Широка страна моя родная

Окрестности Лаборатории № 1, 36 год, 10 июля, воскресенье, 03:15

Ночь коротка, спят облака …

Мы вовремя ушли от ручья. Симоненко хоть и задержался, дожидаясь, пока вернётся намотавшая несколько километров по пересечённой местности рота Леухина, но намерений обезопасить себя от наших диверсий не бросил. И первым делом послал людей прочесать наш холм.

Нашлись не только наши окопчики, но и позиция миномётчиков, где мужики, не заморачиваясь, бросили пустые ящики из-под мин. Вот по следу «Урала» два бэтээра и кинулись вдогонку. Прямо от миномётной позиции. И кисло пришлось бы нашим, не установи они в узком месте мину. Итог — ещё двое раненых и вышедший из строя бронетранспортёр. А ещё отучили кое-кого гоняться за нами.

В итоге до примеченной Ахметовым площадки колонна Симоненко добралась лишь к вечеру. Об обстреле Точки Перехода уже речи не шло, поскольку надо было организовать огневую позицию, выставить охранение, выслать корректировщиков огня. Да и солдаты с ног валились без еды.

Пока мы с Татарином и Помором отсыпались, вернулись Сармат, Якут и Рыжий, слегка пошалившие возле оставленных на дороге подбитых машин. Просто уволокли командира взвода, который после непродолжительной задушевной беседы организовал выгрузку взрывчатки из грузовиков в укромное место, усадил, сколько мог, людей внутрь и на броню известного уже мне бронетранспортёра с бортовым номером 112 и отправил вместе с диверсантами к нашей, заранее обозначенной, точке сбора. Вторым рейсом Якут привёз оставшихся.

Когда мы проснулись, Кирикаров уже беседовал с капитаном Леухиным. Его выманил за линию оцепления этот самый командир взвода по фамилии Невраев.

— А вот и тот самый «майор Симоненко», который тебя по холмам гонял! Познакомься, Николай, с командиром роты, которого ты крупно подставил.

Леухин, крепко сбитый мужчина моего возраста, среднего роста, с квадратным лицом, с любопытством покосился на мой камуфляж и непривычное ему оружие.

— С майором всё верно, а вот фамилия моя Колесов. Надеюсь, не обиделся за то, что я тебя с твоими людьми только вымотал, а не на какое-нибудь минное поле отправил? — протянул я руку.

— Почти нет, — улыбнулся капитан, пожимая её. — Но если бы ты мне попался после того, как я взбучку от настоящего Симоненко получил, убил бы на месте!

— Майор — тот самый посланец с Большой Земли, о котором вам Симоненко запрещает даже упоминать.

— И как там теперь?

— По-разному. Что-то лучше, что-то хуже, чем здесь. Тебе газетку давали читать? Там полковник Данилов давал историко-политический обзор того, что произошло после закрытия Перехода.

— Речь генерала мы прочитали, но Симоненко сказал, что это фальшивка. Офицеры сомневаются, не знают чему верить.

— И даже мои гильзы не убедили?

— Гильзы тоже можно подделать…

— Ну, тогда вот тебе последний патрон из магазина, который я расстрелял по вашим грузовикам. Вот из этой машинки, — похлопал я по болтающемуся на боку «Валу». — Если и это не убедит, то могу дать посмотреть рацию, через которую я тебе команды отдавал.

Леухин долго вертел в руках приборчик, разглядывая его при свете луны.

— Да я-то верю после разговора с Кирикаровым. Я его как честного человека знаю, он врать не будет. Просто интересно…

— Павел Стиллианович, ты уже о чём-то договорился с капитаном?

— Договорился. Ты говорил, что у тебя несколько газет оставалось? Отдал бы парочку Виталию, пусть с мужиками почитают.

Я достал из кармана разгрузки оставшиеся четыре экземпляра.

Когда Сармат ушёл проводить Леухина, я задал Джавдету вопрос, который меня беспокоил уже вторую ночь.

— Слушай, пока я на «американском» континенте жил, усвоил правило: если высунуться ночью на природу, то с вероятностью 90% тебя кто-нибудь сожрёт. Здесь мы вторую ночь по лесам-полям бегаем, и всё нормально. Это отчего?

— В основном потому, что в здешних краях зверьё повыбили. Хотя, говорят, и изначально было не очень-то опасно. Хищников не так уж много было, да и оно быстро сообразило, что с людьми лучше не связываться. В Загорье, там, где тайга, сколько угодно случаев, когда люди даже днём погибают. А здесь и в Лукоморье всё намного лучше. У нас даже в последние годы туристы появились. Сам понимаешь, было бы это смертельно опасно, никто бы не стал по местным горам и лесам шляться.

Какие бы договорённости ни существовали у Джавдета с Леухиным, обезопасить Точку Перехода от разрушения следовало. Именно поэтому Чёрный, Якут и Серый отправились к месту, куда ещё в сумерках ушла пара артиллеристов-корректировщиков под охраной пятерых солдат. На вид — не каких-нибудь призывников, а натасканных спецов-контрактников. Задача у нашей тройки была предельно простая: нейтрализовать охрану и захватить корректировщиков.

Ага, простая! Подкрасться к замаскировавшейся вооружённой охране и бесшумно снять её. Желательно — без трупов. После чего скрутить и артиллеристов. Впрочем, чем мог, тем я им помог, отдав свой ноктовизор.

Прибор привёл Чёрного, обычно сдержанного и даже флегматичного, в восторг. На радостях он даже подбил камешком любопытную кроликоподобную зверушку, разглядывавшую нас из-под куста. Сопровождал диверсантов Татарин, на которого, если дело всё-таки дойдёт до артобстрела, ляжет задача так корректировать огонь, чтобы ни одно здание Лаборатории не пострадало.

Нам пришлось ждать полтора часа, пока Якут с Чёрным привели пятерых связанных солдат и одного из корректировщиков, забрав назад пятёрку бойцов из взвода Невраева.

До рассвета оставалось чуть больше часа, пришло и наше время действовать.

На часового вышли целенаправленно. Обменявшись паролем и отзывом, которые сообщил Джавдету Леухин, и прошли в лагерь, где в заранее обусловленном месте опознались с капитаном. Тот повёл нас к палатке Симоненко.

Я с ноктовизором и «Валом» остался на подстраховке, а Сармат и Рыжий заняли исходные позиции.

— Товарищ майор! Товарищ майор!

— Кто там ещё?

— Дежурный офицер. Товарищ майор, наблюдатель-корректировщик просит вас срочно к рации. У них там, в Лаборатории, что-то непонятное происходит.

— Сейчас иду! — недовольно пробурчал эсгэбэшник.

Спустя секунд пятнадцать его голова появилась в проёме палатки. Что делать дальше, Рыжий с Сарматом прекрасно знали. Я лишь следил, чтобы их тихая возня не имела более громкого продолжения. Например, в виде автоматной стрельбы.

А вот выносить бессознательного Симоненко из лагеря пришлось в обход постов. И таким же манером немного позже, вместе с Кирикаровым, возвращаться в штабную палатку, где Леухин уже должен был собрать всех офицеров.