Ольга Александровна. Мемуары Великой княгини

Когда положение нашей армии оказалось хуже некуда, мой брат мог бы согласиться на заключение сепаратного мира. Кайзер был бы рад прекратить войну на Восточном фронте. Но у Ники и мысли даже не возникало забыть о союзническом долге по отношению к Англии и Франции. Когда немцы, надеясь начать переговоры, предложили ему крайне выгодные условия, Ники даже не стал обсуждать их со своими генералами. Свойственное им чувство порядочности помешало ему предпринять какие-то шаги, и он наотрез отказался от всяких переговоров. Если бы он принял условия кайзера, то вполне сумел бы сохранить и престол, и собственную жизнь, и тогда Империя была бы, возможно, спасена от ужасов революции.

Такой взволнованной я не видел Великую княгиню еще никогда. Ее впалые щеки порозовели, в глазах сверкали молнии. Куда подевалась немощная старая дама. Я увидел перед собой представительницу Дома Романовых, защищающую честь своей семьи и своего народа с пылкостью и отвагой молодого казака.

— А что можно сказать о бездарности западных политических деятелей того времени! — продолжала она после краткой передышки. — Они просто-напросто играли на руку большевикам. Даже если западные державы не испытывали большой любви к Императорской России, в их же интересах было пресечь распространение коммунизма. Клемансо был твердо убежден, что этого можно добиться созданием санитарного кордона! Большей слепоты и глупости нельзя было и придумать. Ведь именно союзная блокада в сочетании с ужасающими транспортными условиями, к которым нужно прибавить несколько неурожайных лет, привели к полнейшему хаосу. Начался неслыханный голод. Естественно, большевики использовали блокаду западных держав в собственных интересах. Иностранцы — вот кто душат страну, заявляли они народу, и миллионы крестьян верили этому. Неужели кто-нибудь на Западе мог понять, что происходит в то время в России? Президент Вильсон и итальянский премьер Орландо откровенно признались в своей полной неспособности понять русскую проблему. Сделать это было трудно, но ведь будущее благополучие Запада зависело от того, сумеет ли он справиться с возникшими осложнениями своевременно.

По мнению Великой княгини, весна 1919 года была одним из самых решающих периодов в истории XX столетия. Ленин и Троцкий отчетливо сознавали, сколь шатко их положение. На подступах к Петрограду находился генерал Юденич, бывший главнокомандующий войсками Кавказского фронта. На юго-востоке страны, на Кавказе, собрал вокруг себя значительные силы генерал Деникин. В Сибири изо дня в день усиливалось положение адмирала Колчака, располагавшего большой армией. Но все они нуждались в помощи и рассчитывали на то, что их союзники на Западе пришлют им оружие и другое снаряжение.

— Сложилась крайне благоприятная обстановка. Большевики были окружены со всех сторон. Преступления ЧК против городского и сельского населения озлобили и тех, и других. Красноармейцы обессилели от голода, были разуты, не имели боеприпасов. У них не было таких блестящих генералов, как Юденич или Колчак. Даже Троцкий сомневался в боеспособности тогдашней Красной армии. Однако возможность эта была упущена. Объявленная Западом блокада ударила не столько по кремлевским заправилам, сколько по миллионам простых людей — мужчин, женщин, детей, которые никогда не интересовались политикой. А какая помощь была оказана Западом Белым армиям? Действительно, какую-то помощь западные страны предлагали, но на таких условиях, каких белые не могли принять. Потом в Баку высадились англичане. Затем они двинулись в Батум и объявили его свободным городом, а Азербайджану предоставили независимость. С какой же целью? Чтобы помочь Белым армиям? Восстановить в России порядок? Ничего подобного! Западу нужна была нефть...

Итальянцы, давно присматривавшиеся к марганцевым месторождениям Грузии, под бой барабанов, размахивая знаменами, вошли в Тифлис, превратили Грузию в самостоятельное государство. Полагая, что и они не лыком шиты, французы заняли Одессу, главнейший порт России на Черном море, и стали заигрывать с украинскими "самостийниками". Боеприпасы, артиллерию и аэропланы, которые следовало бы передать Деникину и Юденичу, достались полякам, которые под руководством Пилсудского вторглись в Россию и оккупировали Киев и Смоленск. Верхом глупости и недальновидности была высадка американцев во Владивостоке. Их примеру вскоре последовали и японцы.

В результате такой политики, утверждала Великая княгиня, кремлевские вожди одержали крупную моральную победу. В глазах русских большевики неожиданно стали защитниками суверенитета России, которой угрожали со всех сторон. Чуть ли не в мгновенье ока, благодаря недальновидным действиям союзников, из красных дьяволов большевики превратились в ангелов-хранителей страны. Белые генералы поняли, что больше нет смысла продолжать борьбу. Одна за другой их части начали распадаться. Многие тысячи белых воинов просто разошлись по домам. Тысячи вступили в красную армию, чтобы сражаться со своими исконными врагами — поляками.

— Под создавшейся ситуацией подвел черту генерал Брусилов, знаменитый герой Императорской армии, — проговорила Великая княгиня. — Когда польские пушки начали бить по Киеву и Смоленску, Брусилов сделал сенсационное заявление: "Поляки осаждают русские крепости, опираясь на помощь тех государств, которые мы спасли от верного разгрома в самом начале войны. Я от всей души желаю успехов Красной армии, и да поможет мне Бог!»

К 1920 году обескровленные и дезорганизованные Белые армии фактически перестали существовать. Стычки, в которые они вступали время от времени то в одном, то в другом месте, лишь озлобляли обывателей. Любая армия, утратившая дисциплину, цель и единство, неизбежно стала бы допускать эксцессы.

— А вспомните, что произошло после Второй мировой войны, — продолжала Великая княгиня. — Союзники были словно малые дети, которых водил за нос Сталин со своими бандитами. И президент Рузвельт воображал, будто в состоянии договориться с Кремлевскими правителями. Ничто на свете не сможет снять с него вины за последствия тех позорных условий Ялтинской конференции. Именно Соединенные Штаты помогли Сталину создать Железный занавес. Все предупреждения Черчилля отскакивали от него, как от стены горох. Я не испытываю ни малейшего сочувствия к американцам, которые страдают и выносят такие нервные нагрузки в результате холодной войны. В 1945 году, да и позднее, они были не только достаточно сильны, чтобы помешать целым государствам попасть под иго коммунистов, но и чтобы настоять на проведении свободных выборов в самой России. Они упустили свой шанс, и сегодня целый мир платит за это дорогой ценой.

Затем Ольга Александровна коснулась возникновения независимых государств сорок лет назад в Прибалтийском крае Российской Империи.

— Люди, плохо знающие историю, стали сходить с ума от радости по поводу того, что "жертвы Имперской политики" угнетения наконец-то получили свое место под солнцем. Провинции эти отошли к России свыше двухсот лет назад в результате победоносной войны со Швецией. Однако никто из тех, кого я знаю, не сошли с ума от горя, когда после Второй мировой войны эти прибалтийские страны стали жертвой террора, о масштабах которого мало кто из жителей западных стран догадывается. Да и сегодня, похоже на то, никто не сетует по поводу бедственного положения Эстонии и Латвии.

Я все никак не мог собраться с духом, чтобы спросить у Ольги Александровны относительно той роли, которую сыграли тысячи русских эмигрантов во время войны, начатой Гитлером, но она сама заговорила об этом. И в голосе ее прозвучала печаль.

— Генерал Власов и его сторонники были не в большей степени предателями, чем вы или я. Они оставались преданными России в течение всей их жизни в изгнании. Они не разделяли нацистской идеологии, но совесть заставила их встать на сторону немцев, потому что, по их мнению, у них появилась возможность освободить Россию от коммунизма. Мне это известно слишком хорошо. Многие тысячи эмигрантов, оказавшихся в странах союзников, встали перед страшным выбором. Но что им оставалось делать, если союзники были на стороне Сталина? Разумеется, этих несчастных эмигрантов немцы обманули; они совершили непростительную ошибку, вторгшись в Россию. Гитлер твердил, что намерен освободить мою родину от большевиков. Немцам следовало создать органы местной администрации, целиком состоящие из русских чиновников и образовать русское правительство. Вместо этого они принялись грабить и убивать, не щадя ни женщин, ни детей, и в результате были наголову разбиты.

Наши встречи в домике Великой княгини становились все реже. Меня перестало удивлять, как хорошо помнит прошлое Ольга Александровна, но ее отношение к текущим событиям меня естественно ставило в тупик. Я испытал некое подобие шока, когда услышал от нее такие слова:

— Я всегда с большим интересом следила за советской внешней политикой. Она вряд ли отличается от того направления, которым следовал мой отец и Ники.

Но когда мы стали обсуждать вопрос детально, оказалось, что она права. Сугубо националистическая политика, которой руководствовался Император Александр III, была принята на вооружение и Кремлем. Страх и недоверие по отношению к Германии, настороженное внимание к росту народонаселения в Китае, настойчивые требования создания демилитаризованной зоны в Центральной Европе, панславистские тенденции, стремление создать все новые и новые порты, строгие административные меры на границах государства, принимаемые даже в мирное время — по существу, все характерные особенности политики царского правительства — прослеживаются сегодня с такой же очевидностью, как это происходило во время царствования Романовых.

Ольга Александровна была убеждена, что быстро изменяющиеся условия жизни за пределами России привели к тому, что режим вынужден был во многом пересмотреть свою идеологию.

— Мирное сосуществование — это вопиющее нарушение принципов марксизма, который учит, что войны — неизбежное условие развития капитализма. Теперь же русским внушают, что они должны сосуществовать с капиталистическими странами. Для них это какая-то бессмыслица. Заявляю вам, что рядовой русский думает собственной головой, живет своим умом, чем бы его правители ни занимались. И вот эти перемены в идеологии когда-нибудь приведут к распаду коммунистической системы. Каждая из таких перемен лишь еще больше ставит в тупик рядового обывателя. Каждая из них заставляет его понемногу терять доверие к режиму, который все дальше отходит от принципов, которые проповедует.

По мнению Ольги Александровны, преследование религии и верующих в прежние годы наряду с террором, сопровождавшим богоборчество, — неотъемлемые элементы советской системы. Терпимость, которая допускается в настоящее время в России — абсолютно несовместима с коммунистическим учением. Благодаря этому как бы создается система внутри системы. Подобная терпимость на руку Кремлю. Кремлевские вожди поняли много лет назад, что религиозное чувство искоренить невозможно.