НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник

Глава 17

Мы с Шизукой сидим в кафе. В том самом, в которое мы с сестрой ходим по воскресеньям. Кафе называется «Кроличий Хвост», что бы это не значило. Шизука оказывается наша с Хироши одноклассница, вполне себе симпатичная девушка с длинными черными волосами и обилием всяких брелочков на своем телефоне. Телефон у нее дорогой, новенький, и вообще она производит впечатление не бедной девочки, хотя я лично не отличу брендовую одежду от не брендовой, но первое впечатление от нее — дочка богатых родителей. Как ни странно, но ее одежда в относительном порядке, даже кровью я ее не замарал… или не вижу где.

А сидим мы в кафе потому, что лично мне намного комфортнее находится с ней рядом именно в публичном месте, под кучей камер в торговом центре и при свидетелях, по крайней мере, если она снова захочет меня резать начать, то тут хоть есть куда бежать, а также существует призрачная надежда что кто-нибудь поможет. Или хотя бы полицию вызовет. Хотя в целом островитяне у нас не любят совать свой нос в чужие дела и скорей всего никто и не почешется, пока я тут кровью не истеку. В любом случае это скорее психологический трюк — если она впрямь захочет тут ножом начать размахивать, то надеяться мне придется только на себя. Однако в такой вот атмосфере вряд ли она решится, это скорее повышает порог принятия такого решения.

А еще я ем мороженое. С карамелью, шоколадом и какими-то вкусными посыпушками сверху. Мороженым, кстати, меня угощают. Такой вот обмен — сперва в тебя ножом тыкают, а если выжил — то мороженным угостят. Все-таки ей надо подумать над тем, как заводить себе друзей, потому что этот метод можно признать сомнительным. Правая рука у меня почти не болит, особенно если ей не шевелить, порез на ладони не такой уж и глубокий, а все благодаря откровенно плохому качеству дешевых хозяйственных ножей. Тупые они и из очень плохого металла, такой и не заточишь путем, само лезвие тонкое, только острие ничего. Очень дешевый нож. Три ножа. Еще один у нее в портфеле был — завернутый в коричневую оберточную бумагу. Ножи я отобрал. Проверил портфель на наличие кастетов, огнестрельного, холодного, ударного, а также биологического, химического и оружия массового поражения. Не нашел ничего, кроме учебников, тетрадей, канцелярских принадлежностей (циркуль и ножницы я тоже конфисковал) и дневника. О, ее дневник — это нечто. Я не стал вдаваться в подробности и анализировать, лишь пролистнул — на случай, если между страниц будет спрятана бритва. Но и того, что я увидел — было достаточно. Как вам десять страниц подряд убористым подчерком — имя? Одно имя на все десять страниц. Акихиро. Акихиро. Акихиро.

И так — десять страниц. Может больше. Но уж десять точно. Этой девушке срочно нужна профессиональная помощь, думаю я, глядя на сидящую напротив Шизуку. Кстати, а вы знали, что Шизука — значит «тихоня»?

— Что такое? — спрашивает она меня, чуть гундося. Я разбил ей нос и сейчас он у нее начинает опухать, а говорить она теперь может только так — словно ей нос прищепкой прищемили да так и оставили. Лицо она помыла, следов крови нет, на переносице красуется пластырь. Так смотреть, я был очень аккуратен, ничего даже не сломал и не потому, что не пытался… надо силу наращивать, едва-едва девочку-одноклассницу нокаутировал, позор. Не то, чтобы я собирался продолжать в том же духе, но все же.

— Позор — говорю я. Я уже понял, что Шизука ничего не слышит, если противоречить ее жизненной позиции. Моя задача сегодня — заставить ее слышать. А для этого надо пройти весь этот путь вместе с ней.

— Где позор? — не понимает она. Шизука-тихоня и Шизука-с-ножом — как будто два совершенно разных человека. Она скрывает настоящую себя под маской «хорошей девочки», играть которую ее заставляет общество. Хотя, тут как с доктором Джекилом и мистером Хайдом — они оба просто грани одной и той же личности. Это все не мое дело и тут нужен профессионал, но раз уж я тут и у меня есть возможность повлиять — значит будем применять парадоксальную психологию Кенты!

— Ты — отвечаю я: — вот что за позор. Если ты по-настоящему любишь Аки-куна, то все, что ты показала — позор и ужас.

— Но… я готова была на все ради любви! — быстро заявляет она.

— Вот в этом то и заключается ужас ситуации — отвечаю я: — а что ты можешь? Если ты хотела меня убить — то ты не преуспела. Работа ног — ужасна, нож держать не умеешь, двигаешься как сонная муха, ты так никого не убьешь.

— Что? — удивляется она.

— Ты еще и ножи дешевые купила. Я сломал лезвие голой рукой! Давай-ка признаем факт — ты никчемная убийца. У тебя было время подготовить время и место операции, и ты не справилась даже с этим. Если бы передо мной стояла задача тебя убить — ты бы из этого класса не вышла. И знаешь, что самое главное?

— Что? — ее голос звучит подавленно.

— Что если бы я это делал — то никто меня бы потом и не заподозрил. Я бы продолжал ходить в школу и качать головой, когда все говорили бы «Ой, а куда наша Шизука подевалась?» и сочувствовать твоим родителям. Ты — чертова дилетантка, а еще о любви говоришь. Да Аки-кун должен был бросить тебя, потому что ты недостойна его любви!

— Но… но… — она готова заплакать. Вот интересные повороты женской психики — как на человека с ножом броситься (при том, что не умеет) — так глазом не повела, а как «боже мой, Аки-кун меня не любит» — так сразу в слезы.

— И как вообще можно было превратить тихое убийство в поединок? Преимущество любого убийцы в том, что никто не знает, когда и где он нанесет удар. У убийцы преимущество в неожиданности, в выборе места и времени, орудия и способа, возможность запланировать все и наметить пути отхода. Вот какой у тебя был план? Начать ножом махать? А если бы у меня нож был? Хотя, как мы видим, мне даже нож не понадобился… а все потому, что ты из тихого устранения все это превратила в поединок девушки с парнем. У тебя изначально проигрышная позиция была — я больше, я сильнее, я лучше подготовлен. Кстати, а ты хоть раз кого-нибудь убивала? Я не говорю о людях даже. Живое существо? Нет? Я так и думал. Это не так уж и легко, я тебе скажу. Простым тыканием ножом — тем более таким ножом — очень трудно человека убить. Люди довольно живучие твари.

— Но… — в глазах девушки-тихони, которая только полчаса назад пыталась меня зарезать дешевым хозяйственным ножом — стояли слезы.

— А давай-ка мы попробуем обсудить это с верной стороны. Я молчу о твоей мотивации, на мой взгляд таким вот убийством ты только навредишь Акихиро, но не будем об этом. Как там говаривал Будда — что бы вы ни делали — делайте это хорошо. Вот у тебя задача — устранить меня. Почему ножи? Почему открытая конфронтация? Нападение должно быть со спины, в момент, когда жертва не ожидает, быстро и внезапно. Удар наносится вот сюда, у тебя ножи тупые и плохие, но острие свою работу сделает. Поэтому — заходишь со спины, предварительно отвлекая внимание жертвы на что-нибудь… одной рукой держишь за челюсть, другой — втыкаешь нож в ямочку между челюстью и позвоночником… там есть такой угол. Не заточенной стороной лезвие пройдет по позвоночнику, а заточенной — разрежет вены и артерии, горло и пищевод. С момента как лезвие войдет в плоть хотя бы на пять сантиметров — жертва обречена. Она начнет стремительно терять кровь, даже если прорезать шею насквозь не получится. Геморрагический шок. Тебе нужно только подождать. А ты тыкала своим ножиком в грудную клетку. Начать с того, что таким вот ножом ты грудную клетку проткнешь только в том случае, если лезвие пройдет между ребрами… но для этого тебе пришлось бы развернуть кисть — вот так. А ты держала нож вот так — перпендикулярно к полу. В результате этот хозяйственный нож с широким лезвием — застрял бы между ребер. А тебе в этот момент жертва по голове надает. Кто ж так делает?

— … — слезы на глазах у Шизуки-тихони высохли, она внимательно прислушивается к моим словам.

— И вообще — почему нож? Яд не рассматривала? Мышьяк, стрихнин, рицин. Угарный газ — не унюхать, не ощутить, жертва засыпает. Инсулин — передозировка ведет к гипогликемической коме, а шприц-ручку в любой аптеке купить можно. Падение с высоты — пригласить на крышу да подтолкнуть сзади. — я вздыхаю. Половину из того что несу — ересь, но я не собираюсь на самом деле подсказывать ей способы устранения себе подобных. Мне нужно только завоевать ее доверие. Потому я вздыхаю и продолжаю лекцию о том «почему ты выбрала не тот способ зарезать Кенту и как это сделать правильно».

— И раз уж собралась кого-то резать — ну купи нож нормальный. Заточи его. Научись пользоваться. Что за импровизация? Неужели твоя настоящая любовь не заслуживает времени и усилий? На что ты готова ради своей любви? — здесь поддавливаю, играю интонацией, небрежно, но на самом деле это важный момент.

— Я… я готова на все! — заявляет Шизука решительно. Отлично, подсекаем.

— А раз так — то почему ты не готовилась? Почему не тренировалась? Почему такой дешевый инвентарь? Где план операции? Ты понимаешь, что ты подводишь Аки-куна, действуя как второклашка?! Если ты любишь по-настоящему, то любое убийство от тебя во имя любви — должно быть произведением искусства! Чтобы как в детективных романах — закрытая комната и в ней труп! Чтобы твоими клинками можно было шелковый платок на лету разрезать! Как профессионал! А ты тут… развела бардак!

— Но… как я… — Шизука опускает взгляд, некоторое время изучает свои ногти, потом вдруг вскидывает голову и смотрит мне в глаза. Решительно так.

— Пожалуйста научи меня! — выпаливает она и склоняет голову так резко, что я опасаюсь, что разобьет лоб об стеклянную вазочку с мороженным: — научи меня как все это делать!

— С леди все в порядке? — раздается вкрадчивый голос сзади, и я вздрагиваю. Вот кто у нас подготовленный ниндзя-убийца, так это местный официант. И как он все время оказывается позади меня?

— С леди все в порядке — уверяю его я: — и я знаю, что вы умеет оказывать первую медицинскую помощь, но у нас тут случай посложнее. Нам тут психотерапевт нужен. Опытный.

— Ну… — официант окидывает меня взглядом и по его губам скользит легкая улыбка: — пока как я вижу, вы неплохо справляетесь. Если будет нужна помощь — нажмите кнопку вызова. — и он опять исчезает. На этот раз я слежу за ним взглядом, не давая исчезнуть неожиданно. После того, как я убеждаюсь, что на этот раз официант не телепортировался, а быстро отступил на кухню — я перевожу взгляд на все еще склонившуюся в поклоне тихоню-Шизуку.

— У меня не так много времени — говорю я, начиная оттормаживать ситуацию

— Я оплачу ваше время и неудобства! — выпаливает Шизука: — Пожалуйста, сенсей!

— Обучение будет предполагать полное подчинение моим приказам — продолжаю давить я.

— Я готова на все, сенсей!

— Хорошо — говорю я: — мы это проверим. Пока я не могу сказать тебе «да», но и не говорю «нет». У тебя будет тест, если справишься, то я соглашусь тебя обучать.

— Спасибо, сенсей! — наконец разгибается она. В глазах — стоят слезы. Отлично, на некоторое время проблема решена, некоторое время она не будет никого резать, за это время вполне реально связаться с ее родителями и объяснить ситуацию. Направить ее к специалисту. И начать в конце концов заниматься своей жизнью, а не решением проблем окружающих. Смотрю на Шизуку. Тихоня смотрит вниз, о чем-то думает. Надо бы ей задачку на пару дней подкинуть, чтобы не думала много. А то она надумает что-нибудь…