Сага о диком норде

Глава 3

Гуннар тяжело дышал, оперевшись на молот, с ног до головы покрытый черными пятнами гнилой крови. Вокруг лежали расплющенные и изрубленные тела драугров. Скрипел сломанный ясень, подозрительно пошатываясь на ветвях соседних деревьев.

Негромко гудел Тулле, выговаривая что-то Альрику. Вепрь ощупывал себя, проверял на изменения, видать, хотел понять, что за дар ниспослали ему боги.

— Хёвдинг кто? — подошел к нам чужой хирдман.

Не городской, опытный воин.

— Я, — откликнулся Альрик.

— Ты вот что, — хирдман почему-то не смотрел в глаза Беззащитному, отвернулся в сторону. — Шёл бы где в другом месте. Подальше от людей.

Я разозлился, но промолчал. Пусть Альрик сам за себя скажет. И удивился, поймав на себе настороженные взгляды ульверов, они будто ждали, что я полезу на рожон, размахивая топором.

— А что так, добрый человек? — спросил Вепрь. — Или мы не люди?

— Вы, может, и люди. А вот кто ваш хёвдинг — вам виднее будет.

Я помнил вихрь, захвативший и вырезавший больше половины драугров, помнил сине-желтое пламя, но не понимал, как Альрик мог обидеть или напугать хирдманов.

— Да что случилось? — спросил Энок. — Мы пришли, отбили мертвяков, спасли ваши шкуры. Что благодать наши получили, так тут все по чести: мы убили — мы и получили.

— Бездна с вашей благодатью! Думаешь, мы не видели, как его глаза пожелтели? — Хирдман указал мечом на Альрика. — Он измененный! Или вот-вот станет им. Он убил нашего Кабана! Ранил Оглоблю! И остальных бы порешил, если б вон тот одноглазый его к драуграм не повернул. Ему плевать, кого именно резать!

Ошеломленный, я посмотрел на Альрика. Тот выглядел удивленным не меньше моего.

— Тулле?

— Отойдемте, — негромко ответил друг.

Мы отошли подальше, не позвав с собой ни городских, ни Гисмунда. Только ульверы.

— Что со мной было? — требовательно спросил Альрик. — Я помню, как мы прибежали на помощь, а потом ощутил дар Кая, и вскоре бой закончился.

— Как я и говорил, Бездна запустила в тебя когти. Ее уже не изгнать. Жрецы Мамира издавна пытались управлять ею, некоторые нарочно получали одиннадцатую руну без поглощения сердца и старались остаться людьми. Изгоняли Бездну, подавляли, молились, постились, умерщвляли плоть, не спали седмицами, запирались в клетке, в пещере, в гробу. Единственное, что помогло, — всё то же сердце твари. И чем больше дней проходило между получением руны и поеданием сердца, тем сложнее было удержать разум в узде.

— Это что же? Зачем жрецы так делают? — нахмурился Вепрь.

— Они режут пальцы, уродуют свои тела, чтобы впустить в себя Бездну, — усмехнулся Тулле. — Почему бы не стать немного измененным?

— Ради чего? — влез в разговор и я.

— Ради знаний. Я обучался не так долго, знаю не так много, но уже сейчас вижу то, что раньше было скрыто. Не всегда, правда, понимаю, что именно вижу, не всегда это на пользу, но…

— Когда я был мальчишкой, — неожиданно заговорил Аднтрудюр, вечный молчальник, — мы с братьями нашли необычные грибы, съели их, потом до утра не спали и видели всякое чудное. Кто змею с лицом Фомрира увидал, кому тварь привиделась, я купающуюся безо всего Орсу углядел. А потом три дня с отхожего места не сходили.

Мы рассмеялись. Тулле же покачал головой.

— Не такое. Здешний жрец, к примеру, может вперед заглянуть. Знает, кто к нему придет и с каким вопросом. Знает, будет ли дождь через седмицу.

— В Бриттланде-то? Это и я знаю. Конечно, будет, — грубовато оборвал Эгиль.

— Я вижу настоящее. Вижу нити, сплетения, но пока мало разбираюсь в них.

— Давай про Альрика. Про тебя еще успеем поболтать.

— Да. Я думал, что помогу Альрику одолеть безумие тем же способом, как учил меня жрец. Но между нами большая разница. Я изначально рожден с Бездной внутри, Альрик же впустил ее, получив благодати больше, чем может удержать в себе человек. Его тело не привыкло к Бездне.

— И что делать? Он станет измененным?

Альрик молча слушал нашу перепалку.

— Когда ты спокоен, — Тулле догадался обратиться к хёвдингу напрямую, а не говорить, будто тот отсутствует, — я могу удержать тебя. Но в бою… В бою я даже подойти не могу, ты слишком быстр и силен. И даже если подберусь, вряд ли справлюсь. Пролитая кровь будоражит Бездну, и брызги благодати после каждого убийства туманят разум.

— Значит, ничего сделать нельзя, — сказал Альрик. — И я все равно стану измененным. Тварью.

По его лицу нельзя было понять, расстроен ли он, взбешен ли.

— Один способ есть. Но всё зависит от Кая.

— Ну, тогда всё пропало, — присвистнул Эгиль Кот.

— Твой дар, — сказал Тулле, глядя мне в глаза. — Ты же влезаешь к нам в головы, объединяешь нас. И все вместе мы можем прогнать безумие. И не просто прогнать! Я видел! Своими глазами видел, как чернота, твариная сущность, съежилась и исчезла.

— Но это не поможет изгнать ее навсегда? — уточнил хевдинг.

— Не поможет. Зато даст тебе еще год, может, два или три. А может, и больше. Есть и другой способ. Не сражайся! Я научу, как сдерживать себя в обычное время. Но первый же бой снова толкнет тебя в черноту.

— Значит, либо стать пахарем, либо всю жизнь держать при себе Кая и надеяться, что он сумеет совладать со своим даром? Ха. Ха-ха-ха! — неожиданно расхохотался Беззащитный. — Вот же Мамир закрутил мою судьбу!

Я отвернулся, не в силах смотреть на заливающегося смехом хёвдинга. Он выглядел сейчас почти так же безумно, как и тогда, на корабле.

Когда же он успокоился, то провел трясущейся рукой по темно-русой бороде, сглотнул слюну и сказал:

— Вы все слышали слова Тулле. Я почти что измененный. И я самый сильный из вас, самый быстрый и самый опасный. Вы знаете, на что я способен в бою. Когда я снова обезумею, каждый из вас может умереть от моего меча. В любой момент! У меня нет корабля. Нет репутации. Нет хорошей добычи и великой удачи. Я не лучший хёвдинг. Поэтому я прошу: уходите! Уходите из ульверов. Присоединяйтесь к здешним воинам. Сейчас вы можете подняться в силе и найти себе достойное место, будь то на корабле, в дружине или на земле.

Мы молчали.

— Подумайте хорошенько! Я отойду подальше. Вам не придется смотреть мне в глаза и объяснять что-то, не придется оправдываться. Кто рискнет остаться, подойдите ко мне. Остальным я хочу сказать лишь одно: благодарю! За ваше доверие, за ваши мечи, за вашу поддержку.

С этими словами Альрик резко развернулся и ушел к реке, к самой воде. Мы его видели, но расслышать нас он там не мог.

Мы все еще молчали. Я боялся поднять голову. Не хотел видеть сомневающиеся глаза собратьев. А мы были братьями, несомненно. Я ведь всех их считал братьями, своей стаей.

— Мой дар нужен хёвдингу, — бросил я и, не оглядываясь, пошел к Альрику.

Встал рядом с ним и уставился на мирно текущую реку, на ее спокойные серебристые воды. На западе виднелся корабль с задранной кормой: конунг Харальд осматривает поле боя. Сначала он постоял у нас, сейчас перебрался ближе к Сторборгу, потом, наверное, заглянет на западный край сражений. Тоже мне конунг. Наш Рагнвальд в сотни раз лучше.

Не говоря ни слова, рядом встал Тулле. Он криво улыбнулся и тоже повернулся к реке. Затем пришел Вепрь, раскрасневшийся от гнева или стыда.

— Вот же…

— Тихо! — оборвал его Альрик. — Помолчи.

Я не удивился, когда подошел Энок, он был с хёвдингом еще до меня, но Аднтрудюр, Видарссон и Сварт застали меня врасплох. Всё же они присоединились не так давно.

Неслышно подкрался Эгиль Кот, тихонечко присвистнул, глядя на наши серьезные лица, вздохнул и тоже уставился на воду. Мимо проплыл труп драугра, утыканный стрелами.

— Я хочу знать! — Плосконосый остановился в нескольких шагах. — Если бы остался один, куда бы ты пошел? Что будешь делать?

Альрик неспешно развернулся к нему.

— Пойду искать остальных ульверов. Надо же узнать и их решение!

— Тогда я с тобой. Хотя бы до тех пор, пока не найдем Ледмара и Херлифа.

— Добро.

Я оглянулся. На лесном пригорке остался лишь Стейн. Он смотрел на нас. Шагнул было в нашу сторону, остановился, затем резко развернулся и пошел к сторборгским хирдманам. Он сделал свой выбор.

— Он не любит измененных, — глухо промолвил Энок.

— Нет, — возразил Альрик. — Он боится увидеть меня в обличии твари.

— Да и баба у него тут очень ладная, — добавил Аднтрудюр.

— Вот и хорошо. Кай, ты знаешь, где они? Успел их услышать?

— А? — не сразу сообразил я. — Ага. Трое — на востоке, где-то недалеко от реки. И еще один — к югу отсюда. Кажется, ранен. И всё.

Вепрь пояснил:

— Трое — это Булочка, Простодушный и Рысь. Они втроем пошли. И Облауд с Бьярне отдельно.

— Значит, кто-то из них… Трое целы?

— Вроде бы, — я сморщил лоб, вспоминая свои ощущения.

— Идем на юг. Фастгер, не передумал?

— Нет. Я понимаю.

— Тогда уходим. Кай, веди. И будь готов в любой момент выпустить свой дар! Хорошо, если сможешь выпустить его, например, когда выхватываешь топорик. Привяжи его к своему топору! Топор — стая! Ты понял?

— Да понял я.

Вот же… Может, лучше было пойти втроем? Я, Альрик и Тулле. Тогда бы хёвдинг меньше давил на меня.

— Я же не буду вступать в бой, пока это не потребуется. А вы сможете поднять руны.

И Беззащитный, повернувшись к реке спиной, решительно зашагал на юг. Мы пошли следом. Я в последний раз глянул на Стейна, тот что-то втолковывал сторборгскому хёвдингу. Надеюсь, он объяснит, почему мы уходим отсюда. И хорошо бы объяснил так, чтоб мы потом смогли вернуться в город.

Но не успели мы отойти и на сотню шагов, как послышался крик.

— Эй! Кай! Бьярки! Погодите!

Бьярки? Кто такой Бьярки? Я повертел головой и вспомнил. Это же Видарссон. Я называл его так в доме Вемунда, когда прикидывался… ну не собой, и вроде бы это даже настоящее имя Видарссона.

— Стойте!

К нам подлетел Гисмунд.

— Вы куда? Не к морю? Не по реке? Если на юг, я с вами. Там же отец и сестры! Кай! Ты обещал!

Когда это я обещал ему? И что именно? Заговаривается малец.

— Ты отцов молот забрал. И потерял.

Альрик только хмыкнул.

— Кай, этот на тебе. И прими его в стаю поскорее.