Негатив. Аттестация
- Автор: Павел Корнев
- Жанр: Боевая фантастика / Фантастика: прочее / Социально-философская фантастика
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Негатив. Аттестация"
— Ага, — коротко выдохнул я и стиснул зубы, когда в кожу воткнулась первая игла; в кожу — и куда-то много дальше, прямиком в энергетический узел.
Следующий укол оказался ничуть не менее болезненным, на третьем меня и вовсе скрючило. Такого даже на самых ранних сеансах иглотерапии не было, тут не мычать и зубами скрипеть, а в голосину орать впору!
От Лизаветы Наумовны это обстоятельство не укрылось, она повременила с очередной иголкой и потребовала объяснений:
— Да что с тобой такое сегодня, Петя? Один сплошной комок нервов!
Я вовсе не думал, будто дело именно во мне, но неожиданно для себя самого заявил:
— Меня девушка бросила.
— Тоже мне проблема! — фыркнула Лизавета Наумовна. — Помиритесь!
— Она меня тридцать первого декабря бросила.
— Ну, это всё меняет!
Насмешливый тон ужалил почище иглы, после этого укола последней я особо даже не почувствовал. Так и продолжил пальцами край кушетки стискивать, но уже больше по привычке.
— Сегодня её с другим видел.
— И?
Я пояснил, и как-то незаметно Лизавета Наумовна вытянула из меня все подробности случившегося, а потом вздохнула:
— Балбес ты, Петя. Как есть балбес.
— Потому что о службе в корпусе не рассказал?
— Потому что за эти три недели помириться не попытался. Так сложно поговорить с ней было?
Я только вздохнул.
— Или она тебе не так уж и нравилась, просто на безрыбье и рак рыба? — спросила вдруг Лизавета Наумовна, ни на мгновенье не переставая орудовать иглами, которые служили ей не столько инструментами воздействия, сколько направляющими для точечных уколов сверхсилой.
С ответом я торопиться не стал. Инга мне тоже нравилось, а как вышло? Две недели её не видел и всё — перегорел. Насчёт же чувств к Нине уверенности было и того меньше. Там я просто с ума сходил, а тут… Всё просто само собой сложилось, наверное. Сначала сложилось, потом развалилось.
Может, так и надо? Может, отпустить ситуацию и перестать страдать ерундой?
— Не знаю, — сказал я в итоге.
— Мужчины! — фыркнула Лизавета Наумовна, как-то на редкость неудачно повернула иглу и сразу сдвинула следующую; внутри будто узлом стянуло что-то. Краски померкли, в глазах засверкало, звуки смолкли и мир заполонила ватная тишина, а потом…
Потом я очнулся из-за поднесённой к носу ватки, смоченной в нашатыре.
— Уф…
— Полежи, полежи, — придержала меня Лизавета Наумовна, осторожно извлекла одну за другой все иглы и убрала их на поднос из нержавеющей стали, затем вытянула перед собой правую руку, полюбовалась на дрожащие пальцы и вздохнула. — Пожалуй, Петя, дело всё же не только в тебе…
После обморока я толком не соображал, мотнул головой и заявил:
— Да вообще не во мне дело! Я даже прощения попросил!
Лизавета Наумовна рассмеялась.
— Я не об этом! Вымоталась за день, сил никаких нет. Руки ходуном ходят. На сегодня закончим, пожалуй.
Я испытал разочарование, и одновременно мне стало совестно.
— Уже девять, а вы со мной возитесь.
— Должен будешь, — отмахнулась Лизавета Наумовна, поднялась и отошла к двери. — Я бы продолжила, пожалуй, но в таком состоянии ничего не стоит ошибиться. Приходи-ка ты в воскресенье часикам к двенадцати. У меня будет утренний приём, после с тобой закончу.
— Как скажете, — ответил я не слишком уверенно, и собеседница причину замечания расценила совершенно правильно.
— Будет тебе заключение, — пообещала она. — Только приходи обязательно.
— Конечно-конечно! — обрадовался я, а оставшись в процедурной один, кое-как оттёр с плеча остатки подсохшей грязи, оделся и вышел в кабинет. Помещение с аппаратами уже пустовало, а в замочную скважину входной двери изнутри был вставлен ключ. Кроме нас — никого.
Лизавета Наумовна разлила по стаканам чай, и я не сдержал удивления:
— Вы домой не идёте ещё?
Та похлопала рукой по стопке медицинских карт, на обложке верхней из которых был нарисован жёлтый кружок.
— Посмотрю, что там у золотых румбов неотложного и пойду. А ты садись чай пить. А то ещё в обморок хлопнешься! Сразу и заключение заберёшь.
Я и в самом деле чувствовал себя не лучшим образом, подташнивало и кружилась голова, поэтому осторожно опустился на стул и сделал глоток горячего сладкого напитка.
— Золотые румбы! И что с ними носятся все только? Нет, они изначально самые мощные — это понятно. Но ведь на пик шестого витка можно вывести любого оператора, который на нём инициацию прошёл!
— Не всё так просто, Петя, — возразила Лизавета Наумовна, не отрываясь от заполнения изготовленного типографским способом бланка. — Вспомни формулу расчёта мощности. Что там в знаменателе?
Я напряг память, потом сказал:
— Модуль разности между номером витка и расстоянием от эпицентра до середины витка.
— И чему равен этот показатель для шестого витка?
Странный вопрос в тупик не поставил, необходимые расчёты провёл в уме.
— Ноль целых пять десятых.
— Правильно, — улыбнулась Лизавета Наумовна, — но в таблицах мощности данное значение устанавливается равным единице. По факту идёт двухкратное занижение входящего потока. Знаешь почему? Я тебе скажу — человек не приспособлен к оперированию такими потоками сверхсилы без весьма и весьма серьёзной подготовки. У тех, кого выводят на пик витка искусственно, банально истощаются ресурсы организма. Но если оператор прошёл инициацию в золотом румбе, его потолок ровно в два раза выше.
— Ого! — охнул я. — Завидую! И не сказать, что белой завистью!
— Все им завидуют, хоть это и глупо.
Я допил чай и спросил:
— А вы на второй разряд сдали уже?
Лизавета Наумовна качнула головой.
— Предзащита в понедельник. Думала, получится хотя бы в воскресенье выспаться, но покой нам только снится. — Она закончила писать и потребовала: — Ну-ка, набери потенциал!
Врач выглядела вымотанной, а под глазами залегли глубокие тени, но я это обстоятельство благоразумно комментировать не стал, втянул в себя четыре сотни килоджоулей и на вопрос о жжении ответил отрицательно. Никого дискомфорта больше не было и в помине.
— Ну и отлично! — успокоилась Лизавета Наумовна и передвинула мне заполненный бланк. — Только не подклеивай в учётную книжку. Предъяви в комендатуре, а после отнеси в институт, я заодно индивидуальную программу выхода на пик витка расписала, без неё с тобой никто работать не возьмётся. И помни — жду в воскресенье!
— Может, вас проводить? — предложил я, убирая его во внутренний карман. — Поздно уже!
— Топай отсюда, провожальщик!
Ну, я и пошёл.
Всю первую половину следующего дня впустую проторчал в училище. Курсанты сдавали технику активного поиска операторов, а мне по этой дисциплине заранее поставили зачёт, вот и скучал в уголочке, да ёжился из-за то и дело долетавших судорог энергетических помех. Даже голова под конец разболелась.
После возвращения из училища улучил момент и заскочил к Георгию Ивановичу. Тот оказался на месте, я постучал по косяку приоткрытой двери, получил разрешение войти и выложил на стол допуск на посещение института в качестве вольного слушателя. Капитан Городец озадаченно хмыкнул и заявил:
— Палинский просто так палец о палец не ударит. Чем ты его заинтересовал?
Я подтянул к себе стул для посетителей, уселся на него и рассказал о Льве и моём обещании за ним приглядеть. Георгий Иванович недовольно поморщился.
— Смотри — заиграешься, смежники голову оторвут. Но раз они согласовали, бог с тобой… — Капитан пригладил жёсткие усы, раскрутил перьевую ручку и поставил внизу листа затейливую подпись. — Всё, теперь падай в ноги комиссару. Разрешит — пойдёшь учиться. Нет — значит, нет. Только сначала медицинское заключение получи.
— Уже.
— Так чего тогда сидишь? Комиссар любит всё хорошенько обдумать. Двигай!
Я поднялся со стула, отошёл к двери и спросил:
— А что за смежники?
Капитан Городец вздохнул.
— Товарища твоего, как понимаю, аналитический дивизион опекает. Такие уникумы по их профилю.
— Аналитический дивизион — это…
— Как контрольно-ревизионный, только наоборот. Понятно?
— Понятно, что ничего непонятно.
— На будущее, Петя, не сочти за труд — изучи структуру корпуса. Лишним точно не будет, — распорядился Георгий Иванович, тут же встрепенулся и хитро прищурился. — Да, кстати! Тебе не кажется, что ставки против тебя принимают с оскорбительно низким коэффициентом?
— Знаете уже, да?
— Работа такая. Ну так что — прикрыть лавочку?
— Вообще, я подзаработать собирался. Если можно.
Капитан Городец хохотнул и указал на дверь.
— Иди.
Испытывать терпение хозяина кабинета я не стал и поднялся на третий этаж, а там заколебался, не решаясь заглянуть в приёмную комиссара. Просто помнил, как он глядел в нашу последнюю встречу — пристально и холодно, словно через прицел, вот и медлил, вот и собирался с духом. Как бы мне эта инициатива боком не вышла.
Но деваться было некуда, постучал, приоткрыл дверь.
— Здравствуйте! — натянуто улыбнулся секретарше в строгом шерстяном платье. — Мне бы к господину комиссару…
Та посмотрела, будто мерку сняла, и уточнила:
— По какому вопросу?
Я подошёл к столу и выложил разрешение на посещение института.
— Вот.
Тётенька быстро проглядела лист и уточнила:
— Вас Георгий Иванович курирует?
— Можно и так сказать, — без всякой уверенности ответил я.
— Ждите, — сказала секретарша и скрылась в кабинете, а минуту спустя вернулась в приёмную и пригласила меня пройти внутрь.
Я сдёрнул с головы пилотку и попытался пригладить волосы ладонью, но сразу плюнул на это и переступил через порог. Комиссар Хлоб, всё такой же лысый, сухопарый и загорелый, сидел за рабочим столом и внимательно изучал переданный секретаршей документ.
— Ну, Линь! — усмехнулся он. — Вот удивил, так удивил. Значит, учиться хочешь?
— Так точно, господин комиссар!
— А работать, получается, не хочешь?
Я сглотнул и отрицательно помотал головой.
— Никак нет! Мне бы на пик витка выйти и теорию оперирования сверхэнергией подтянуть.
Хозяин кабинета прищурился и спросил:
— Какой румб?
— Тридцать второй, господин комиссар.
— О, как! Организм-то выдюжит?
— На этот счёт заключение имеется, — сообщил я и передал собеседнику заполненный Лизаветой Наумовной бланк.
Тот изучил его и хмыкнул.
— Предусмотрительный какой! — Затем кинул бумаги на стол и прихлопнул их ладонью. — Ладно, курсант, рассмотрю твоё обращение. Свободен.
Я развернулся и едва ли не строевым шагом, которому нас никто толком и не учил, вышел в приёмную. Там на прощание улыбнулся секретарше, а уже в коридоре с шумом перевёл дух и вытер со лба испарину. За этот трёхминутный разговор натуральным образом взмок. Надеюсь, все эти треволнения не напрасны и дело выгорит. Очень-очень надеюсь.
Увы, вызова к комиссару не последовало ни на следующий день, ни в пятницу. Всё шло своим чередом, разве что из-за медотвода не пришлось сдавать зачёты по ментальному противодействию и прямой связи. Ну а после обеда мы традиционно уже выезжали на патрулирование. Раз скатались на окраину, где пришлось вязать подвыпившую компанию бузотёров из энергетического училища — едва справились вчетвером, даже старшине вмешаться пришлось. В другой день слонялись по центру города. Там обошлось без приключений, а все конфликтные ситуации легко и непринуждённо разрешала Маринка. Кому-то строила глазки, кого-то стыдила, а некоторых и вовсе забалтывала до состояния близкого к полуобморочному. И вроде не писанная красавица, а получала приглашение сходить в кино или на танцы с завидной регулярностью.