Истории приграничья

И сейчас, забившись в щель между бревенчатой стенкой избы и горой хвороста, прижав костлявые колени к узкой груди, Ирт чувствовал себя безмерно одиноким. Шмыгая носом, он с тоской размышлял, отчего боги наделили его такой незавидной судьбой.

Приглушённый грохот, долетевший из-за стены, вернул Ирта к реальности. Представив бушующего в доме Велдера, мальчишка задрожал.

— Ильэлл, — еле слышно пробормотал он, — лучше б я уже помер…

Нехотя покинув неуютное убежище, Ирт опасливо поглядел на избушку. Часто заморгал, думая, что ждёт его внутри. Попятился в страхе. Затем, резко развернувшись, помчался прочь.

У внутренних поселковых ворот стояла телега Ална-бортника. Судя по нескольким пустым бочонкам, Алн отправлялся за мёдом. Убедившись, что бортник поглощён беседой с караульным, Ирт юрким мышонком нырнул под повозку. Просунув пальцы рук и ног в щели меж досками днища, мальчишка повис, как только послышался скрип открывающихся ворот.

Ненадолго задержавшись перед вторыми воротами, сбитыми из цельных брёвен, телега выкатилась за пределы посёлка. Подгоняя сивую лошадку, Алн принялся неразборчиво напевать. Ирт, державшийся из последних сил, сначала опустил на дорогу ноги, а после разжал пальцы рук. Плюхнувшись на глинистую землю, метнулся в придорожные кусты, точно поднятый охотником заяц, моля богов, чтобы стражники на стене ничего не заметили.

Осторожно выглянув из-за веток, Ирт с облегчением увидел, что в его сторону никто не глядит, а шлемы караульных размеренно движутся над острыми конусами тына. Слабое подобие улыбки искривило губы мальчика: замысел, похоже, удался. Конечно, он мог покинуть Фумин открыто, но тогда Велдер непременно узнал бы и, возможно, стал бы преследовать пасынка. А этого Ирт совершенно не желал.

Пробираясь сквозь лес вдоль дороги, мальчишка намеревался добраться до поворота, за которым путь не просматривался из Фумина. Там Ирт рассчитывал выйти на большак и по нему бежать к далёким владениям графа. К Ранхолу.

Мальчик знал, что Галвин, муж Лау, арендовал землю у Арп-Хигу. Ирт очень надеялся, что пара возьмет его к себе батраком. В этом случае он готов был работать от зари до зари лишь за кров и еду.

— А коли откажут, — решил Ирт, — дале двину. Дойду до какой-нибудь крепости, да запишуся в солдаты. А то и вовсе доберуся до моря. Сделаюся матросом на купецком корабле. Или ещё кем. Но обратно не вернуся ни за что…

Поглощённый мыслями, Ирт не уловил лёгкого шороха, сопровождавшего его уже некоторое время. Едва уловимые звуки, почти незаметные на фоне шелеста листьев и птичьих голосов, понемногу приближались, иногда ненадолго стихая.

Со стороны дороги донёсся конский топот. Мальчик замер, прислушиваясь. Определив, что всадник направляется в Фумин, расслабился.

— Гонец, что ли? — пробормотал он.

В этот миг из зарослей позади выскочила тёмная фигура. Сильная, покрытая лохматой шерстью рука обхватила Ирта поперёк туловища, вторая до боли зажала рот и, частично, нос. Оторвав ребёнка от земли, похититель помчался вглубь леса. Перепуганный мальчик бился, пытаясь вырваться, но мохнатые конечности лишь крепче стискивали его.

Задыхаясь от ужаса и нехватки воздуха, Ирт потерял чувства направления и времени. Погружаясь в полубессознательное состояние, он ощущал лишь резкую звериную вонь, да боль от хлеставших и царапавших кожу ветвей.

Мальчик начал понемногу приходить в себя после того, как его швырнули на земляной пол. И тут же Ирта чуть не задушили жёсткой верёвкой, затянувшейся на тонкой шее тесной петлей.

Когда пытка закончилась, Ирт ещё с десяток ударов сердца лежал неподвижно, прислушиваясь к странным звукам, похожим на хриплое ворчание. Открыв глаза, он сперва почти ничего не увидел. Потом, приноровившись к тусклому свету, проникавшему через четыре небольшие отверстия у потолка, смог оглядеть свою тюрьму: продолговатой формы землянку, примерно восьми-десяти шагов в длину и пяти в ширину. На неровном земляном полу валялись смятые охапки преющей травы, в которой, словно рыбёшки в неводе, белели дочиста обглоданные, расщеплённые крепкими зубами кости. Из неровных стен торчали корни растений, похожие на засохших червей. Всю рукотворную пещеру пронизывал острый звериный запах.

Ирт попытался подняться, но ему помешала верёвка, привязанная к толстой палке, один конец которой уходил глубоко в пол, а другой исчезал в стене. Вонь мочи и катышки помёта под ногами наводили на мысль, что мальчик здесь не первый пленник.

В противоположном конце землянки зашевелилась бесформенная тень, по мере приближения превратившаяся в массивную человекообразную фигуру. Существо оказалось крупным, почти как взрослый мужчина. У него практически отсутствовала шея, и казалось, что конической формы голова плотно сидит на широких покатых плечах. С ног до макушки похитителя Ирта покрывала густая свалявшаяся шерсть тёмно-коричневого цвета, благодаря чему тело выглядело ещё массивнее.

Ирт вздрогнул, увидев морду чудовища, когда та попала в блёклую полосу света. Маленькие глубоко сидящие глазки под узким лбом, широкий приплюснутый нос с гармошкой складок на толстой переносице, выступающие вперёд челюсти, приоткрытые узкие губы, обнажавшие острые желтоватые клыки — такая внешность устрашила бы и вооружённого воина. С бешено колотящимся о рёбра сердцем Ирт прижался к стене, неспособный даже крикнуть. Не отрывая глаз с расширившимися зрачками от остановившейся возле него твари, мальчик понял, что попал в лапы лесовика.

Со страшными, отдалённо похожими на людей дикими жителями леса переселенцы столкнулись, едва появившись в здешних местах. Поначалу лохматые полузвери часто нападали на воинов. Но, познакомившись с их отвагой, подкреплённой силой оружия, стали прятаться, избегая новых встреч. К моменту рождения Ирта, редко кому доводилось увидеть в чаще крупную длиннорукую фигуру, спешащую прочь. И понемногу лесовики — так прозвали чудищ первопроходцы, — превратились в персонажей детских страшилок.

В дальнем краю землянки колыхнулась закрывавшая вход шкура и внутрь ввалился ещё один лесовик с шерстью серого цвета. Существа заговорили; речь их была под стать внешнему виду и звучала как отрывистое утробное рычание. Тот, что приволок беглеца, дважды махнул в лапой в его направлении, видимо, похваляясь подвигом. Вновьприбывший зыркнул в сторону паренька, а затем вдруг повернул голову к входу и шумно втянул воздух.

Шкура отодвинулась, впустив третье чудище: поменьше ростом и темнее мастью. Двигался он неторопливо и осторожно, всячески оберегая ношу — солидных размеров деревянную миску, распространявшую невыносимый смрад. Не отрывая от неё взглядов, два первых лесовика возбуждённо загомонили, похлопывая друг друга по мощным плечам. Съёжившемуся в уголке Ирту казалось, что покрытые шерстью чудовища стараются убить друг друга в припадке бешенства, хотя в действительности лесовики выражали удовольствие.

Рыкнув на разбушевавшихся сородичей, лесовик с миской огляделся, точно прикидывая, куда же её поставить. Заприметив Ирта, остановился, а после прошествовал к нему. Опустив груз на пол, человекозверь с интересом поглядел на мальчугана, обнюхал и, по всей вероятности, что-то сказал. Отшатнувшись, Ирт испуганно подумал, что злобный волкодав и тот рычит ласковей. Сзади послышался рёв-ответ. Выслушав его, тёмный лесовик деловито ощупал тощую ногу пленника.

Прижавшись к стене, Ирт боролся с тошнотой, вызванной смердящим содержимым миски. Когда же к конечности прикоснулась мохнатая ручища, нервы мальчишки окончательно сдали и его вырвало.

Отпрянув от неожиданности, лесной житель, глухо ворча, принюхался. Подхватив миску, отошёл, потеряв к привязанному ребёнку всякий интерес.

После коротких переговоров, напоминавших обмен угрозами, двое обитателей землянки ушли, вновь оставив Ирта наедине с его похитителем. Выждав, пока стихнут шаги сородичей, лесовик начал прохаживаться по подземному логовищу, искоса поглядывая на миску, стоявшую в центре. От Ирта не укрылось, что лесовик постепенно подбирается всё ближе и ближе к источнику омерзительных миазмов, словно муха к куче испражнений. Несколько ударов сердца — и лесной обитатель оказался прямо перед миской. Сделав вид, будто наткнулся на неё совершенно случайно и чрезвычайно этим удивлён, он украдкой взглянул на отдушины и быстро присел на корточки. Воровато оглянулся на вход, торопливо обмакнул лапищу в содержимое посудины и начал жадно, с причмокиванием, облизывать.

Где-то снаружи треснула ветка. Испуганно отшатнувшись от лакомства, лесовик повалился на спину. Несколько мгновений напряжённо прислушивался, а потом, поднявшись, в раздумьях смотрел на миску. Наблюдая за его колебаниями, Ирт даже на миг забыл о собственных страданиях.

Приняв какое-то решение, лесовик отошёл как можно дальше от посудины и уселся. Взгляд его небольших глазок бесцельно блуждал по землянке, снова и снова возвращаясь к еде. Измучившись терзаниями, человекозверь порывисто встал и накрыл миску ворохом травы — чтобы не подвергаться постоянному искушению. Сделав это, тяжело прошлёпал на прежнее место, покрутился, лег. Закрыл глаза шерстистой рукой, поёрзал и затих.

Убедившись, что неровное дыхание лесовика превратилось в приглушённое сопение, Ирт пошевелился. Кинув опасливый взгляд на дремлющего похитителя, попытался развязать узел возле своего горла. Не справившись, принялся за тот, что удерживал верёвку на палке. Но и второй оказался слишком крепким. От безысходности Ирт чуть не заплакал: пока его сторож спал, а другие лесовики не вернулись, оставался крошечный шанс сбежать. Но проклятые узлы совершенно не поддавались!

Дрожащими от волнения и страха руками, мальчик подёргал верёвку, точно наделся порвать, либо выдернуть из стены палку. Эта бесполезная, вызванная отчаянием попытка, лишила Ирта воли к продолжению борьбы. Грудь обручем сдавило предчувствие гибели. Думая, что теперь уж точно никогда не увидит Лау, пленник, всхлипывая, размазывал по лицу грязь, смешавшуюся с солёной влагой.

Опустошённый и усталый, Ирт улёгся на кучу мусора, подтянув колени к животу. Бездумно зашарил рукой, пытаясь избавиться от чего-то, давившего на ухо. И подскочил, сжимая длинную, узкую, обломанную на конце кость.

Действуя обретённым орудием и помогая себе зубами, Ирт сумел распустить узел, прикреплявший верёвку к палке. Заткнув освободившийся конец привязи за пояс, чтобы тот не волочился за ним, пленник, крадучись, двинулся к выходу.

Добравшись до похрапывавшего лесовика, вытянувшегося поперёк землянки, Ирт с горечью понял, что не сумеет миновать его, не потревожив. Ссутулившись, мальчик с неприязнью глядел на существо, жалея, что у него нет сил прикончить чудище.

Возвращаясь в свой угол, он чуть не наступил в прикрытую травой миску. В сердцах Ирт хотел пнуть её ногой, но затем у него появилась другая идея. Он присел и, поглядывая на дремлющего сторожа, начал рыть яму во влажной податливой земле. Завершив работу, мальчишка, морщась от отвращения, двумя руками приподнял посудину. Внутри вязко плескалось самое сложное блюдо кухни лесовиков: измельчённое мясо, смешанное с какими-то пережёванными листьями, залитое водой и выдержанное в течение нескольких дней. Зверолюди готовили это блюдо редко — только тогда, когда мяса было вдоволь, а потому очень любили.