Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Глава 8. Агония

К финишу перестройки обстановка в аппарате ЦК резко изменилась. Все стали нервными, взвинченными. Даже в коридорах зданий на Старой площади теперь можно было услышать брань по адресу Горбачева и Яковлева.

Под напором общественного мнения власть принялась за борьбу с привилегиями. Закрывались партийные «спецраспределители», где отоваривалась номенклатура. С ЗИЛов руководителей пересаживали на «Волги». Естественно, коснулось это и Яковлева. А он уже привык к просторной машине, чувствовал в ней себя комфортно. Тут надо напомнить, что у Александра Николаевича после ранения не сгибалась нога, ему непросто было в тесном пространстве.

Когда он собрался в очередной отпуск, то пригласил к себе начальника охраны Смирнова:

— Ефимыч, мы в Крым едем. Ты бы не мог позвонить тамошним командирам? Если у них есть такая возможность, то пусть в аэропорт не «Волгу», а «Чайку» пришлют. Объясни им что к чему.

Смирнов позвонил. Объяснил. Вначале ему ответили:

— Не волнуйся, все сделаем в лучшем виде.

А через некоторое время тот же полковник перезванивает:

— «Чайки» не будет.

И все. Кладет трубку, конец связи.

Смирнов, конечно, расстроился. Понял, что этот полковник с кем-то «наверху» посоветовался, не сам же он отважился отказать недавнему члену Политбюро, а ныне члену Президентского совета, фронтовику. Что делать? Пошел к охраняемому лицу с докладом: так, мол, и так, «Чайки» в аэропорту не будет.

Яковлев, выслушав, не смог скрыть раздражения:

— Твой полковник — он что, дурак? Совсем ничего не соображает?

Смирнову, понятное дело, было не с руки обсуждать свое начальство. Не положено это.

— Александр Николаевич, давайте наш разговор продолжим позже.

— А-а, если ты сейчас занят, то извини, — саркастически развел руками Александр Николаевич.

Вечером, когда ехали из ЦК на дачу, Яковлев, вопреки обыкновению, не проронил ни слова. Уже выйдя из машины, говорит:

— Ну и о чем ты хотел продолжить наш разговор?

— Давайте пройдемся, — предложил ему начальник охраны.

Зашагали по аллее. Когда отошли от машины подальше, Смирнов высказал свое мнение. Оно сводилось к тому, что не мог тот крымский представитель «девятки» сам принять такое решение, что кто-то на самом верху решил вот таким образом насолить «архитектору перестройки». Возможно, это был начальник 9-го управления КГБ генерал Плеханов, который вскоре вместе с другими гэкачепистами окажется в тюрьме «Матросская тишина». Возможно, сам председатель КГБ Крючков решил так мелко напомнить о себе. Хотя не исключено, что и кое-кто повыше тоже искал случая досадить Яковлеву. Такое наступило время.

Александр Николаевич выслушал коменданта. Помолчал. Потом говорит:

— Ефимыч, а ты что, боишься вести такие разговоры в моем кабинете или в машине?

Смирнов отшутился:

— Береженого бог бережет.

Наверное, он уже или знал, или догадывался, что Крючков оборудовал скрытыми микрофонами все помещения, где бывал Александр Николаевич.

Александр Ефимович к тому времени стал подполковником. К своему подопечному относился с подчеркнутым уважением. Однажды его попросили выступить на партсобрании у них в «девятке». Смирнов выступил, причем использовал те же тезисы и мысли, которые не раз с разных трибун произносил член Политбюро А. Н. Яковлев. О том, что партия нуждается в обновлении, что надо ликвидировать трескотню, казенщину, формализм, освободить партию от несвойственных функций, сделать ее реальным политическим авангардом… На следующий день его вызвали в партком управления: «Ты что там такое наговорил? Хочешь впереди паровоза бежать?» Словом, отчитали коменданта, как мальчишку. Когда Смирнов пробовал ссылаться на Яковлева и Горбачева, секретарь парткома только криво усмехнулся.

Руководство 9-го управления явно не разделяло демократических взглядов ближайшего соратника Горбачева. Да и сам генеральный секретарь, как скоро выяснится, был у них «на мушке». Смирнову дали понять, что ему надо бы дистанцироваться от Яковлева. Когда он не согласился, применили другие методы: стали откровенно «пасти», отслеживать все его действия как начальника охраны. А там было за чем следить, ведь по должности он отвечал и за дачу, и за транспорт, и за питание… Но придраться оказалось не к чему.

Однажды к Александру Николаевичу явился крупный генерал из «девятки», с ходу заявил: «Есть мнение, что Смирнова надо заменить». Яковлев в ответ: «У меня нет претензий к Александру Ефимовичу. Оставьте его в покое».

В итоге они все-таки выдавили Смирнова на пенсию. Воспользовались тем, что охрану с членов Политбюро тогда сняли. По существовавшему порядку он должен был вернуться в то же подразделение, которое его командировало к Яковлеву. Вернулся. А ему говорят: «Свободной должности, соответствующей твоему званию, у нас сейчас нет. Пиши рапорт на увольнение». Смирнов пытался сопротивляться, говорил, что готов служить и на должности ефрейтора. Но потом махнул рукой.