Пять капитанов

Однако дерзкое письмо не произвело впечатления на губернатора. После нескольких небольших стычек с испанцами, в ходе которых обе стороны захватили пленных, губернатору было направлено второе письмо с требованием выкупа. Оно также было отвергнуто. Более того, губернатор в своем ответном письме угрожал повесить пленных буканьеров на городских стенах. Соукинс ответил:

«Мы подойдем на кораблях к вашим стенам, чтобы вы могли получить удовольствие видеть пленных испанцев повешенными на реях. Мы хотим поставить вас в известность, что являемся начальниками над всеми Южными морями. Итак, решайте, стоит ли заставлять нас нетерпеливо ждать вашего решения о жизни или смерти наших людей, находящихся у вас в плену. Если вы решите убить их, то непременно получите головы пленных испанцев в понедельник утром.

Начальствующие над всеми Южными морями».

Но и эта угроза Соукинса не возымела действия. Тогда буканьеры решили повернуть на юг и искать более легкую добычу. Вскоре Соукинс, а также другой бывший сподвижник Моргана — Харрис — были убиты в стычках во время рейдов в прибрежные районы. Предводителем был избран Шарп.

Отдохнув на острове Горгона, буканьеры решили идти к городу Арика на перуанском побережье, который в свое время разграбил Фрэнсис Дрейк. В этот город доставлялось серебро, добытое в рудниках Перу. Но буканьеров ждала неудача. Городские власти, получив известие о появлении в перуанских водах англичан, надежно спрятали все сокровища, находившиеся в городе. По той же причине буканьеры не нашли ничего ценного для себя и в других прибрежных городах.

Идя на юг, буканьеры решили провести Рождество на острове Хуан-Фернандес, находившемся в нескольких сотнях миль от побережья Чили. Это было очень удобное место для отдыха. Достоинства острова впервые были описаны Шарпом в навигационных инструкциях, приложенных к атласу Южных морей. Шарп указывал на умеренный здоровый климат, плодородную почву, холмы, поросшие лесом, который мог быть использован в корабельном деле, наличие пресной воды, дичи. Остров был необитаем. «Если его заселить, — замечал Шарп, — то он будет представлять большую выгоду для англичан в торговле с испанцами в мирное время, а во время войны может служить первоклассной военно-морской базой».

Буканьеры были недовольны Шарпом. Он обещал дать каждому по 1 тыс. ф. ст. и не сдержал своего слова. Поэтому, когда все вино было выпито и закончилась мушкетная пальба в честь Рождества, буканьеры переизбрали предводителя. Им стал Джон Уотлинг.

Буканьеры решили повернуть на север и попытаться захватить Арику. Но их опять ждала неудача. В стычке с испанцами погиб Уотлинг. Большинству казалось, что в создавшейся обстановке единственно разумным было бы возвращение Шарпа к руководству отрядом. Он по крайней мере мог управлять «Тринити». Но меньшинство, состоявшее из 44 человек, включая Дампира и Уофера, заявили, что это «неправильный выбор», ибо Шарп не может быть предводителем «ни с точки зрения его отваги, ни манеры поведения». Они забрали три лодки и решили идти на них к Панамскому перешейку, для чего надо было преодолеть 600 миль морского пространства. Руководителем группы стал Джон Кук, по словам Дампира, «разумный, очень интеллигентный человек, несколько лет пробывший приватиром».

Шарп и оставшиеся буканьеры, включая Рингроуза, пошли на юг, намереваясь обогнуть Южную Америку у мыса Горн. По пути они захватили испанский корабль, где обнаружили многочисленные карты Тихого океана. Увидев их, Шарп сразу же сообразил, что в его руки попала большая ценность, ибо подобные карты хранились испанцами в строгом секрете. Отряд Шарпа опять побывал на острове Хуан-Фернандес, где запасся провизией и пресной водой. Шарп решил проделать долгий путь к Барбадосу, не делая остановок.

С Барбадоса Шарп направился в Англию. Он понимал, что будет привлечен к суду за пиратство по требованию испанского посла в Лондоне, но рассчитывал получить прошение, передав британскому правительству захваченные им на испанском корабле карты Тихого океана, с которых он сделал две великолепные копии.

По прибытии в Лондон Шарп передал копии карт королю и первому лорду адмиралтейства. Результат превзошел все его ожидания. Шарп не только не был привлечен к суду, но его сделали капитаном корабля королевского военно-морского флота. На королевской службе, однако, Шарп был очень недолго и опять занялся буканьерством. Жизненные пути Шарпа и Дампира больше никогда не пересекались.

Расставшись с Шарпом, Дампир, Уофер и 42 их товарища, включая пятерых негров-рабов и двух американских индейцев, на большой лодке и двух каноэ отправились на север. Это произошло 17 апреля 1681 г. С этой даты Дампир начал вести регулярные дневниковые записи.

Плавание к Панамскому перешейку было тяжелым, но главные трудности начались на суше. 150 испанских солдат и матросов поджидали англичан на побережье, в районе, наиболее подходящем для высадки. Но буканьеры сумели ускользнуть. Они уничтожили свои лодки и быстро скрылись в прибрежном лесу. Но и там их на каждом шагу подстерегала опасность. Любая встреча с испанцами грозила буканьерам гибелью, ибо если в первый раз, пересекая перешеек с востока на запад, они имели в своих рядах почти 350 человек, то сейчас их было всего 44. Страх перед испанцами постоянно преследовал их. Они даже условились между собой, что сзади идущий убьет своего товарища, если увидит, что тому грозит плен. Начался мучительный переход к восточному побережью перешейка. Предвидя ожидавшие его опасности, Дампир, и это очень характерно для него, позаботился в первую очередь о сохранении своих записей: «Я достал толстый ствол бамбука, залепил его с обеих концов воском, чтобы вода не проникла внутрь. Так я сохранил мой журнал и другие записи, хотя мне часто приходилось перебираться вплавь».

Идя по компасу через тропические джунгли, буканьеры должны были прорубать себе путь в дремучей чаще. Беспрерывно шли ливневые дожди. Сокращая путь, буканьеры преодолевали бесчисленные речки и ручьи. Они бы умерли с голоду, если бы не доброе отношение местных индейцев, которые кормили их и показывали путь.

На шестой день пути случилось несчастье с Уофером.

Тот сушил порох. В это время искра из трубки стоявшего рядом буканьера упала на кучку пороха и воспламенила его. Уофер получил такой сильный ожог колена, что не смог дальше идти, несмотря на все усилия. Он решил остаться у индейцев. К нему присоединились еще двое пожилых буканьеров, совершенно выбившихся из сил. Они прожили среди индейцев четыре месяца и так «акклиматизировались» среди них, что стали даже раскрашивать и татуировать себя в индейском стиле.

Остальные буканьеры продолжали свой путь. Без излишних эмоций, лишь приводя факты, Дампир описывает в своем дневнике всю тяжесть этого похода. Во второй главе «Нового путешествия вокруг света» он рассказывает: «На четвертый день мы начали наш марш рано, так как до полудня обычно было ясно, а пополудни шел сильный дождь. Но нам было, в общем, все равно: шел ли дождь, или светило солнце, ибо я совершенно уверен в том, что мы переходили реки по 30 раз в день… Мы не могли ни высушить одежду, ни обогреться, еды не было: все это делало переход очень тяжелым для нас… Когда мы перешли реку, то стали ждать отставших спутников… Через полчаса они подошли. Но тем временем прибыло столько воды, что ни они не могли перейти реку, ни мы им помочь. Мы решили подождать, пока вода спадет. Мы прошли две мили вдоль реки и там соорудили шалаши, пройдя за этот день шесть миль. Едва мы успели построить шалаши, как река еще больше разлилась и затопила берега, вынуждая нас отойти подальше. Ночь наступила до того, как мы смогли сделать новые шалаши, и нам пришлось лечь прямо на землю… Кто под одним деревом, кто под другим, и это было бы достаточно удобно, если бы погода была сухая. Но большую часть ночи шел необычно сильный ливень, сверкали многочисленные молнии и раздавались страшные раскаты грома.

На следующее утро, это был восьмой день пути, мы подошли к берегу и увидели, что вода спала… Тогда мы стали думать, как перейти реку… Но это было не так просто: мы не были в состоянии переправить наши вещи. Наконец мы решили послать одного человека через реку с веревкой, с тем чтобы переправить сначала все наши вещи, а затем людей. Согласился это сделать Джордж Гейни. Он взял один конец веревки и быстро обмотал его вокруг шеи, а второй оставил на берегу, и другой человек остался около веревки.

Но когда Гейни был на середине реки, веревка, тянувшаяся за ним, случайно перекрутилась или запуталась, и человек, который следил за веревкой на берегу, схватил ее, от чего Гейни перевернулся на спину, а тот человек, который держал веревку в руке, бросил ее в реку, думая, что этим он исправит свою ошибку. Но течение было очень сильным, и пловец, у которого на спине в мешке было три сотни долларов, пошел на дно, и мы его никогда больше не видели. Те двое, которых мы оставили на другом берегу за день до этого, рассказывали нам потом, что нашли его, лежащего мертвым у реки. Эдди оттащил его подальше на берег вместе с мешком на спине. Но денег они не взяли, будучи озабоченными лишь тем, как им выбраться из этой незнакомой местности».

Наконец буканьеры добрались до побережья Карибского моря. «Так мы закончили наше путешествие… за 23 дня, — пишет Дампир, — пройдя, по моим расчетам, 110 миль, преодолевая высокие горы, но обычно наш путь проходил по долинам через глубокие и опасные реки»’. Во время перехода отряд потерял лишь одного человека.

Буканьеры вышли к атлантическому побережью Панамского перешейка в районе Саунд-Кей. Там им посчастливилось встретить другого буканьера — капитана Тристиана. Его корабль стоял в заливе. В благодарность за оказанную помощь буканьеры отдали индейцам все веши, которые сохранились у них после перехода через перешеек, а также деньги — по полдоллара на человека, все, что у них осталось от богатств, награбленных во время плавания в Тихом океане.

Через три месяца к буканьерам присоединился Уофер и два его спутника. При этом Уофер решил разыграть своих товарищей. Он попросил знакомых индейцев доставить его на корабль в их каноэ. Уофер был в индейском наряде, тело его было раскрашено. Войдя на борт корабля вместе с индейцами, он сел среди них «на корточки, по их обычаю, — писал Уофер позднее. — Я хотел проверить, узнают ли они (англичане. — К.М.) меня в этом обличье. Прошло около часа, прежде чем один человек из команды вдруг воскликнул: «Да это же наш доктор!» Они окружили меня и поздравляли с прибытием. Я сделал все, чтобы смыть с себя краску, но прошло около месяца, прежде чем я смог хоть как-то избавиться от нее, так как краска впиталась в кожу и так затвердела на солнце, что сходила вместе с кусочками кожи.

Что касается мистера Гопсона (одного из спутников Уофера. — К.М.), то, хоть мы и принесли его живым на корабль, он так и не поправился от перенесенных лишений и через три дня умер на борту корабля здесь, в Саунд-Кей».