Тевтонка

Одо повёл носом, схватил с ближайшей полки бутылку, отхлебнул — и поперхнулся:

— Тьфу, уксус! Герман Ганс в тот же вечер Бриана по плечам мечом стукал и всё приговаривал: «Славно врагов когтил! Кречет, истинный кречет!» Небось, загордишься теперь, на нас, сержантов, поплёвывать будешь?

Бриан во время рассказа стыдливо морщился, теребил свою ладанку. Услышав подколку, он пихнул Одо в бок и отвернулся.

Надо же — в девятнадцать лет стал рыцарем. Крупные губы, пушок вместо бороды.

И он должен убить «брата Генриха». Убьёт? Конечно, ведь таков приказ. Потом, может, всплакнёт, помолится — да забудет.

У Греты закололо в боку, будто холодная сталь уже входила между рёбер. Бриан не только силён, он быстрее волка, не увернёшься, не отобьёшь.

Надо, чтобы Конрад отменил приказ. Но как заставишь старого палача сжалиться?