Владыка битвы

Глава 22

Скегги замер, не рискуя принимать подарок. На его симпатичном лице поочерёдно сменялись удивление, недоверие, стыд, неуверенность.

— Правду ли говорят про Вигрик, что это меч древних королей? — севшим голосом спросил он.

Я пожал плечами.

— Так мне сказал человек, который пытался защитить «владыку битвы» ценой жизни. Едва ли он бы пошёл на смерть ради обычной, пусть и красивой, железки.

Скегги протянул было руку к свёртку, но в следующий миг отдёрнул её и поднял на меня глаза. Брат едва не плакал — до того его проняло.

— Это... Это очень ценное подношение, Хинрик. Великий дар. Я хочу принять его, но ты же знаешь обычай. Дарами надлежит обмениваться. Я не смогу отплатить тебе ничем равноценным. Другого такого важного предмета на Эглинойре нет. Разве что какая-нибудь корона первого короля... Да и нужно ли тебе это?

Я настойчивее протянул меч Скегги.

— Возьми. Отплатишь, когда возьмём Омрик. Я придумал, чего хочу.

— Тогда говори сейчас, чтобы боги слышали, — потребовал брат.

Я могу бы попросить корабль. Мог потребовать собственный город — один из многих, что собирался захватить Скегги на Эглинойре. Он пообещал бы мне хоть принцессу в жены — благо королей и их дочерей на этом острове было в избытке.

Но мне было нужно совсем иное.

— Мне было видение о спирали — символе воскресающего бога, — начал я. — О камне среди пустыни, и на вершине этого камня был сильный знак. Спираль, золотом вплавленная в горную породу. С неё всё и началось... Я видел, что веалльские солдаты откололи от скалы часть камня со спиралью и куда-то увезли. Я хочу найти его, Скегги. Возможно, это даст ответы на мои вопросы. — Собравшись с мыслями, я изложил просьбу. — Когда обретёшь власть в Эглинойре, дай мне людей и монахов, чтобы я нашёл тот срез камня. Возможно, понадобится корабль. Сделай это — и мы в расчёте.

Скегги явно не ожидал от меня такой просьбы.

— Это так важно для тебя? — не веря своим ушам, спросил он. Казалось, брат даже немного разозлился. — Спираль на старом камне? Ты готов обменять меч королей на какой-то символ, что делает нас слабыми?

— Он особенно важен именно поэтому, — перебил его я. — Мне нужно понять спираль. Выяснить природу этой силы. Я должен, брат. Вряд ли ты поймёшь меня сейчас, но я знаю в глубине души, что это очень важно для всех. Для нашего хирда, для Свергло, для Эглинойра и всего Севера. А может и для мира...

Я впервые признался вслух, насколько оценивал важность этой загадки. Возможно, я был одержим тайной, что и скорлупы яичной не стоила. Может и вовсе никакой тайны не было, а видение означало совсем иное. Быть может, я просто начал сходить с ума. Или же боги вновь играли со мной жестокие шутки.

Но я откуда-то доподлинно знал: пока не разгадаю тайну спирали, не смогу выполнить волю матери и вернуть Нейдланд. Сперва я должен пройти путь начертателя, и лишь затем стать правителем, если богам будет угодно моё служение. Так я видел своё будущее. Месть Гутфриту совершена — никуда он от смерти не денется. Но по сравнению с величайшей мощью знака мёртвого бога вся эта возня между, королями, ярлами и конунгами не значила ничего. Это как положить на весы грязный песок против цельной золотой марки. Но понять меня мог разве что такой же начертатель — тот, кто видит и чувствует мир гораздо тоньше, да и то не всякий. Ормар наверняка бы смог. Но Ормар и так дал мне слишком много и умер за это.

Скегги, конечно же, меня не понял. Я видел по глазам брата, что он считал меня помешанным. Но всё же он привык уважать речи колдунов и подчинялся слову того, кто слышит волю богов. И хотя Скегги наверняка считал мою просьбу безумной, я был благодарён ему за то, что он не стал задавать лишних вопросов.

— Я услышал твою просьбу и клянусь выполнить её, когда ты посчитаешь нужным, — вздохнул брат и наконец-то прикоснулся к свёртку с Вигриком. — Я принимаю твой дар и отблагодарю взамен.

Я молча кивнул. Признаюсь, ожидал, что Скегги, повинуясь своей порывистой натуре, тотчас же развернёт ткань и возьмёт меч в руки. Но брат лишь ещё бережнее перетянул тесьму на подарке и убрал его под мышку.

— Даже не взглянешь на него? — спросил я.

— Ты сам сказал, что этот меч будет верно служить только достойному. Я пока таковым себя не считаю, — поразил меня Скегги. — Такими ценностями на улице не размахивают. Пусть дожидается своего часа. Надеюсь, это время однажды наступит.

Я лишь улыбнулся. Значит, не ошибся в брате. И отныне всё изменится. Скегги марать руки в жестокости и нечестных битвах я не позволю. Всё это ляжет на мои плечи. Время воинов — день, время колунов — ночь. Теперь всю тьму, что выткана на полотне судьбы Скегги, я возьму на себя.

Может и правы были древние короли эглинов, когда зачаровывали Вигрик. Правителем был достоин стать лишь совершенный. Запятнаешь себя недостойным деянием — лишишься этого совершенства и права вести людей за собой.

Но почему тогда Вигрик не поразил меня, когда я взял его в руки? Ведь я считал его собственностью, выигранным в честном бою трофеем. Быть может, лишь это меня спасло?

— Идём, брат. — Скегги взмахнул рукой в сторону чертога. — Есть ещё дела на вечер.

На улицы Скелгата легла ночь, хотя город ещё бодрствовал. Мы прошли мимо нескольких домов, где по вечерам подавали эль и нехитрую еду для воинов — оттуда звучала резкая музыка дудок, лились песни скальдов, а порой стены сотрясались от весёлого смеха. Скегги вопреки обыкновению не соблазнился и направился дальше.

— Мне нужен твой совет, Хинрик, — сказал он, когда мы приблизились к чертогу, что нам выделили для ночлега. — Уберу Вигрик в сундук и вернусь к тебе. Перекуси пока. Потолкуем позже наедине. Так-то ради этого я тебя и искал.

— Хорошо.

Предложение поесть пришлось как нельзя кстати. Я заметно проголодался, да и меда выпить был не прочь — после жара кузницы прогулка по улице меня подморозила. Пока Скегги возился с барахлом, я подсел за стол к нескольким хускарлам, которых знал ещё со времён побега из сверского Виттсанда. Воины подвинулись, я наконец-то устроил задницу на выстланной мягкой тканью лавке и потянулся к кувшину.

— Хинрик, — обратился ко мне один из хускарлов. Его звали Йирдманом, и он служил десятником в дружине Скегги. — Скажи, начертатель, зачем ты потратил все деньги на свиней?

Я едва не поперхнулся мёдом.

— А ты откуда прознал?

Йирдман широко улыбнулся.

— Слухи быстро разлетаются. Местные здорово удивились, что сперва ты утром сделался богачом, продав эглинские трофеи, а к вечеру превратился в скотовода. Неужто большую жертву богам готовишь? Обычно мы тоже вносим вклад на покупку жертвенной скотины — Скегги хоть монету, но возьмёт с каждого. А ты такие траты на одного себя взвалил...

Я откашлялся, хлебнул ещё мёда — янтарная сладковато-травянистая хмельная жидкость прочертила огненную дорожку в глотке. Приняв суровый вид, я уставился на людей Йирдмана.

— Это стадо пойдет с нами в Омрик. Свиньи — и жертва, и оружие, но прикасаться к ним не смейте. — Я перешёл на шёпот. — И не болтайте о стаде, иначе завяжу вам языки рунами. Негоже честным мужам слухи растаскивать по добрым домам.

Йирдман быстро захлопнул рот, видимо, и правда опасаясь моего гнева. Что ж, было у плаща начертателя всё же преимущество, особенно в землях северян. Злоупотреблять ремеслом мне не хотелось. Но и свинкам пока лучше побыть в тайне. Я допускал, что в Скелгате могли ошиваться мерглумские шпионы. Пусть и не самые умелые, но слухи они могли собрать и донести до своих вождей. Пусть лучше думают, что грязные дикие северяне, какими нас считала эглинская знать, решили умилостивить своих богов щедрым подношением.

— Ты чего, начертатель? — надулся Йирдман. — Мы ж из добрых намерений...

— Ценю. Но и правда не болтайте, парни. Придёт время — и вы все узнаете.

Я доел остывшую кашу с мясом, выскреб дочиста деревянную миску хлебом и допил мёд. Меня разморило, глаза начинали слипаться от тепла и покоя. Пришлось даже выйти на улицу, чтобы не заснуть. Скегги долго возился с вещами — должно быть, надёжно прятал Вигрик.

Он появился почти бесшумно — лишь скрип двери выдал брата, очутившегося за моей спиной.

— Пойдём к берегу, прогуляемся, — предложил он. — Местные юноши и девицы повадились прятаться среди скал, чтобы пообжиматься. Костры разводят. Не думаю, что нам там помешают.

Услышав про огонь, я криво улыбнулся.

— Хочешь, чтобы я кинул руны?

— Думаю, придётся.

Берег здесь был наполовину каменным, наполовину песчаным. Крепость Скелгата тёмной громадиной возвышалась на холме, а пристань примыкала к пологой части берега. Здесь же выходили на промысел рыбаки. Скегги повёл меня дальше — туда, где камни становились больше, а света — меньше. Луна худела — слишком стремительно приближая нас к Новолунию, в которое мы условились встретиться с Гуллой.

— Что у тебя на уме, брат? — спросил я, когда мы отошли на достаточное расстояние.

Убедившись, что за нами никто не шёл, Скегги пнул ногой небольшой булыжник.

— Нужно решать, когда идти на Омрик.

— Согласен, времени мало.

— Его меньше, чем многие думают, — добавил брат. — У меня два пути, и я не могу выбрать, Хинрик.

— Вернее, не знаешь, стоит ли ждать Глоди и Кьелла с кораблями.

Скегги кивнул.

— Да. Через пару-тройку дней вернутся разведчики из Оствуда, и я должен объявить о решении. Но наши корабли могут не успеть. Останемся их дожидаться — пропустим праздник и удачное время для нападения. Пойдём половиной хирда — можем не сдюжить и погибнем.

Я рассеянно кивнул. Скегги не зря метался. Я и сам много размышлял, как лучше поступить, зная, что корабли могут не подоспеть к нашему походу. Но ответа не нашёл, а руны бросить не успел.

— Значит, спросим у богов, что принесёт нам каждый из путей, — сказал я, спустившись со скал на узкую полоску песчаного берега. Среди скалистых гребней горели огни костров — не меньше пяти, но все были достаточно удалены друг от друга. Молодые люди, тайком сбежавшие на свидания, тихо переговаривались и замолкали, когда мы проходили мимо.

Мы добрались до самого дальнего костра, возле которого ютились двое. Их лица были закрыты капюшонами, один из них угрожающе потянулся к поясу.

— Идите своей дорогой, — буркнул незнакомец.

Скегги бросил на песок монету.

— Найдите другое место, а огонь оставьте нам, — велел он. — Это за беспокойство.

Две тени ничего не ответили — я лишь увидел, как тонкая рука схватила блеснувшую монетку, а парой мгновений позже парочка ушла.

— Ну, хотя бы не нужно возиться с костром, — улыбнулся брат. Улыбка вышла натянутой — ему не удалось скрыть беспокойства.

Я устроился перед огнём, снял с пояса мешок с рунами и ритуальный нож. Скегги вытащил из небольшой заплечной сумки дары — мех с крепким мёдом, свежий хлеб и медовые соты. На этот раз он как следует подготовился. Значит, и правда был в отчаянии.

Скегги выставил вперёд левую ладонь, готовясь отдать кровь. Я тихо вознёс воззвание к Всеотцу и Эльскет и объяснил богам нашу беду.

— Явите же нам мудрость грядущего. Помогите найти верный путь. Помогите узнать, как получить желаемое и не погубить людей, — закончил я и сделал аккуратный надрез на ладони брата. — Примите кровь Скегги Альрикссона и его дары в обмен на помощь.