Свет и тени русской жизни. Заметки художника

(из письма А. В. Жиркевичу)

У меня был Лев Николаевич; он немножко постарел, но не душой, напротив, оказался очень живым и восприимчивым, к искусству особенно.

Были здесь и графиня Софья Андреевна и Татьяна Львовна. А Лев Николаевич приезжал попрощаться с Чертковым, которого выслали за границу: он в Лондоне, без права возврата. Бирюкова отправили в Эстляндию под надзор полиции. Все это событие очень подняло их кружок и всю секту, которая стала уже, мне казалось, охлаждаться и рутинеть.

У Черткова собиралось последние дни много молодежи обоего пола, сочувствующие и любящие, по большей части пассивные люди; настроение было торжественное, праздничное, ликующее, как всегда вокруг Льва Николаевича. Сидели и на полу, и стояли на стульях, и слушали, слушали.

Лев Николаевич ужасался молитвой людей перед иконами: эти доски – идолы – мешают людям приближаться к богу, заслоняют его. Отрицал разлуку; она, по его мнению, только крепче связывает друзей-единомышленников и придает им сил действовать на новых почвах. А ведь верно! Они совсем начали плесневеть.

Бирюков ходил веселый и сам себя называл именинником. Милый Паша, я его люблю – добрейшая душа. Да и все они голуби – добродеятели – ну какой вред от них?!..

«Чайка»