Широка страна моя родная

Магнитка, 36 год, 8 июля, пятница, 14:15

В продолжении разговора принять участие не удалось. Из-за кулисы вышел человек, негромко переговорил с предисполкома. Тот кивнул, и человек принялся шёпотом что-то рассказывать Деду и Васенко. Иван Андреевич подал нам с Наташей знак: сворачиваемся и уходим. А Юрий Владимирович, прервав очередного выступающего сообщил:

— Товарищи, прошу прощения, но наши гости вынуждены нас покинуть. Генерал Воздвиженский срочно хочет их видеть. Но мы пока продолжим без них: ситуация нам уже ясна, и я призываю вас высказывать свои предложения о том, что город может сделать для того, чтобы успешно и наиболее эффективно вписаться в близкие перемены.

И снова мы вшестером мчимся по залитому дождём асфальту в видавшей виды «буханке»… Руководитель СГБ ждёт нас в расположении городского батальона самообороны.

Я был жутко удивлён, когда узнал, что такие мотострелковые батальоны, дислоцированные в каждом из городов, являются самыми крупными армейскими подразделениями. По одному на город, кроме Советска, где расквартированы два батальона. Существует ещё несколько специализированных частей: связисты, танкисты, артиллеристы, сапёры, железнодорожники, автомобилисты. Комплектование армии производится по смешанному принципу: рядовой состав — призывники, а специалисты и командиры отделений, экипажей, расчётов служат по контракту.

Особняком стоят военно-морские силы и авиаэскадрилья, моторесурс самолётов в которой берегут, как зеницу ока. Есть войска приписанные к Службе Госбезопасности — пограничная охрана и два Особых батальона охраны, Северный и Южный. Южный базируется в столице и охраняет особо важные объекты в Золотом, Советске, Рыбачьем, Уране и Химике, а также на прилегающих к ним территориях. Таких объектов, как, например, ГЭС и химические заводы. Штаб Северного располагается в Верхоречье, а зона ответственности батальона — вся остальная территория. Правда, в обоих батальонах реально подготовленных бойцов — лишь по одной роте. Все прочие — обычная вохра, хоть состав батальонов и укомплектован исключительно сверхсрочниками. Ещё один батальон имеется у МВД. Его три роты охраняют три зоны с заключёнными — в Химике, Уране и Привольном.

Воздвиженский ждал нас в штабе, в кабинете командира батальона майора Кирикарова, невысокого плотно сбитого мужчины с практически лысой головой и умным проницательным взглядом.

— Хотел бы сообщить вам последние новости, поступившие из Советска. Телефонная связь со столицей заблокирована после того, как в Советске стали распространяться новости о нас. С одной стороны, это даже хорошо, поскольку прекратилась утечка информация о наших шагах. Правда, с отключением связи они поздно спохватились, поскольку, как вы знаете, моё выступление и интервью Колесова уже транслируется по радиосетям всех городов, за исключением столицы. Но и в столице информационная блокада неполная, поскольку они не могут заблокировать всю междугородную связь. Советск уже гудит. Мои люди передают, что оба батальона самообороны подняты по тревоге и патрулируют столицу, чтобы не допустить стихийных протестов.

Все мои попытки связаться с заговорщиками сегодня ночью и утром результатов не дали. Надежда на возможность переговоров с командующим флотом ещё не потеряна, но ситуация в Рыбачьем непростая. Моряки, до которых довели суть произошедшего, прекрасно осознают, что он отдавал преступные приказы, но из-за верности морскому братству за ним готовы идти некоторые экипажи. К счастью, только из числа тех кораблей, что базируются в Рыбачьем. В Целинниках, Химике и Посту чекисты сумели перетянуть экипажи кораблей на нашу сторону.

Как мне предали по радио, заговорщики в панике, поскольку час от часу доверия к ним становится всё меньше и меньше. Они не могут официально опровергнуть нашу информацию, поскольку эта их ложь «ловленная», легко проверяемая. Постановления о моей отставке не существует, поскольку я «погиб». Но раз я жив и не отправлен в отставку, я имею право отдавать приказы. Принять постановление об отставке сейчас — значит признаться в своей лжи и нашей правоте. А это вызовет такой ураган недовольства, который их просто рассеет по ветру. Поэтому они выбрали самый простой вариант: молчать, несмотря ни на что.

Но вызвал я вас не для того, чтобы рассказать, как плохи дела у заговорщиков. Ещё хуже они у нас. Не скажу, кто именно, но мне сообщили, что эта четвёрка — председатель Верховного Совета, глава правительства, начальник столичного Управления СГБ и министр внутренних дел приняли решение уничтожить аппаратуру Перехода.

— Да они сума сошли! — выкрикнул Васенко.

— Тем не менее, Григорий Никитич! Решено направить в Лабораторию № 1 группу сапёров, которая должна заминировать все помещения и оборудование и взорвать их. Мне, правда, удалось через… Это не важно! Удалось связаться с командиром роты охраны и передать ему приказ не допускать никого на территорию Лабораторию без твоего или моего личного присутствия. Он запросил письменный приказ и гарантии того, что приказ отдал именно я. Гарантии я дал прямо во время разговора, напомнив пару эпизодов, о которых никто, кроме нас двоих, знать не может, а сегодня к вечеру ему доставят и письменный приказ. Но роту на усиленный режим охраны он уже перевёл.

— Ну, слава богу! — выдохнул начальник Лаборатории.

— Не торопись. В столице тоже сидят не дураки, а те, кого я учил! Планом предусмотрено, что если сапёрам не удастся беспрепятственно войти на объект, то взять его штурмом после артиллерийского удара. Если и это не поможет, то разнести сооружения артиллерийским огнём. Для чего планируется применить две установки «Град» и шесть гаубиц Д-30, а для попытки штурма использовать по роте батальонов самообороны Советска при поддержке бронетранспортёров.

— Идиоты! Только пацанов положат! Там же минные поля на подходах! Хорошо, если половина мин от старости не сработает. Но остальные-то посекут их за милую душу! Сколько зверья на тех минах уже подорвалось!

— Вот и мне не хочется, чтобы мальчишки гибли из-за бараньего упрямства четверых моральных уродов! Но как их остановить, я просто не могу придумать.

— Максим Георгиевич, есть какая-нибудь возможность не подпустить артиллерию на расстояние выстрела? Ну, заблокировать её где-нибудь…

— Это ты у Васенко спрашивай. Он те места, как свои пять пальцев знает!

Начальник Лаборатории развернулся ко мне.

— Сложно. Очень сложно. Объект находится всего в тридцати пяти километрах от города. Какова дальность выстрела из гаубицы и «Града»?

— Максимальная — 15 и 20 километров соответственно.

— То есть на полдороге от Советска. Будем считать, что с максимальной дальности они стрелять не будут, чтобы уменьшить разброс, а постараются подъехать поближе. Есть там пара узких мест…

— Им даже с нескольких километров понадобится корректировщик: там местность холмистая, и стрелять придётся с закрытых позиций, — подал голос комбат.

— То есть надо будет перехватить корректировщиков! — ухватился за мысль Воздвиженский. — Засада, минирование дороги, а на конечном этапе — корректировщики. Уже во что-то складывается! Где бы только людей для этого взять? Призывников туда не пошлёшь: сами убьются и дело завалят.

— Найдём людей! — заверил Кирикаров. — Немного, не больше десятка. Но с ними разговаривать придётся! Впрочем, я беру это на себя. Остаётся решить, как этих людей доставить в нужное место…

Генерал поморщился, и по нему было видно, что от сердца отрывает.

— А это я беру уже на себя.