Первая академия. Том 1

* * *

Вечером снова пришлось отправиться в хозяйственный корпус к распорядителю. Одну неделю я отработал, осталось три. Поэтому я всё думал, как совмещать наказание и тренировки. К счастью, распорядитель оказался не такой злой, как завхоз, и когда я спросил, есть ли дела на полигоне или в спортивном корпусе, дал утвердительный ответ.

В те времена в помещениях для магических практик обычно использовалось песчаное покрытие, поскольку любое другое быстро приходило в негодность. Однако песок после занятий постоянно требовалось равнять. Этим занимались либо провинившиеся студенты, вроде меня, либо бедные ученики в качестве подработки. Платили за это рубля три в неделю.

Узнав, что я расстроен из-за невозможности заниматься магией в свободное время (я ещё наплёл, что отстаю по программе), распорядитель пошёл на встречу и отдал под мою ответственность зал номер шесть. Помещение предназначалось для воздушной магии, но большой разницы, где тренироваться, не было.

Единственное неудобство в такой работе заключалось в том, что выполнять её следовало либо после десяти вечера, когда заканчивались все дополнительные занятия, либо в пять утра, до начала пар. Но зато здесь я мог спокойно отрабатывать заклинания, не опасаясь, что меня накажут за использование магии вне специально отведённых мест.

Целую неделю, пока я находился в Ярославле, не было ни времени, ни места для полноценных тренировок, поэтому надо было навёрстывать упущенное. Но несмотря на длительный перерыв, моё эфирное тело продолжало развиваться. Свечение становилось ярче, печать — толще и чётче. Пусть прогресс был не столь огромен, как в первые недели, но он шёл — шёл без каких либо усилий с моей стороны. А вот с техникой так не работало, её требовалось оттачивать, как я это уже делал много лет назад.

После занятий я перво-наперво забежал в ателье, где с меня сняли мерки для студенческого костюма. Заказал два комплекта. На дорогие материалы раскошеливаться не стал — всё равно одежда быстро испортится от ежедневной носки и постоянных стирок. Заодно приобрёл два новых пальто зелёного цвета: одно — осеннее взамен убитому, второе — зимнее, поскольку на улице уже начинало подмораживать.

Придя домой, позвонил Насте. Я прекрасно понимал, что рано или поздно мы всё равно столкнёмся где-нибудь в коридоре, и лучше было не дожидаться этого, а первому выйти на связь. Женщины всегда обижаются по малейшему поводу, а лишние обиды мне вовсе ни к чему. Я собирался прямо сообщить своей пассии, кто я такой, расставить тем самым все точки над «и» и, возможно, вывести её на чистую воду. Скрывать своё происхождение больше не имело смысла.

Дозвониться получилось лишь в десятом часу.

— Алло, Анастасия Шереметева слушает, — донёсся в трубке знакомый надменный голосок.

— Привет, это я, Алексей.

— А-а, господин Васильев, — в голосе Насти послышался сарказм. — Давненько от вас не было вестей. Как-то слишком внезапно вы исчезли.

— Пришлось срочно уехать на неделю. Извини, что не предупредил.

— Что же у вас за такие срочные дела?

— Тебе интересно?

— Конечно! Сам же знаешь, какая я любопытная.

— Тогда приходи через десять минут к тренировочному корпусу. У меня работа в одном из залов. Заодно поболтаем наедине.

— Так и быть, приду. Только мне собраться надо.

Переодевшись в спортивный костюм и накинув своё новое зелёное пальто, которое никак не отличалось от прежнего, я отправился к месту встречи. У крыльца мне пришлось проторчать минут пятнадцать.

Наконец, на дороге показалась Настя, облачённая в приталенное пальто и модную шляпку с узкими полями.

— Ну, господин Васильев, какая на этот раз вам работа поручена? — проговорила с прежним сарказмом Настя. — Вас заставили мыть полы или чистить клозеты?

— Я не Васильев, вы меня с кем-то путаете, — ответил я как можно более серьёзным тоном.

Было смешно наблюдать недоумение на личике Насти.

— Э… что? — только и спросила она. — Шутить изволишь?

— Никак нет, госпожа Шереметева. Какие уж тут шутки? Позвольте представиться, Дубровский Алексей Васильевич.

— Нет, ты всё-таки надо мной смеёшься.

Тут я не удержался и улыбнулся:

— Просто я сменил фамилию.

— Но… зачем?

— Пойдём расскажу. Долгая история.

— Да, расскажи. Только не надо больше водить меня за нос. Терпеть такое не могу.

В тренировочный корпус мы зашли по отдельности, чтобы нас не видели вместе. Охранник, что сидел на вахте, выдал мне ключи от шестого зала.

Я рассчитывал, что работа займёт не больше часа, а остальное время можно будет посвятить тренировкам. Разровнять песок — не такое уж долгое занятие. Однако, когда мы вошли в зал, я осознал свою ошибку. Песок был сбит в кучи, основную его часть сдуло к стене, на полу проглядывал голый бетон. Помещение выглядело так, словно тут маги подрались.

— Ну, я слушаю, — сказала Настя, когда я закрыл дверь. — Что у тебя за история?

— На прошлой неделе я ездил в другой город, чтобы вернуть свою настоящую фамилию, поэтому и отсутствовал так долго. Ты знаешь, кто такие Дубровские?

— Полагаю, какой-то дворянский род, — Настя пожала плечами.

— Древний дворянский род, уходящий корнями в пятнадцатый век.

— О, даже так! Хорошо. Теперь тебе не придётся чувствовать себя безродным. А почему ты при поступлении взял другую фамилию? Зачем весь этот спектакль?

— Так ты что, ни разу не слышала про Дубровских?

— Ну да. Первый раз слышу. Столбовых дворян много, я же не могу знать всех и каждого.

— А мне кажется, ты врёшь, — мне казалось, что Настя говорит искренне, но я всё равно не мог поверить в то, что она обо мне ничего не знает.

— Как ты смеешь меня обвинять во лжи! — возмутилась Настя. — Я говорю чистейшую правду. Зачем мне врать? Какой мне в этом прок?

— Зачем? Ну например, затем, что моих родителей убили твои родственники.

Глаза Насти округлились:

— Что за околесица? Ради чего моим родственникам убивать твоих родителей? Ты говоришь какими-то загадками. Объясни уже, наконец, в чём дело?

— Пойдём присядем.

Мы расположились на скамейке у стены. Я рассказал всю историю противостояния Владимира, а потом Василия Дубровских и Святослава Шереметева. Рассказал, как тот давно хотел подмять под себя всю металлургическую промышленность в западной части Российской империи, как давил на нашу семью, чтобы выкупить предприятие или сделать частью собственного треста на кабальных условиях. Рассказал, как Святослав договорился с военным министерством, чтобы лишить нас оборонных заказов, и как завод после войны едва остался на плаву, да и то лишь благодаря крупным вложениям, ради которых Василию пришлось продать все доходные дома в Ярославле.

Рассказал я и о том, как Василия и его брата обвинили в государственной измене, и как Святослав Шереметев, воспользовавшись этим, устроил расправу над всей моей семьёй.

Я считал, Настя должна знать всё (если, конечно, ещё не знала), и хорошо, если информация поступит от меня, а не от её родственников, которые, естественно, наврут с три короба.

Настя, наверное, минуту молчала, обдумывая услышанное.

— Вот это драма у вас разыгралась, — произнесла она, наконец. — Мне жаль, что так получилось, но моя семья не имеет к твоей трагедии никакого отношения. У нас — отдельная ветвь.

— И как давно вы разделились?

— Ещё при Михаиле втором, лет двести назад.

— Но ведь кто-то из ваших родственников наверняка служит в дружине?

Лиза потупилась:

— Дядя служил, кажется, но это ещё до войны было. Он не убивал твоих родителей.

— Я тебя не обвиняю. Просто считаю, ты должна знать, что наши рода находятся в не самых хороших отношениях. Кстати, тут много Шереметевых учится?

— Лично я пятерых знаю. Кстати, ты так и не сказал, почему носил другую фамилию? — сменила тему Настя.

— Почему же? Я же говорил: ссора с отцом. Он захотел меня выгнать, и я не имел ничего против того, чтобы жить один.

— Странно. Я бы на твоём месте ни за что не согласилась взять другую фамилию. Почему ты не воспротивился?

— Просто не видел смысла.

— Я бы отстаивала своё право носить фамилию рода.

— Сказал же, были обстоятельства. Ладно, я тебе всё объяснил, пора за работу приниматься. Кстати, если поможешь и мы управимся быстро, можем ко мне пойти.

— Хочешь заставить меня это всё убирать? — Настя скептически поморщилась, оглядывая площадку.

Я ничего не ответил, только развёл руками.

— Ладно, помогу, — согласилась она. — Только быстрее давай.

Я сбегал в кладовку за разравнивателями, но Настя сказала, что справится и без него. Пока я скрёб песок в одной части зала, она ушла в другой конец и силой мысли стала направлять песчаные массы так, чтобы те ложились ровным слоем. Магия земли иногда была весьма полезна в быту.

Справились менее чем за час, хотя я думал, провозимся дольше.

— Ты молодец, — сказал. — Хорошо справилась. Работа как раз по тебе.

— А, издеваться опять вздумали, господин… Дубровский? — с шуточным негодованием проговорила Настя. — Полагаете, раз носите древнюю фамилию, так можете и за языком не следить?

— Ладно, не злись. Пошли лучше ко мне домой.

— А зачем?

— Чай попить, музыку послушать… Чем ещё можем заняться наедине? Я даже не знаю. Есть предложения?

Настя улыбнулась:

— Есть. Причём нам не обязательно куда-то ходить. Мы и так одни, — она подошла ко мне и провела пальцами по моей щеке и волосам, в глазах её сверкнул хищный огонёк.

— Прямо здесь? Не слишком обстановка располагает.

— Здесь есть раздевалки, тренерская… у нас в распоряжении весь зал. Неужели ты подумал, я предлагаю предаться любви прямо на песке?

— Да, давай найдём место поудобнее.

Мы отправились в тренерскую, но та оказалась заперта. Тогда пошли в одну из раздевалок, где и занялись тем, чем планировали, прямо на одной из скамеек.

Мы уже одевались, когда в зале раздались голоса.

— Слышишь? — я замер и прислушался. — Проклятье, дверь не заперли. Кто-то пришёл. Давай туда, на выход.

В раздевался было две двери: одна вела в зал, другая — в общий коридор. Мы могли спокойно покинуть комнату, не сталкиваясь с ночными посетителями.

— Что они тут делают так поздно? — прошептала Настя. — Кто это вообще?

— Какая разница? Одевайся быстрее, и уходим.

— Подожди, я хочу узнать. Они сюда не пойдут, тут женская раздевалка. И вообще, запрёмся давай и послушаем, о чём говорят.

— Глупости. Одевайся и уходим, — меня совсем не увлекла идея шпионить за незваными гостями. Надо было убираться, пока нас не застукали вдвоём. — Или оставайся, если так хочешь. Я пойду.

— Какой же ты вредный! Ну ладно, так и быть. Пошли.

Я оделся быстро, Насте пришлось повозиться. Я выглянул за дверь, но никого не обнаружил, лишь тёмный коридор, освещённый редкими тусклыми лампами.

Схватив пальто, мы выбежали из раздевалки и поспешили к лестнице, чтобы поскорее покинуть здание.

Вначале вышла Настя, а через пять минут я спустился на первый этаж и сдал ключи охраннику. На улице мы с Шереметевой попрощались и разошлись по домам в разные стороны.

Я находился в некотором замешательстве после разговора с Настей. Было похоже, она действительно не знала о конфликте наших родов. Совсем не факт, что Святослав именно её использовал в своих целях. У него могли быть причины этого не делать. Но не исключал я и то, что Шереметева просто очень умело притворялась, втираясь ко мне в доверие.