которых есть и политические деятели. Большим шармом, скажем, обладал Миттеран». А на вопрос, обольщал ли он ее, ответит: «Обольстительные мужчины обольщают всех! Даже двери!» Сама же она ценит в мужчинах ум, выдумку и юмор, а еще – способность не принимать себя всерьез и в определенном смысле «остаться мальчишкой». Таким всегда оставался Вадим.

Очень рано, будучи связана с человеком значительно старше, она ощутила себя зрелой. А он очень скоро утратил привычную роль покровителя. Независимость и даже своенравность – вот что открылось Вадиму в его подруге. Став матерью в совсем еще юном возрасте (Кристиан Вадим родился 18 июня 1963 года, когда Катрин не было двадцати), молодая мать не так уж стремится выйти замуж за отца своего сына. Как спустя десять лет, уже во всеоружии женского опыта, не пошевелит пальцем, чтобы стать женой Марчелло Мастроянни, еще одного «мальчишки» и влюбленного отца своей дочери. Среди кинозвезд она слывет одной из самых решительных противниц официального брака.

Правда, сам Вадим дает несколько иную версию своих отношений с Катрин. По его словам, они вдвоем поехали на Таити, чтобы обручиться в стране Гогена, а заодно помочь в съемках их другу – режиссеру-дебютанту Полю Жегоффу. По дороге молодая пара остановилась в нью-йоркском отеле «Черри Нидерленд». В номере раздался звонок. Бывшая жена Вадима, Аннет Стройберг, – та самая так и не взошедшая звезда – коротко предупредила: если женишься, лишу тебя опеки над дочерью. Катрин в это время стояла у окна и смотрела на деревья в Центральном парке. Она слышала разговор, поняла отцовские чувства, и бракосочетание решили отложить. Обоим было без слов ясно, что навсегда.

Вполне возможно, что было именно так. Тот же Вадим говорит о чрезмерном практицизме если не самой Катрин, то ее родителей, до малейших деталей расписавших у нотариуса брачный контракт и права на имущество в случае развода или смерти одного из супругов. Вадима доконал «раздел кухонной посуды»: эта тема преследовала его еще со времен брака с Бардо, чьи родители были не менее буржуазны. Жених предложил включить в контракт и пепельницы, но Катрин не одобрила подобной шутки в присутствии родителей.

Вадим в своих мемуарах пытается убедить читателей, что Денев, хотя и всегда высказывалась в пользу свободной любви, никогда не могла простить ему этот несостоявшийся брак. Что именно после их расставания Катрин, словно заучив урок, повторяет, что не верит в супружество. Намекая на «неизлечимую душевную травму», Вадим не без ехидства задает вопрос: «В конце концов так ли уж обязательно выходить замуж, если с тобою прочно обручены слава и успех?»

Но ведь еще до славы и первого успеха во вчерашней мечтательной девушке проявились личность, характер, и характер весьма независимый. Даже говоря о столь любимой Франсуазе, Катрин подчеркивает несходство их натур и жизненного выбора: «Сестра была женщиной экстравагантной, насмешливой. Будучи старше, не служила мне, однако, советчицей. Может, потому, что я была более рассудительна и сама умела опекать. Совсем юной я уже стала матерью и одна воспитывала ребенка».

При всей своей браваде Франсуаза не могла, как Катрин, уйти из дома к мужчине. Когда мать чуть ли не силой уговорила ее снять квартиру, она поселилась напротив родительского дома. Всегда откровенная в своих чувствах, не скрывала неприязни к Вадиму и была только рада, когда сестра с ним рассталась. Никогда не вмешивалась в жизнь Катрин, но та могла позвонить ей хоть среди ночи, если нужно было излить душу. Зато юная «тетка» обожала своего племянника Кристиана, вовсе не завидуя сестре и сама не спеша стать матерью. По словам Катрин, Франсуаза «детей любила только как идею» и не хотела брать на себя ответственность за чужую жизнь – может быть, предчувствуя, как коротка окажется ее собственная.