НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник

Глава 29

Каким образом мой «Клуб Психологический Помощи и Поддержки Учащихся» превратился в это? Я смотрю на бумажный лист заявления о основании клуба в рамках школьного устава. Нет, подписи на месте — моя, Наоми и Томоко, но название наверху! Прежнее зачеркнуто и вымарано белым корректором, а на его месте убористым почерком старосты выведены несколько иероглифов.

— Потому что иначе нам бы не дали комнату — оправдывается Наоми: — и вообще слишком серьезные клубы привлекают много внимания. С таким названием официальным — мы бы на карандаше у всего педагогического совета были бы. Психологическая помощь и поддержка учащихся — это что, «значит, что школа и педагогический коллектив не следят за психическим здоровьем и благополучием учеников?» — передразнила она кого-то.

— Да, но… — поперек листа стояла синяя печать «одобрено». И клубное помещение нам выделили — в старом корпусе, там все равно комнат пустых полно. Надеюсь, не кабинет химии старый — от него у меня до сих мурашки по коже. Вот чего стоило Шизуке нормальных ножик прикупить, продаются тут всякие, я видел.

— А с таким вот названием никто к нам не прицепится! — добавляет староста, разглаживая листок заявки от учеников: — подумают, что мы такие же лунатики как эти, с клубом «Высшей Магии» или «Вечного Сияния Манги».

— Да и хрен с ним — в конце концов я смиряюсь с неизбежным: — название не главное. Главное, что у нас будет помещение и возможность собираться вместе без дополнительных усилий и средств. Проще будет. А название… — я смотрю на листок заявки. Как вы яхту назовете — так она и поплывет, говаривал Христофор Бонифатьевич, а здесь, конечно, не Беда, но близко. Клуб Экзорцистов, как вам? Изгоняющие дьявола, борцы с темными силами, ведьмаки районной школы, заклинатели духов и прочие Константины… конечно, у Хироши будут сложности по поиску клиентов, но и хрен с ним и его клиентами. Не для него и не для них все это. Достаточно и того, что мы сами сможем наконец регулярно заниматься выпрямлением кармы окружающих меня девушек, во избежание Армагеддона и Апокалипсиса, четыре всадницы которого уже скачут вокруг. И круги сужают, да.

— Хрен с ним, с названием — прохожу я все пять стадий принятия за несколько секунд. Наоми облегченно вздыхает.

— Я думала, ты сердится будешь — говорит она: — но иного выхода не было.

— Да ладно — отвечаю я, но беру себе на заметку, что староста — в состоянии самостоятельно принимать решения в сложных ситуациях, опираясь исключительно на собственный опыт и готова нести за эти решения ответственность. Из нас всех, пожалуй она самая зрелая будет. Понятно, что она у нас староста — такой староста и должна быть. Значит у меня в клубе Экзорцистов будет нехилая такая помощь и поддержка. Вернее — это я у нее помощник буду, согласно бумагам — она председатель. Тоже ничего против этого не имею, она лучше взаимодействие с администрацией школы выстроит, но вот самостоятельно принятие ей такого решения в свою очередь говорит о том, что психологию школьников наша староста не очень понимает. Поскольку я на самом деле не соответствую психологическому возрасту своего тела — то мне не обидно. Наоборот — удобно. Но вот школьнику, который сам придумал идею про клуб — на выходе и название поменять и самой во главе стать — тут можно и чувствительные струнки задеть. Она все еще смотрит на меня настороженно, поэтому надо дать понять, что все в порядке.

— Хорошо, что ты председатель клуба. — говорю я: — у тебя лучше получится с бюрократией школы дело иметь. И помещение уже выбила, молодец.

— Я попросила пустой кабинет директора — бывший кабинет директора в старом корпусе — говорит Наоми, торопясь показать свою полезность: — там и потеплее и света больше. И сам по себе он небольшой, если обогреватель зимой ставить. Нам разрешили туда чайник принести и микроволновку, если есть. Плитку не разрешают, говорят, что спалим старый корпус, никому не разрешают. Но можно котацу поставить и уроки делать после школы всем вместе. Много чего можно. Жалко, холодильника нет. — она приставляет указательный палец к подбородку и задумывается. Хозяюшка.

— Главное, что есть где собраться, а остальное приложится — говорю я, понимая, что с такой как она мы без чая и печенек к нему — не останемся. Быт будет налажен.

— Надо будет с Томоко-чан поговорить — не унимается староста: — может она чего принести сможет. И с этой… третьей. Ты же ее тоже пригласишь?

— Посмотрим — говорю я: — у нас впереди много работы и чем больше у нас времени — тем лучше.

— Ладно, я пойду чайник выберу — говорит Наоми: — ключи возьму и проверю как там все. Надо будет сегодня вечером уже там полы помыть и вообще посмотреть.

— Ты уж извини, Наоми-чан, но сегодня у меня не получится — говорю я: — у меня сегодня встреча в спортзале, тренер попросил помочь.

— Ничего — машет она рукой: — я Томоко-чан попрошу помочь. Тогда завтра там в первый раз и соберемся, а сегодня мы с ней приберемся — и новоиспеченный председатель Клуба Экзорцистов отплывает от моей парты в сторону парты Томоко.

— Это… — раздается голос и я поворачиваюсь к его источнику. Мы с Дзинтаро пришли к негласному соглашению о том, что мы друг друга игнорируем. Не замечаем, даже если рядом стоим. И уж тем более не обращаемся друг к другу. Потому вид у него самый задумчивый. Он разглядывает школьный двор через окно, словно древний оракул, готовясь найти истину во внутренностях жертвы, обожжённой лопатке молодого барашка или кофейной гуще — на чем там обычно оракулы гадают?

— Не стоит тебе сегодня через главные ворота идти домой — говорит оракул-Дзинтаро, внимательно изучая остатки деревья в школьном дворе: — неприятности… возможны.

— Какого рода? — уточняю я, в свою очередь начав изучать изгибы деревьев. Если долго приглядываться, то можно найти в этом что-то эротическое. Наверное.

— Аки-кун… — отвечает оракул. Он, как и все оракулы — ничего хорошего не предвещает. У них профессиональная этика — говорить только в негативном ключе. Вы все умрете, говорят они обычно и уж это предсказание всегда правдиво. Нет, что хорошего предсказать. Например — в следующую субботу у тебя, Кента, будет страстный секс со школьной медсестрой, ты найдешь миллион йен под подушкой, сможешь основать первое в мире котокафе и купить мотоцикл. Нет, обязательно надо настроение испортить. Тебя у ворот ждет Акихиро, который хочет по голове надавать — вот это пожалуйста, за здрасьте.

— Он узнал, где ты учишься и привел своих ребят — говорит Дзинтаро, глядя во двор: — пройти на территорию они не могут, но подождать у ворот — вполне.

— Вот же… — морщусь я и мысленно раскладываю карты на зеленом сукне. С одной стороны ничего страшного пока не случилось и в своей способности договорится с кучкой школьников я более чем уверен. С другой стороны, у меня сегодня еще тренировка в зале, на которой Нобу-сенпай убедительно просил показать Куперу что у него впереди еще столько удивительных открытий и возможностей. Так что сегодня у меня день занят, хотя и Натсуми-тян хотела мне до конца свои прелести показать… или что она там хотела. И если уж у меня хватило сил отказать красивой девушке в обнажении, то уклонится от разговоров по душам с Акихиро и его компанией — тоже хватит. Значит, пойду через дырку в заборе.

— И через дырку в заборе не ходи — предостерегает меня Дзинтаро: — мало ли. Все через эту дырку ходят, значит все про нее знают. Аки — не глупый. Он позер и хвастун, но не дурак.

— Вот как? — задумываюсь, а может все-таки не прятаться, а выйти и поговорить?

— Ты как-то в тот раз от нас ушел — говорит Дзинтаро: — вот так и иди. — он поворачивается ко мне и я вижу у него здоровенный синяк под глазом. Хочется поднять руки и сказать «это не я». Мы же мужчины, у нас не принято всплескивать руками и охать «кто тебя так».

— А я смотрю, ты умеешь располагать людей к себе, Дзинта-кун. — говорю я, разглядывая его синяк.

— Пф — выдает тот, скрестив руки на груди. Насчет того, откуда получил синяк и при каких обстоятельствах — не говорит. Я догадываюсь. Но ничего не говорю, продолжая созерцать школьный двор и эротические изгибы ближайшего дерева. Наверное — сакура. Японцы их обожают, сажают везде где только можно.

— И сколько их там? — спрашиваю я через некоторое время.

— Восемь человек — неохотно отвечает Дзинтаро. Ага, ну вот все и сошлось, думаю я. Откуда он может знать, сколько их там, если не выходил за ворота? Значит наш уважаемый Дзинта-кун решил по-быстрому свалить после уроков в игровой клуб или в караоке, куда там он ходит — но на выходе его тормознули. Оттуда и синяк на лице. Ох, не умеют работать аккуратно, оставляют ненужные следы, столько возможностей сделать человеку больно, зачем по лицу-то бить? Сразу видно же.

Еще раз думаю. Взять Дзинтаро и перелезть забор по дереву, как тот раз с Томоко? Как-то стыдно даже. Колеблюсь. С одной стороны — никто и никогда не идет в ловушку, в засаду. Любое сражение следует принимать именно на своих условиях, а когда тебя ждут… когда имеют возможность подготовится…

С другой стороны — чего уж теперь, бегать от этого. Аки что ли? Крайний вариант, самый крайний — ну поколотят меня. Что, прямо никогда не били, что ли? Есть, конечно, варианты эскалации, когда я начну им по мордам давать, а кто-то ножичек вынет, но в это я не верю. И Аки и его друзья — школьники, поколотить это да, а вот ножом — вряд ли.

В общем и целом — лень мне от них бегать, вот. И мысль о том, как мы с Дзинтаро вдвоем по ветке карабкаемся, а потом помогаем друг другу слезть — заставляет меня закатить глаза и покачать головой. Уж нет.

— Пойду-ка я с этим. Аки поговорю — принимаю решение я: — чего он от меня хочет.

— Дурак — говорит Дзинтаро: — они тебя побьют.

— Ну и пусть — пожимаю плечами и собираю портфель: — ради бога. Как говорится — бог в помощь и все такое. Все эти ваши социальные танцы меня сильно не волнуют. По крайней мере они могут попробовать.

— Ты идиот — выносит вердикт Дзинтаро: — и я закончил с тобой разговаривать — он разворачивается и уходит. Я смотрю ему вслед.

Как только я выхожу во двор — рядом со мной оказывается Мико. И Кэзуки. И Натсуми. Хищницы пристраиваются параллельным курсом, курсом сопровождения конвоя и пока неясно — союзного или враждебного. Никто из черно-белых ничего мне не говорит, даже не смотрят в мою сторону, но идут параллельным курсом, не отставая и не обгоняя. Трещотка Мико не затыкается не на секунду, они что-то обсуждают. Что-то отвлеченное, типа «какие каблуки нынче в моде» и «а ты видела какая у нее челка?! Ужас!».

Так как наши социальные киты-убийцы не реагируют на мое присутствие — я тоже решаю их не замечать. Так, кивнул, в знак того, что их вижу и пошел своей дорогой. Так что к школьным воротам я подошел с эскортом в виде троих школьниц.

По ту сторону ворот стояла кучка парней в форме другой школы. Я в этих гербах, цветах и полосочках не разбираюсь, но тут же целая иерархия и учащиеся Академии Мэй стоят на самой ее вершине, а какая-нибудь муниципальная тринадцатая школа из Гизы, соответственно находится в самом основании этой пирамиды. На мой взгляд крайне глупо на разборки в другую школу в своей униформе приходить. Вы же будете выделятся как богомол в муравейнике. И потом — каждая собака будет знать, что приходили чужие, будет знать из какой именной школы и … со всеми вытекающими. Так что, даже если и пырнут сегодня кого ножом — это будет незапланированная акция.