Декабристы рассказывают...

ИЗ ПРОЕКТА КОНСТИТУЦИИ НИКИТЫ МУРАВЬЕВА

«Опыт всех народов и всех времен доказал, что власть самодержавная равно гибельна для правителей и для обществ: что она не согласна ни с правилами святой веры нашей, ни с началами здравого рассудка. Нельзя допустить основанием правительства — произвол одного человека — невозможно согласиться, чтобы все права находились на одной стороне, а все обязанности на другой. Слепое повиновение может быть основано только на страхе и не достойно ни разумного повелителя, ни разумных исполнителей. Ставя себя выше законов, государи забыли, что они в таком случае вне законов, вне человечества! Что невозможно им ссылаться на законы, когда дело идет о других; и не признавать их бытие, когда дело идет о них самих. Одно из двух: или они справедливы '— тогда к чему же не хотят и сами подчиняться оным; или они несправедливы — тогда зачем хотят они подчинять им других. Все народы европейские достигают законов и свободы. Более всех их народ русский заслуживает то и другое.

Но какой образ правления ему приличен? Народы малочисленные бывают обыкновенно добычей соседей — и не пользуются независимостью. Народы многочисленные пользуются внешнею независимостью — но обыкновенно страждут от внутреннего утеснения и бывают в руках деспота орудием притеснения и гибели соседних народов. Обширность земель, многочисленное войско препятствуют одним быть свободным; те, которые не имеют сих неудобств. — страждут от своего бессилия. Федеральное или Союзное Правление одно разрешило сию задачу, удовлетворило всем условиям и согласило величие народа и свободу граждан…»

Итак, по мысли Никиты Муравьева, будущую Россию должен возглавить император, но ограниченный народным вечем.

А как же крестьяне? Крепостное право, конечно же, отменяется, они будут лично свободны. Но земля, миллионы десятин земли, останутся у помещиков. Никита Михайлович несколько раз менял свой проект, вычислял размеры тех небольших участков при усадьбе, что должны остаться за крестьянами, но все же основную часть земли сохранял за помещиками. Разумеется, случись революция, крестьяне, конечно, не удовлетворились бы такой участью — мы ясно видим умеренность, дворянскую ограниченность конституции Муравьева.

Однако не забудем, что и в этом виде она была революционным «крамольнейшим» документом: даже такие меры, как введение ограниченного самодержавия и личное освобождение крестьян, вызывали смертельный ужас правителей. Если бы в России осуществились перемены хоть так, как мечтал Никита Муравьев, это был бы огромный переворот, большой шаг к капитализму (хотя и менее значительный, чем при более решительных революционных переменах).

Позже в Северном обществе появятся энергичные люди, прежде всего Кондратий Рылеев, которые будут склоняться к более дерзким, резким, сильным действиям, нежели Никита Муравьев. Роль самого автора дворянской конституции постепенно уменьшится в Обществе, и весть о восстании застанет его вдали от центра событий, в Орловском имении.

Но еще прежде, чем Рылеев и его друзья заговорят на «республиканском языке», энергичные непримиримые голоса донесутся с Юга. События начались в украинском городке Тульчин, где находилось командование войсками, расположенными на Юге страны. Сразу после того, как умеренный декабрист полковник Бурцев объявил о решениях московского съезда Союза благоденствия.