Москит Том I

На этот раз штрафное очко заработал мой визави, но равный счёт продержался недолго. Заскочив на потолок, Макс немедленно контратаковал, я отбил его пинок в голову, и тогда парень попросту рухнул вниз, вцепился в меня и утянул за собой. Падение на маты вышло жёстким, хоть я и откатился в сторону, пару очков на свой счёт мой оппонент всё же записал.

Он вновь ринулся в атаку, тут-то я его и подловил. Наплевав на помехи, сотворил линзу уплотнённого воздуха. Бондарь завяз, потерял скорость и пропустил подножку, ну а дальше я рухнул на него и взял на болевой приём, начал ломать заземление, блокируя сверхспособности.

На сей раз в противостоянии голой мощности и отработанной техники верх взяла последняя; победа в поединке осталась за мной.

– Грязно сработал, – указал мне Малыш. Потом досталось и Максу: – А ты стал слишком полагаться на сверхспособности. Линь – ладно, а вот от тебя такого не ожидал. Устроили какой-то балет! – Инструктор недобро хрустнул костяшками пальцев, но учить нас уму-разуму не стал и отпустил в раздевалку. – Проваливайте уже, танцоры!

Был он определённо не в самом лучшем расположении духа, так что мы сочли за благо от оправданий воздержаться и отправились в душ.

– Слышал, тебе младшего сержанта присвоили, – заметил вдруг Бондарь. – Поздравляю!

– Спасибо!

– Вот это да! – оживился Карл. – Пьер, и ты молчал? Это дело надо отметить!

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Макс, ты как?

– Извини, сегодня не могу, – отказался тот и поделился новостью: – Кстати, Малыша тоже повысили. Он старшина теперь.

– Никак заместителем командира учебного взвода поставили? – предположил я.

– Нет уже учебного взвода. Осенний поток выпустили, а нового набора не было, залётчиками едва отделение укомплектовали. Малыша туда командиром поставили. Он осенью сам учиться пойдёт. Институт и корпус курсы повышения квалификации организовали, теперь не только военная кафедра будет кандидат-лейтенантов выпускать.

Карл кивнул.

– Да, слышал что-то такое, – подтвердил он.

Мы наскоро приняли душ и договорившись встретиться на веранде «Под пальмой», только не сейчас, а через два часа. Дальше у меня по расписанию была йога, так что в костюм облачаться не стал, просто натянул чуть влажные от пота трико и майку и перешёл в соседний, куда более просторный зал.

Там то и дело раздавались резкие выкрики и шум падения тел на маты. Несколько десятков студентов в экзотичных восточных одеяниях кланялись друг другу, а потом не слишком умело, зато очень старательно отрабатывали броски. Их товарищи странно вышагивали то на полусогнутых ногах, то боком, плавно водили руками и отрабатывали не связки ударов даже, скорее просто движений. Здесь же прохаживался господин Горицвет, который с недавних пор не только вёл занятия йогой, но и обучал всех желающих ориентальному боевому искусству, именовавшемуся им путём гармонии духа или же путём прекращения убийства.

– Неправильно отвечать агрессией на агрессию! – вещал Михаил Прокопьевич между делом. – Агрессию противника стоит гасить его же агрессией, а вы при этом должны оставаться в гармонии с окружающим миром и с самим собой! Обращайте силу нападающего против него же!

Внимали ему неофиты едва ли не с открытыми ртами. После недавнего нападения на институт немалая часть студентов разочаровалась в идеях пацифизма, именно они и составили костяк группы, численность которой увеличивалась не по дням, а по часам. Уж не знаю, где господин Горицвет нахватался премудростей рукопашного боя, но горазд он был не только болтать языком, мог и на практике доказать собственную состоятельность в качестве наставника.

Уклонения и броски в его исполнении поражали чёткостью и отточенностью, тем более что выходил он победителем из учебных поединков отнюдь не только лишь с одними неумёхами-новичками. Тот же Лев оказался мало что способен противопоставить гуру, поэтому забросил тренировки саватом, переключился на новое направление и так преуспел в нём, что вскоре стал помогать Горицвету натаскивать других студентов. Вторым ассистентом сделался председатель студенческого клуба Яков Беляк, но этот здоровяк пока что компенсировал недостаток техники грубой физической силой.

Шум и крики мне нисколько не мешали, я уселся в уголке, закрыл глаза и постарался расслабиться. Пусть техника закрытой руки и позволила избежать синяков и ушибов, пренебрегать восстановлением организма не следовало, вот я и погрузился в лёгкий транс, принялся гнать сверхэнергию волнами и очень быстро покрылся лёгкой испариной. Упражняться после этого не бросил, напротив – стал усложнять воздействие, до предела ускоряя процессы регенерации.

Занятие рукопашных боем подошло к концу, студенты потянулись в раздевалку, им на смену начали подходить те, кто желал обрести просветление путём медитаций. Хватало и тех, кто практиковал оба подхода.

К их числу относился и Лев. На правах помощника он завёл разговор с Михаилом Прокопьевичем, и тот принялся что-то ему разъяснять, отвлёкся лишь, чтобы отвесить ритуальный поклон Федоре Васильевне.

К этому времени собралась и прикладная группа, как именовали нас подопечные Горицвета, эти наставнице вопросами не докучали, у неё всё было по-армейски строго. Расселись и без дополнительных указаний погрузились в транс, добиваясь полнейшей сосредоточенности перед началом отработки индивидуальных упражнений.

Федора Васильевна подошла ко мне и спросила:

– Ну и что у тебя с энергетическими каналами?

– Полный порядок.

– Так я и думала.

Я рассказал о новом способе развития внутреннего потенциала, и на жёстком лице мануального терапевта по бокам ото рта залегли вертикальные морщины-складки. Как видно, симпатии к Лизавете Наумовне она отнюдь не испытывала, но после недолгих раздумий кивнула.

– Да, в твоём случае это не лишено смысла. С этого и начни. – Федора Васильевна кинула косой взгляд на Горицвета и досадливо поморщилась. – Ишь, раздухарился, многостаночник! И в том он эксперт, и в этом! А на деле дилетант дилетантом! И как только могло в голову прийти пахартские медитативные техники с нихонскими боевыми искусствами совместить!

Я никак откликаться на это замечание не стал, но и обратиться к сверхсиле не успел.

– Длинный – друг твой? – спросила вдруг Федора Васильевна.

– Вместе в гимназии учились.

– Они с Мишей – два сапога пара! Оператор несостоявшийся и оператор невозможный.

Сосредоточенность как рукой сняло, я понял взгляд и спросил:

– Почему – невозможный?

– Он где инициацию прошёл?

– На первом румбе первого витка, – подсказал я.

Федора Васильевна тяжело вздохнула, будто моей тупости поразилась.

– Истинный радиус Эпицентра какой? – поинтересовалась она после этого.

В памяти засело какое-то некруглое число, но вводный курс общей теории сверхэнергии давно выветрился из головы, и я неуверенно произнёс:

– Точно не тринадцать километров, чуть меньше.

– Двенадцать километров семьсот шестьдесят два метра! – отчеканила Федора Васильевна. – Фактически первый виток начинается с девятого румба!

– Да не… – протянул я. – Прекрасно помню, что давить сразу начало, как только на Спираль заехали.

Тётка презрительно фыркнула.

– Давить вас ещё на двадцать пятом километре начало, бестолочь! Всё дело в соотношении интенсивности излучения и скорости движения!

Я нахмурился.

– И как тогда Лев инициацию прошёл?

Федора Васильевна пожала плечами.

– А бес его знает! Но раз твой друг здесь, а не заперт в какой-нибудь лаборатории, с этой загадкой кто-то уже разобрался. Всё, приступай!

И я приступил. Сначала скинул внутренний потенциал, затем начал набирать его заново и успел довести до одиннадцати мегаватт, прежде чем накатила дурнота. Следующие два подхода оказались и того менее результативны, ну а дальше я занялся выполнением своих обычных упражнений, чтобы уже в финале тренировки погрузиться в полноценную медитацию.

Некоторое время спустя уловил приближение Федоры Васильевны и мягко скользнул в резонанс. Тотчас хлынула энергия, очень скоро заполнила меня целиком, я едва не утонул в ней, лишь каким-то чудом не позволил сознанию вынырнуть из транса и сохранил связь с Эпицентром. Жёсткие пальцы сжали шею и надавили меж лопаток, заставив выпрямить спину, сразу стало легче, входящий канал перестал судорожно сокращаться, пропали будоражившие внутренний потенциал колыхания.

А потом меня вышибло из резонанса, и навалилась невероятная тяжесть. Пятьдесят с лишним миллионов сверхджоулей рвали изнутри, и удержать их под контролем не было ровным счётом никакой возможности.

– Терпи! – потребовала Федора Васильевна.

Секунда, вторая, третья… Давление стало невыносимым, обернулось холодным огнём, выжигавшим меня изнутри.

– Терпи!

Пятая, шестая…

Ледяное пламя принялось пульсировать, растеклось по телу, заморозило кровь и конечности.

Седьмая…

Скрипнули зубы, на глазах выступили слёзы, и я спешно разжёг алхимическую печь. Разом отступил холод и стало легче дышать, но распиравшее изнутри давление никуда не делось, лишь самую малость ослабло.

– Не торопись! – потребовала Федора Васильевна, которая отпустила мою шею и теперь нажимала пальцами на спину тут и там в попытке стабилизировать внутренний потенциал.

Я до предела уменьшил интенсивность алхимической печи, ощутил головокружение, но совладал с ним и пережигал сверхэнергию никак не меньше четверти часа. Удержать сумел три с четвертью мегаджоуля.

Федору Васильевну мой очередной рекорд отнюдь не впечатлил, но и от критики она воздержалась. Да я был сейчас и не способен воспринимать нотации, еле дополз до раздевалки и минут пять мок под душем, прежде чем хоть как-то прояснилось сознание.

Тогда вытерся, оделся и вышел в коридор, а там столкнулся со Львом, который что-то оживлённо втолковывал Якову:

– Представляешь, он встретил учителя в своих странствиях по Джунгарии! Они уже почти двадцать лет знакомы, он даже в Нихоне его навещал несколько раз! – И уже мне: – Привет, Петя!

Председатель студенческого клуба прошёл в раздевалку, на меня даже не взглянув, а я поздоровался с бывшим одноклассником и справился о его планах на выходные, но долго разговор не продлился, разошлись в разные стороны. Разве что ещё брошюру о йоге за авторством господина Горицвета получил.

Дальше я первым делом заглянул в общежитие Лии и – безрезультатно, она с выезда к этому времени ещё не вернулась. Сие обстоятельство откровенно раздосадовало, но трагедии из этого делать не стал и отправился в студенческое кафе.

Там меня уже дожидались Карл и Ян, а немного позже подошёл Костя; компанию ему составила симпатичная брюнетка – та самая, которая поинтересовалась результатом нашей игры в вышибалы с компанией Северянина. Потом ещё знакомые подтянулись, даже несколько столов сдвинуть пришлось. Изредка я отлучался позвонить Лии, но всякий раз ответ дежурной по этажу оставался неизменным: «не появлялась», «не появлялась», «не появлялась». А на дворе – поздний вечер, ночь даже!