Владыка битвы

Глава 35

День вейтинга подкрался незаметно, хотя последние дни в Омрике только и было толков, что о подготовке. Скегги получил ответы от ярлов Свергло и потратил большую часть сбережений на достойный прием. У тех эглинских купцов, что не гнушались торговлей со сверами, мы закупили хорошего южного вина и немного пряностей. Хуторяне продали зерно, хмель и мясо — и Скегги заплатил полную цену, желая поддержать пострадавших от набега селян. Казалось, жизнь на севере Свергло начала понемногу входить в прежнее русло. Да и мерглумцы перестали истязать границы набегами.

Я знал, что это лишь временное улучшение. Все олдермены и лорды понимали, что от собранного урожая зависит то, как их земли справятся с зимой. И хотя на Эглинойре стужа не была суровой, после празднования зимнего Йолла все равно наступали холода, и нужно было как-то греться и что-то есть. Поэтому правители распустили войска и позволили мужам вернуться домой помогать семьям готовиться к зиме.

Я надеялся, что страсти улеглись до самой весны. Что Оффа не предпримет попыток успеть сразиться с нами до снега. Скегги приставил нескольких надежных людей к проходившим через Омрик караванам и купеческим кораблям, чтобы собирали слухи и выяснили о планах Мерглума. Но все равно мы готовились к худшему. И, признаюсь, молились всем богам, чтобы это самое худшее так и не наступило. Ибо денег у нас оставалось всего ничего, а все свободные средства мы вложили в припасы да строительство крепости.

Первым гостем стал ярл Хрут из Крелбурга. Он носил прозвище Золотой, и, лишь увидев его своими глазами, я понял, почему.

Он оказался моложе, чем я представлял — был старше Скегги лет на десять, но уже имел большое потомство от двух жен и нескольких рабынь. Длинные золотистые, словно само солнце, волосы он заплетал в сложную косу и украшал бусинами из драгоценных металлов, самоцветов и костей. Хрут любил роскошь и не стеснялся показывать богатства: алый плащ его был вышит золотыми нитями, подбит мехом черной лисицы, а застежка и вовсе была сделана из чистого золота. Каждая яркая рубаха ярла стоила как хороший боевой топор, ибо была сшита из тонкой заморской ткани, что красиво переливалась в лучах солнца, а ворот и подол украшала затейливая вышивка. На поясе Хрут носил несколько ножей и секиру — тоже искусно украшенные — и расстался с оружием с большим сожалением. Но таковы были порядки вейтинга — никто не смеет обнажать железа на мирном сходе.

На фоне всего этого великолепия даже уродство ярла не казалось недостатком. А Хруту с внешностью не повезло: один глаз косил, второй вечно слезился, крупный нос свернут набок, рожа в шрамах, и дополняла всю эту неприглядную картину заячья губа. Смотреть на него было неприятно, но, впрочем, видали мы и хуже.

Хрут прибыл по реке. Роскошный корабль вмешал три десятка человек и много даров для Скегги, ибо по нашим обычаям гость не мог прийти с пустыми руками. Носовую фигуру в виде ужасного дракона сняли, чтобы не напугать местных духов. Все воины выглядели сытыми и довольными.

Беора попросилась посмотреть прибытие ярлов — устала куковать в своей темнице, да и погода выдалась отличная: уже понемногу холодало, но солнце еще грело.

— Это же настоящий вейтинг! — просила она. — Собрание всех северных лордов. Да я косу отрежу, чтоб посмотреть. Многим ли эглинам удавалось увидеть такое?

— Ярлов, — поправил я. — У нас нет лордов.

— Значит, ты разрешаешь? — улыбнулась принцесса. — Можно посмотреть?

— Можно. Развеешься, посмотришь на людей. Но бежать даже не думай.

— Не буду, — искренне пообещала Беора. — Ты выполнил свою часть договора, и я отплачу тем же.

Надо сказать, наше соглашение оказалось прочным. Пленница заметно воспряла духом после нескольких дней хорошей трапезы и встреч с духовником. Отец Велстан не подавал при мне вида, что ужасно беспокоился о госпоже, но лишь после их первой встречи я понял, насколько у него отлегло от сердца. Я позволил им вдоволь наговориться и взял с обоих обещание не злоупотреблять моим доверием. Это была добрая, но все же неволя. Я лишь старался завоевать доверие пленников.

Скегги не оценил моей излишней широты души и на всякий случай усилил охрану. Что ж, брат был вправе.

Беора встречала Хрута вместе с нами, но держалась чуть поодаль, вместе с остальными женщинами. Поскольку хозяйки у Омрика не было, приветствовали гостей мы со Скегги.

Хрут ловко спрыгнул на пристань и, узнав в Скегги хозяина, раскинул руки в стороны.

— Ярл Скегги! — прогудел он. — Наконец-то мы и встретились!

Рабыни поднесли хлеба и меда, мы произнесли клятву гостеприимства, и я благословил прибывших.

Хрут жестом велел своим людям пошевеливаться, а сам проследовал за Скегги, с любопытством разглядывая город. Я прекрасно знал, что он оценивал, насколько легко будет взять Омрик — это у нас было в крови. Каждый свер не отрицал возможности захватить добро соседа, если понимал, что добудет его в честном бою. Мы же помнили, что Хрут водил слишком тесную дружбу с Мерглумом, и поэтому приказали хирдманам не болтать сверх меры.

Беора пялилась на свиту Хрута во все глаза.

— Он одет богаче короля! — удивленно шепнула она, когда ярл прошел мимо. Я задержался подле принцессы, позволяя Скегги играть роль радушного хозяина. — Неужели у каждого вождя столько денег?

— Хрут — больше торговец, чем воин. Мы добро завоевываем, а он — выгодно продает и покупает. И знается с эглинами.

— Кажется, даже я о нем что-то слышала.

— Не исключено. Он здесь давно.

Я заметил, что моя речь немного изменилась после частого общения с Беорой. Она говорила красиво, чуть возвышенно, использовала изящные выражения, и я невольно перенял некоторые из них. Скегги даже немного надо мной посмеивался, подтрунивая над тем, что эглинская кровь, видимо, была во мне довольно сильна.

— Ладно, нам пора, — сказал я, направляясь к дверям чертога. — Тебя проводят в покои. На закате будет пир.

Беора задержала на мне взгляд, словно хотела ещё что-то сказать, но так и не решилась.

Тем временем следовало как подобает встретить ярла Рагнальда, что направлялся к нам из Сандвена. Разведчики уже донесли о том, что гости пересекали реку.

Скегги встретил меня на выходе из чертога.

— Хрута и его людей разместили, вроде он всем доволен.

— И хорошо. Но не думай, что этого достаточно для того, чтобы он отдал за тебя голос, — ответил я.

— На него я и не рассчитываю, — кисло отозвался Скегги. — Рагнальд мне должен и будет говорить в мою пользу. Хрут меня не знает. Надежда разве что на Бранда.

Ярл Бранд был земляком Скегги и тем самым долгожданным пополнением войск, на которое мы так рассчитывали. Он долго шел к нам из Свергло и, судя по всему, едва успел проскочить перед сезоном штормов. Корабли Бранда уже стояли на наших пристанях, и он привел с собой две сотни людей. Для нас это стало большой обузой — прокормить столько ртов было сложно. Однако Бранд проявил благоразумие и приказал своим людям добывать пищу самостоятельно. Эглинским фермерам пришлось туго.

Бранд слыл человеком суровым, немногословным и жестоким. В глазах гроза, в волосах седина. Долговязый и жилистый, мог голыми руками разогнуть подкову. Когда-то Бранд был дружен с Альриком Тучей, но когда Альрик стал королем Элерихом, их взгляды на жизнь здорово разошлись. На этой почве Скегги и стал уговаривать его присоединиться к походу на Эглинойр. Бранд медлил. Видимо, все надеялся, что Альрик-Элерих одумается и вернет старые порядки, но, по-видимому, этого так и не случилось. Поэтому сперва Бранд увел людей на Нотренойр, а затем прибыл к нам.

Бранда на Эглинойре мало кто знал, ибо он предпочитал ходить в походы не на острова, а на юг — в Юхланд, Шорланд и даже добирался до Кервланда, где правили могучие князья кервов. Говорили, что в молодости он дошел до самой Сарской империи и даже какое-то время служил там в дружине тамошнего правителя.

— Голосов Рагнальда и Бранда мало, чтобы стать конунгом, — напомнил очевидное я.

Скегги раздраженно отмахнулся. Нервничал. Не находил себе места от волнения. Чем ближе был вейтинг, тем беспокойнее становился брат.

— Знаю, — отозвался он. — Но попробую убедить их. Они не имеют права отказать мне в речи.

Я неопределенно пожал плечами.

— Колдовать и помогать тебе я не смогу, ты же понимаешь это? Вейтинг священен для всех.

— Ясное дело.

На следующий день прибыл незнакомый ярл Сигвальд с маленького острова Муннойр, что болтался в море на юге между Иринойром и Эглинойром. Сигвальд оказался наполовину свером и наполовину тунном, но жил сам по себе и, по его словам, стал сильно страдать от морских набегов Лумленда. Каким-то чудом узнав о готовящемся вейтинге, он отправился просить помощи и заключать союзы. Скегги принял Сигвальда, но велел всем хорошенько к нему присмотреться и поспрашивать о нем среди гостей. Слишком уж странным и внезапным было его появление в Омрике. Путь от Муннойра до Омрика был неблизким, и мне было интересно, как и откуда он прознал о сверском вейтинге.

Я бы раскинул руны, чтобы узнать о его истинных намерениях, но моя собственная сила еще не вернулась до конца. А те крупицы, что накопились, я приберег для священных обрядов, что должны были открыть вейтинг.

Теперь все ждали лишь ярла Эовила, и на его счет у меня тоже были опасения. Живя ближе всех к Омрику, он явно не торопился на всеобщий сход. Заставлял ждать и переживать — хотел показать свою значимость. Кроме того, мы со Скегги не сомневались, что Эовил тоже попытается стать конунгом. И его позиция была куда крепче, чем у Скегги: Эовила знали все сверы на Эглинойре, он был богат, давно владел своими землями и умело распоряжался богатством. Кроме того, именно у Эовила были самые обширные войска. Скегги на его фоне смотрелся мальчишкой, которому просто повезло оттяпать себе крепость в удачном месте.

Хотя кого я обманываю? Все так и было. У нас чуть пупы не развязались, даже когда мы захватывали Омрик. Я не хотел думать, что с нами будет, если Скегги придется развязать настоящую войну с Мерглумом.

Я не сомневался в исходе вейтинга, да и Скегги в глубине души прекрасно осознавал свои ничтожные шансы. И все же брат продолжал бороться. А я поддерживал его, потому что был не только братом, но и его начертателем.

Эовил явился на третий день. Солнце уже катилось к исходу дня, когда на сторожевой башне загорелся одинокий факел. Факел означал, что шли свои, большой костер в чаше возвещал о чужаках.

Глядя на то, с каким почтением обращались к Эовилу Хрут и Дагмер, я окончательно убедился в том, что у Скгги не было шансов. Не будь Рагнальд обязан Скегги жизнью за то, что Вива его исцелила, он наверняка отдал бы голос за Эовила.

Вейтинг начался с большого жертвоприношения на закате. Мы с Эгилем провели все сложные обряды, воззвали к каждому из богов и особенно — к Урсигу, ибо он покровительствовал всем тингам и судам. В жертву принесли пять свиней, пять овец и пять лошадей. Земля всю ночь пила священную кровь.

Наутро, когда трапеза была завершена, ярлы собрались на площади, которую успели разровнять после осады. Теперь лишь потрепанная церковь напоминала о том, что какое-то время назад здесь жили другие люди. Омрик стал землей сверов.