Чужая. Марсианская защита

Глава 32. Это не терроризм, а война

Антивзрыв не разрывает на части, и не раскидывает вокруг осколочные, а наоборот втягивает внутрь всё, до чего дотянется. А когда хватает тяжёлое, то берёт ещё тяжелее, затем следующее. Он забирает всё, пока раскручивающий поле гравитации заряд не сгорает. Но сейчас он только начинается: лимузины один за другим наматывает друг на друга и сжимает, тем сильнее в центр взрыва, чем большая масса прилипает на периферию. Металлический скрежет вместо хруста костей, вместо крика. Пространство заполняется невыносимо громким звуком. Колёса отлетают и отпрыгивают от асфальта, но затем их затягивает обратно. Дорогой велюр и кожа вылезают наружу как из металлического тюбика, пока сверху не наматывает ещё металл. Внутри взрываются батареи. Одна, две десять. Сетку забора утягивает вместе с людьми, их прижимает к металлу. Тела проходят сквозь сито проволки и кровавый фарш равномерно размазывается по поверхности бомбы, пока не притягивает ещё и ещё.

Машина с дальнего конца, оторванная от дорожного покрытия, пролетает над лежащей Алисой. Она чувствует, как и её ноги отрывает от земли, она вошла зону поражения гравибомбы. Этот ком уже с пятиэтажный дом.

У вокзала начинает корёжить конструкцию, оглушительно выбивает окна у всего фасада, люди оказываются под шрапнелью из мелкого стекла. Алиса тянется рукой за лежащего на асфальте Синчена, но он орёт ей: "Нет!" Вместе они тяжелее. Её уже начинает тащить, когда заряд догорает. Поднимается человеческий вой и крики. Ужас настигает людей и тем хуже, что эффект от бомбы выглядит как скульптура, из которой торчат части искорёженных конструкций, вперемежку с конечностями, будто гигантский ребёнок начал катать из них шар для снеговика войны. Люди бросаются из здания вокзала в рассыпную — оно, без сомнения, и было целью террора. Конструкция с ужасающим скрежетом начинает складываться. Кто не успеет, тот останется погребен под крышей.

— Уходим, — подскакивает Синчен, — план изменился. Нам нужно срочно в центр города.

— Твою мать, Синчен.

— Не волнуйся, так мы встретимся с твоей сестрой ещё быстрее. Ты нужна мне. Мы идём в совет республики.

— И что Маша в совете республики?

— Нет, но они дадут нам транспорт до равнины Эллада. Она там. В древнем марсианском городе изучает что-то.

— И как он называется?

— Так и называется, Алиса. Я вижу, что ты задумала и нет, без меня ты его не найдёшь. Уж поверь.

АИ Синчена уже связался с ближайшей свободной машиной — обшарпанное роботакси подлетело к ним у автострады: облезшая жёлтая краска, вмятина на двери, так что она отъезжает в сторону не до конца и её клинит. В воздухе летают рекламные шарики — стоит прикоснуться к ним и они развернутся в орущие голограммы, но они пропадают, когда Алиса с Синченом садятся на пластиковый диван — специально такой, чтобы можно было помыть из шланга, смыть грязь и сперму. У Синчена подключён "Премиум", он даже карту разворачивает, чтобы оценить пробки, но тупо смотрит на неё, будто подвис. Мы бы ничем не помогли людям на площади — Алиса буквально видит это выражение на одеревеневшем лице марсианина.

— Трогай! — командует она и роботакси оживает, пока ещё можно прорваться по не перекрытым из-за теракта дорогам.

Автострада поднялась над двадцатиэтажной плотной застройкой — дома не отличались от какого-нибудь Сингапура, Шанхая или Бангкока — трущобы вперемешку с деловыми центрами, локальные рынки рядом с огроменными вентиляторами, гоняющими воздух под куполом. Тонны визуального спама плавают как выцветшие обёртки в море на рассвете. Алиса поднимает голову к куполу, на небе восходит Фобос — величественное инженерное решение, в облаке из вращающейся плазмы — пурпурного цвета, искрящийся на солнце. Невероятно красивое зрелище — он такой же, как на открытках. Наверное, уже запрещённых.

Они проезжают над выступающими из каньона железобетонными конструкциями всех мастей, объединёнными отсутствием архитектуры — это бывшие базы, утопленные в Марс подальше от радиации. Сейчас и они накрыты куполом. К одному из таких выпавших стальных червей и подводит ветка автострады. Чем ближе они приближаются, тем больше становится отвесная стена каньона — Алиса недооценила масштаб. Торчащая из скалы база — она одна на полкилометра.

Автоматические турели, гигантский забор, за которым бронированный фасад — это определённо администрация. Они одинаковы во всех городах и неважно чьи, Минатека или МТК.

— Чёртов вертеп, где демократы крутят аристократов и наоборот. Хорошо, что они смогли выбрать хотя бы два партийных лидера. Первых выбрало метаполе и у них власть — демократы. А вторые номинально обладают всем, без них ничего не будет работать — аристократы. Чтобы продолжить обладать этим после блэкаута, им нужно договориться с демократами.

Синчен проговаривается. Раз за разом. Или даёт ей информацию. Без боевого АИ понятно, что власть захватили во время блэкаута — когда метаполе, а за ним и все системы отключились. Захватили те, кто вынес информационную сеть. Об этом не говорят на Земле. Земляне и не спрашивают: как работает метаполе, кто защищает данные, насколько они уязвимы? На всё один ответ: данные располагаются везде, нигде не хранятся, они — собственность всех людей на Земле. Ваш Минатек.

Но как же так вышло, что данные всех марсиан уничтожены вместе с их системой? А дальше ещё более болезненные вопросы, которые Алиса задает. Почему МТК упустила власть на планете — ведь корпорация и есть Марс? Почему люди решили создать отдельную колонию? Почему корпорация их не устраивала? Потому что марсиане перестали понимать землян? И кого тогда защищаю я? Человечество, отбрасывает вопросы в сторону Алиса. Я защищаю человечество. Нужно найти сестру. И убить её. Нет никого страшнее, чем охотник, отправившийся в самоволку. Она угроза для человечества. Я найду и убью её и на этом всё.

— Подъезжаем, — комментирует Синчен.

— Да и без сопливых понятно.

Крепость в режиме защиты — на КПП опускаются бетонные плиты, открываются небольшие ворота. Роботакси заезжает на территорию. Прежде чем открыть дверь Синчен убеждается, что ворота за ними закрыты. На всём здании опущены бронированные жалюзи. Торчат пулемётные турели — шестиствольные и короткие, как морды бульдогов. Дула направлены на такси. Что ж, республика может за себя постоять.

— Сколько им лет? — спрашивает Алиса и кивает на здание.

— Какая разница? — одёргивает её Синчен.

Никакой, болван. Она отвлекает его от мрачных мыслей. В огромном и совершенно пустом вестибюле их встречают солдаты в полной боевой амуниции.

— Нож, — говорит один из них. Девушка за длинной и пустой стойкой поднимает глаза. Привычка к испугу — вот что это такое. Но она продолжает ходить на работу. Садиться за стойку, только вместо посетителей администрации — солдаты с оружием наготове.

Идёт новостная сводка: кадры с парковки космопорта. Быстрая речь метарепортёра. Синчен отворачивается от голограммы и кивает ей.

— Нож, — повторяет второй солдат. Его рука лежит на рукоятке пистолета.

Алиса расстёгивает куртку и вынимает огромный агроснабовский тесак. Его острое лезвие без труда пройдёт между пластин любой защиты. Даже эти солдаты не чувствуют себя в безопасности рядом с таким оружием.

— Пошли, — Синчен махнул рукой в сторону прозрачных трубок лифтов.

Он приложил ладонь, доступ подтвердился. Пуньк. Лифт понёс их не только вниз, но и вглубь. Изменяемая гравитация. Хитро.

— Старые, — смотрит в точку Синчен.

— Что? — Алиса поднимает глаза на него. Чем ближе его тело, тем выше приходится смотреть.

— Они старые, — без эмоций отвечает он.

Пуньк. Прибыли на место. Длинный коридор — если будет штурм, то его легко оборонять с противоположной стороны. Красный ковёр — просто для красоты. И стены без единого окна. По первой причине. Хоть бы голограмму пустили — освоение Марса там. А может, готовят новую диораму — борьба за свободную марсианскую республику.

В большом зале за огромным круглым столом собрались живые люди и голограммы. Вокруг каждого представителя партии ещё пара человек и целые делегации за спинами. Большинство — действительно глубокие старцы. Несмотря на это, в совете они предстали в материальном обличии, так же как и их свита. Сколько им лет? Точно больше ста пятидесяти. Глубоко отреставрированная кожа, они накрыты разноцветными балахонами, так что только обвисший нос и торчит. Всего депутатов тридцать.

— Те что не прячутся по своим бункерам, а сидят здесь — суфлёрит Синчен, — не подключены к новому метаполю. Часть боится, но большинство торгуются. Это партия аристократов. Им и принадлежит Марс. Люди позади — их адвокаты. Они и слова сказать не могут без их согласия.

— Первый советник Евгений Синчен, — приветствовал его председатель, представленный телом, — вам есть что сказать?

Так вот, кто ты Синчен. Первый советник. Высочайшая должность. Это многое объясняет.

— Мне есть что сказать, — Синчен встаёт со своего места, — началась война.

Адвокаты зашептались. Депутаты совета отвернулись от стола.

— Адвокаты вон отсюда! Выметайтесь, — крикнул Синчен.

Часть голограмм пропала, люди же, стуча каблуками, удалились из комнаты.

— Коллеги, военные советники, уважаемые депутаты и лидеры партий, — продолжил Синчен, — это объявление войны.

В центре стола загорелся новостной сюжет о теракте у космодрома.

— Давай без речи, мы и сами это знаем. У тебя получилось достать то, что хочет Мари? — обрывает Синчена председательская голограмма.

— Получилось.

— И где?

— Перед вами. Это её сестра.