Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Перед отправкой на фронт. Февраль 1942. [Из архива Л. Шерстенникова]

Если верить партии и газете «Правда», то «космополиты» в среде медицинских работников вели враждебную работу по отношению к руководителям нашего государства, неправильно их лечили. Теперь руководство требует разоблачать подобных врагов на других участках.

— Такие сигналы, — потрясал анонимкой докладчик на совещании, — нельзя оставлять без внимания. Ведь товарищи выражают тревогу относительно кузницы педагогических кадров, засоренной сегодня враждебными элементами.

Статья из газеты «Красный Балтийский флот», которая рассказывает о боевой службе морпеха А. Яковлева. 24 сентября 1942. [Из открытых источников]

В доказательство он зачитал самые выразительные места из письма «старых партийцев-педагогов»:

«Скучает и давно скучает эта Академия о настоящем большевистском руководителе».

«Здесь русских всячески выживают под разными предлогами и не пускают ни в аспирантуру, ни в научные сотрудники».

«Нужно подумать о подыскании умного, способного и энергичного министра и президента Академии педагогических наук, причем таких, которые могли бы соответствовать требованиям нашей бурно текущей жизни».

«Нужно очиститься от этой космополитической нечисти и дать дорогу новым молодым и патриотическим силам, которых, несомненно, у нас сейчас вполне достаточно».

«Желая последовать патриотическому примеру доктора Тимашук, мы сигнализируем Вам о наших вопиющих недостатках и просим срочно их устранить»[6].

Про Лидию Федосеевну Тимашук тогда узнала вся страна. Это она сигнализировала «органам» о неправильном лечении соратника вождя А. А. Жданова и тем самым способствовала разоблачению заговора «врачей-убийц». Газета «Правда» в те дни так рассказывала о Тимашук: «Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей. Весть о награждении Л. Ф. Тимашук высшей наградой — орденом Ленина — за помощь в разоблачении трижды проклятых врачей-убийц облетела всю нашу страну. Лидия Федосеевна стала близким и дорогим другом для миллионов советских людей»[7].

Если «Правда» такое пишет, значит, действительно надо быть начеку. Кругом враги. И совсем не исключено, что они засели в Министерстве просвещения, в Академии педагогических наук.

Совещание в ЦК закончилось 3 марта, а еще через день в ходе совместного заседания пленума ЦК, Совмина и Президиума Верховного Совета СССР были изрядно перетряхнуты руководящие органы Центрального комитета. Свой пост потерял и тот самый Н. А. Михайлов, который вел новые назначения в подведомственном ему Отделе школ. Как правило, в таких случаях все бумаги, связанные с кадровыми предложениями, возвращались обратно.

Поздно вечером того же дня, 5 марта, скончался И. В. Сталин. Стало ясно, что в ближайшее время Центральному комитету будет явно не до кадровых изменений во второстепенном Отделе школ.

Но и это еще не все: «К тому же именно „наследник“ Н. А. Михайлова в ЦК комсомола А. Н. Шелепин в конце февраля представил в ЦК критический меморандум о положении дел в сельских школах Ярославской области»[8]. А кто отвечал в обкоме за школы Ярославской области? А. Н. Яковлев. Значит, быть ему крайним.

Статья «Военные моряки на Волховском фронте. Смелая атака», опубликованная в газете «Красный флот». 29 сентября 1942. [Из открытых источников]

То есть тогда, в самом начале марта 53-го, звезды расположились самым неблагоприятным образом для карьеры нашего героя.

Тем не менее, как ни странно, в итоге все образовалось. То самое «предложение об утверждении его инструктором» было внесено, и 13 марта 1953 года, сразу после похорон вождя, Секретариат ЦК в своем новом составе утвердил кандидатуру А. Н. Яковлева.

Вообще-то этот день, 13 марта 1953 года, вошел в историю СССР по другой, более существенной тогда причине: один из главных наследников Сталина Георгий Максимилианович Маленков вдруг обратился в Президиум ЦК с просьбой об освобождении его от обязанностей секретаря ЦК. Маленков объяснил свое ходатайство тем, что намерен целиком сосредоточиться на деятельности председателя Совета министров.

«Таким образом, в Советском Союзе ненадолго произойдет определенное разделение партийных и государственных властей и их функций. Преувеличивать значение этого размежевания, однако, не стоит», — писал в своей книге о Маленкове известный российский историк А. Сорокин[9].

Почему не стоит? Да потому, что это разделение носило тогда формальный характер, на деле же и сам глава правительства, и его замы оставались членами Президиума ЦК КПСС со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Зато другой секретарь ЦК Н. С. Хрущев умело воспользовался тем, что его главный конкурент на наследование престола сосредоточился на решении хозяйственных вопросов, и теперь Никита Сергеевич быстро и грамотно подмял под себя Центральный комитет.

Как наш герой пережил смерть Сталина? Сам Александр Николаевич Яковлев скупо пишет об этом: «Ярославль затих. Улицы опустели. Собралось бюро обкома партии. Все молчали. Всхлипывала Лида Жарова, секретарь горкома партии. Кто-то еще. У всех одно на уме: как будем жить дальше? Казалось, что жизнь закончилась — настолько все были оболванены»[10].

Ну, про «оболванены» он написал спустя почти полвека. А тогда, судя по всему, он и сам наряду с соратниками скорбел вполне искренно. Хотя и недолго. Потому что уже через несколько дней последовали непростые хлопоты: переезд в Москву, обустройство на новом месте, другая, гораздо более ответственная работа.

Отдел школ ЦК КПСС, инструктором которого стал Яковлев, не раз подвергался различного рода реконструкциям и переименованиям. В аппарате он не считался ключевым, «политико-образующим»: «Второстепенность Отдела объяснялась тем, что народное образование по конституциям СССР 1924 и 1936 гг. относилось к компетенции союзных и автономных республик. Эта местная национальная юрисдикция надолго останется одним из немногих атавизмов ленинской национальной политики. Так, союзно-республиканское Министерство просвещения СССР будет создано только 1 августа 1966 г., то есть на 50-м году советской власти»[11].

Сначала, в январе 1932 года, в составе Отдела культуры и пропаганды ЦК ВКП(б) был создан сектор народного образования и просвещения. Затем, спустя три года, появился самостоятельный отдел, впрочем весьма малочисленный. Его заведующий в годы войны Н. Н. Яковлев жаловался секретарю ЦК Г. М. Маленкову: «В аппарате Отдела школ ЦК ВКП(б) в настоящее время работает всего 6 человек. Не утверждена структура Отдела. До войны считалось пять секторов, но они не были утверждены…»[12]

Накануне нового 1951 года Политбюро в очередной раз преобразовало Отдел школ, выделив его из состава Отдел агитации и пропаганды. Теперь в структуре отдела было четыре сектора — школ РСФСР, школ союзных республик, педагогических учебных заведений и научных учреждений, сектор учета. Казалось бы, структура утверждена, причем она соответствовала тогдашним понятиям территориально-ведомственной стратегии «партийного руководства». Но не прошло и двух лет, как грянуло новое преобразование.

31 декабря 1952 года (обратите внимание на дату! — работали и в самый канун Нового года, и сразу после него) Секретариат ЦК утверждает другую структуру, теперь вместо секторов вводятся подотделы: инструкторский, учебной литературы, педагогических учебных заведений и научных учреждений, секретариат.

Именно в инструкторский подотдел и пришел работать вчерашний провинциал Яковлев. Ему поручили курировать десять областей центральной части России, Академию педагогических наук, а также преподавание истории и иностранных языков.

Вначале старожилы отдела приняли его настороженно. В их глазах невольно читался вопрос: это что за выскочка такой? Или лапу мохнатую имеет, или из органов? Александру не было еще и тридцати лет — в таком возрасте попасть в число «номенклатуры» редко кому удавалось. Какое-то время он даже считался самым молодым инструктором в аппарате ЦК. Но постепенно отношение к новичку менялось. Спокойный, рассудительный человек. Перед начальством шею не гнет. Черновой работы не боится. Бумаги составляет грамотно и быстро. И с чувством юмора у него все хорошо.

«Достаточно быстро установились добрые отношения со всеми работниками отдела, — вспоминал впоследствии Александр Николаевич. — Честные, порядочные люди, не очень-то вовлеченные в политику. Она как бы проходила мимо, только иногда тихонько стучала в окошко. Разного рода совещания больше походили на педагогические семинары, чем на собрания людей, контролирующих сферу просвещения»[13].

Он часто бывает в командировках во вверенных ему областях. В мае, едва освоившись, едет в Башкирию с целью проверки качества преподавания русского и родного языков. Посещает другие регионы — ему интересно, он с головой влезает в проблемы, связанные с постановкой школьного образования, подготовкой новых учебников, работой педагогических вузов.

В апреле того же 1953 года отдел подвергается очередной реконструкции, его структура опять возвращается, если так можно выразиться, к «территориально-отраслевому» принципу, вновь восстанавливаются сектора: школ РСФСР, школ союзных республик, педагогических учебных заведений и научных учреждений, учебной литературы.

Об отношении руководства ЦК к этому партийному подразделению свидетельствует такой факт: «школьники» сидели в самых неприспособленных помещениях, по 3–4 человека в тесных, плохо освещаемых комнатках. На все жалобы Управление делами ЦК отвечало одинаково: свободных площадей нет, выкручивайтесь как хотите.

2 января 1954 года зам. зав. Отделом школ И. К. Страхов обращается по этому поводу ко вновь избранному секретарю ЦК Н. Н. Шаталину, пишет ему о тех скверных условиях, в которых приходится работать сотрудникам отдела, перечисляет конкретные проблемы: теснота, в комнатах темно зимой и летом, поэтому постоянно приходится прибегать к искусственному освещению, люди часто болеют, жалуются[14].

Неизвестно, какая реакция последовала в ответ на эту записку, но спустя два года Отдел школ был подвергнут новой реорганизации — на сей раз с летальным исходом: его попросту упразднили, а оставшихся после сокращения сотрудников перевели в сектор укрупненного Отдела науки, высших учебных заведений и школ.

Но это будет в феврале 56-го, а пока молодой партийный работник Яковлев продолжал осваивать науку партийного руководства народным просвещением.

Вместе со смертью Сталина сдулось, превратилось в прах «дело врачей». Антисемитская кампания быстро сошла на нет. Зато появились новые враги, партия опять обнажила свой карающий меч. Сначала под него попал Лаврентий Берия. Июльский пленум исключил его из руководства, последовали арест, суд, расстрел. Берия был объявлен шпионом многих иностранных разведок, злодеем, каких свет не видывал. Согласно принятым тогда «правилам игры» эту дикую версию следовало безоговорочно принять на веру, большинство так и сделало. И только некоторые, самые искушенные, понимали, что в верхах идет жесточайшая схватка за обладание властью.