Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

— Тогда чем вы там занимаетесь⁈ — взбесилась напарница, отправляя квадрик в очередной короткий полет через яму рядом со здоровенным выворотнем. А когда машина благополучно приземлилась на все четыре колеса и продолжила сумасшедшую гонку, продолжила наезд: — Смотрите прикольную киношку⁈ Делаете ставки⁈ Чешете яйца⁈

Шаляпин выдал серию очередных подсказок, дождался, пока мы выедем на небольшой плес, и отшутился:

— Кто чем. Я вот общаюсь с парочкой счастливчиков, заинтересовавших богиню Удачи, а аналитики качают петабайты инфы с архивов дорожных камер региона и прогоняют их через специальные программы. Кстати, отнюдь не безрезультатно: обнаружены записи, по которым можно определить примерную нагрузку на шины всех четырех внедорожников и сделать кое-какие выводы.

— А поконкретнее можно⁈ — устав от его словоблудия, гневно рявкнула она.

— Можно. С вероятностью в девяносто семь и три десятых процента машины не бронированы от слова «совсем». Зато в каждой по три бойца, по две «Вербы» и что-то относительно легкое вроде 82-миллиметрового бесшумного миномета 2Б25 или его современных аналогов — эти изделия компания Паши-Пулемета продавала за границу тысячами штук…

— Предельная дальность стрельбы первого миномета всего тысяча двести метров. А его последняя модификация шарашит в три раза дальше! — буркнула Росянка и заставила координатора фыркнуть:

— Ты удивишься, но наши аналитики в курсе. Поэтому провели линию, рассчитывая на худший из возможных сценариев. Что, впрочем, не отменяет необходимости остановить стрелков как можно ра-…

Провал под передними колесами квадрика появился совершенно неожиданно — мы вломились в кусты, за которыми, согласно 3-D карте, должен был начаться пологий спуск, поросший молодыми березками, и внезапно зависли в воздухе над оврагом глубиной метра три и шириной порядка восьми-девяти! Будь противоположный склон чуть ниже, а сам овраг ориентирован перпендикулярно нашему курсу, полет закончился бы более-менее нормально, но не повезло ни с первым, ни со вторым — мы летели под углом к склону, возвышавшемуся над нами как минимум на полтора человеческих роста, а наша машина плавно заваливалась на левое переднее крыло!

Хотя слово «плавно», вне всякого сомнения, подходило лишь к моему восприятию происходящего — Росянка, вцепившаяся в руль, все так же стояла на подножках на полусогнутых ногах и смотрела вперед! Впрочем, разжимать пальцы она начала за миг до того, как я подхватил ее под мышки, заорал «Отпускай!!!» и как следует оттолкнулся. Но на этом ее более-менее осознанные действия закончились, а я продолжил рвать жилы, пытаясь превратить беспорядочное вращение двух сцепленных тел в более-менее управляемый полет и не поломаться при ударе о приближающийся склон. Поэтому в момент отрыва от движущейся опоры дал чуть больше импульса на левую ногу, по очень хитрой траектории прижал напарницу к себе, на мгновение изогнулся, как кошка, подработал левой рукой, чтобы начать вращение в нужную сторону, а за миг до удара прижал к себе «балласт» и зафиксировал его ногами.

Страховка обеими руками получилась в разы жестче, чем хотелось бы, но все равно получилась — да, я на несколько мгновений потерял способность дышать, но не поломался, не отключился и не перестал контролировать происходящее. Поэтому вжал левую ладонь, упакованную в тактические перчатки, в не такую уж и мягкую почву, слегка стабилизировал скольжение на спине, прикрытой разгрузкой, и начал тормозить подошвами ботинок. На такую мелочь, как боль от соприкосновения с автоматом, шарахнувшим по плечу, внимания не обратил — старался выжить сам и удержать на себе Росянку. К сожалению, набранная инерция, неровности склона и «помощь» напарницы, судорожно пытавшейся сгруппироваться, кинули нас в боковое вращение. И пусть я успел прижать к себе ее голову, первый кувырок получился не очень удачным — блонда настолько сильно приложилась правым боком и правым бедром, что вскрикнула! Зато второй удалось погасить и перевести его в скольжение на моей спине и подошвах ботинок. А потом мы, наконец, начали замедляться и с божьей помощью остановились.

Первые несколько мгновений после этого меня дико раздражало гудение в наушниках шлема и слишком медленные движения Росянки, вроде как, пытавшейся повернуть голову, чтобы посмотреть на меня. Но потом этот странный выверт в восприятии окружающего мира сошел на нет, и я понял, что слышу голос Шаляпина, пытающегося до нас докричаться. Тем не менее, первым делом спросил у напарницы, как она себя чувствует. И параллельно напряг и расслабил мышцы рук, ног и корпуса, чтобы проверить, не поломался ли сам.

«Тестирование всех систем» показало, что обошлось без переломов. А обращать внимание на боль от ушибов я перестал еще в далеком детстве. Затем подала голос Росянка, здорово удивив адекватностью поведения и сосредоточенностью на боевой задаче: вместо того, чтобы начать истерить, попробовать выяснить, что это было, или сосредоточиться на не самых приятных ощущениях, она обошлась несколькими короткими, но предельно информативными предложениями:

— Переломов нет. Зато болит и кружится голова. А еще прилично тошнит, есть шум в ушах и слабость. До расчетной точки менее километра. Беги один — если оклемаюсь, то догоню.

Я поправил тактические очки, кинул взгляд на карту, убедился в том, что до узенького конуса наиболее вероятных курсов «нашего» внедорожника действительно недалеко, встал, покрутил головой, проверил состояние оружия и сорвался на бег. А когда добрался до гребня склона и вломился в лес, услышал в наушниках спокойный голос подруги:

— Здесь Росянка! Мы влетели в овраг. Квадрик в хлам. У меня, вероятнее всего, сотрясение. Раздор продолжает движение на своих двоих…

…Последние пять-семь минут метаний по пересеченной местности дались сложнее всего. Не физически — морально: урод, управлявший внедорожником, дважды менял направление движения, а подходить к его машине с подветренной стороны как-то не хотелось. Ведь при применении биологического оружия противогаз, который болтался у меня за спиной, мог дать лишь иллюзию защиты. Тем не менее, при активной помощи одного из аналитиков, подключившихся к каналу группы и в режиме реального времени пересчитывавшего вероятности следующих коррекций курса джипа, удалось определиться с местом встречи и найти подходящее укрытие. А через считанные минуты с юго-юго-запада послышался рев двигателя.

Особенности рельефа местности, в которой я затаился, не оставляли особого выбора траектории движения довольно габаритного «Лендкрузера» с усиленной подвеской, увеличенным клиренсом и нестандартной резиной. Нет, спуститься по очень пологому склону холма, поросшего густым лесом, можно было практически где угодно. Но только в режиме черепахи и петляя через каждые десять метров. А более-менее быстро можно было проехать только вдоль пересохшего русла ручья. Тем более, что оно был достаточно узким, чтобы прятаться под кронами, а бурая прошлогодняя листва, устилающая «проезжую часть», выглядела ровной, как тартановое покрытие.

Судя по тому, что джип появился в поле моего зрения именно там, где и предполагалось, его водитель пришел к такому же выводу. Подвеску не жалел от слова «совсем», так что давил на газ там, где это получалось, но при этом сидел, подавшись к рулю, и предельно внимательно вглядывался в землю.

В общем, его лицо я рассмотрел во всех подробностях. Равно, как и лицо усача, восседающего на пассажирском сидении. Зато третьего члена группы видел, мягко выражаясь, отвратительно — за плечом «усача» при каждом поперечном покачивании машины появлялось светлое пятно и тут же пропадало.

Ценные указания координатора, объяснившего логику рекомендованной последовательности работы по целям, еще не забылись, так что я еще раз оглядел участок поверхности, по которой предстояло проехать «Крузаку», выдохнул к тактический канал слово «Работаю», поймал ритм покачиваний, припал к прицелу, затаил дыхание и в нужный момент плавно потянул за спусковой крючок автомата.

Вторая пуля ушла чуть ниже и левее, чтобы компенсировать предстоящее смещение головы. И тоже попала именно туда, куда требовалось. Правда, я это скорее почувствовал, чем увидел — в момент попадания в прицельная марка коллиматорного прицела «вела» переносицу усача. А после двух следующих толчков приклада в плечо, почти слившихся в один, в нем ненадолго появилась переносица водителя. После чего «поехала» туда, куда ее тянул корпус джипа, качнувшийся очередной раз. Корпус и руки, естественно, потянуло в ту же сторону, и машина, отвернув от полуметрового обрывчика, впоролась в ствол лиственницы. На мой взгляд, не так уж и быстро, однако за лобовым стеклом, изуродованным шестью попаданиями автоматных пуль, мгновенно вспухли подушки безопасности.

Впрочем, мне было не до них — я летел к ней. Бросив автомат там, где лежал, держа перед собой пистолет и наплевав на необходимость нацепить противогаз.

Проверять, заблокированы двери или нет, конечно же, не стал — добравшись до левой задней, отстрелялся так, чтобы гарантированно положить четвертого бойца группы, если такой в ней был, но в то же время не зацепить опасный груз. Потом заглянул внутрь, убедился в том, что в салоне было только три человека, и проводить им контроль не требуется, вытянул оптический зонд на всю длину, завел под потолок машины и начал медленно поворачивать по часовой стрелке. А через несколько секунд услышал мат Шаляпина и его же приказ:

— Внутрь не суйся — пусть этой дрянью занимаются спецы!

— Что с остальными машинами? — спросил я, но ответа не дождался. Поэтому изменил режим отображения мини-карты, нашел метку напарницы, увидел, что нас разделяет всего девяносто три метра, и вышел с ней на связь:

— Ты что, уже оклемалась?

— Неа, обожралась стимуляторов и вот-вот буду у тебя. Кстати, красавчик — отстрелялся, как в тире…

— Ты зубы не заговаривай! — возмутился я. — Тормози, плавно ложись на спину и жди.

— Да ладно, что тут осталось-то?

— Росянка…

— Я соскучилась — не передать словами! А тут мне будет жутко одиноко и так же жутко страшно. За тебя-любимого. Ведь ты — рядом с какой-то дрянью, а я…

Грозить ей мне было нечем, поэтому я выбрал шуточный вариант:

— Поставлю в угол!

— Ставь куда хочешь и как хочешь, но не бросай одну! — отшутилась эта оторва, за время нашего общения успевшая сократить разделявшее нас расстояние вдвое. Поднимать хай из-за оставшихся сорока четырех метров было как-то глупо, и я сдался — определился с направлением на ее метку, сместился в сторону, чтобы не упираться взглядом в мешающее дерево, заметил приближающуюся фигурку и мрачно вздохнул: стимуляторы Росянку, конечно, взбодрили, но от хромоты не избавили.

— Чего морщишься, радоваться надо! — с улыбкой заявила она, заметив выражение моего лица. — Квадрик — в хлам, а нам с тобой хоть бы хны! Фантастика, однако…

— Хоть бы хны, увы, только мне. А ты…

— Поверь, бывало и похуже. Так что перестань меня жалеть и покажи, где ты обосновался.