Перевал

Глава 26. По старым вешкам

Вскоре они покинули пределы города. Двигались быстро, стараясь лишний раз не останавливаться, благо ранения остальных это вполне позволяли. Оставив позади промзону с её железнодорожными и шоссейными развязками, они вскоре оказались за городом, где по бокам шоссе виднелись далёкие и не очень фермы, по крайней мере на них больше всего были похожи стоящие в отдалении здания.

Чуть позже они свернули на просёлочную дорогу, и под ногами захрустел песок и гравий. Путь вёл в гору туда, где на склоне возвышался густой лес. Деревья наверху казались хвойными, но точно сказать отсюда было нельзя. Скорее всего, они находятся в таком же состоянии ни жизни-ни смерти, как и вся остальная растительность, встреченная ими ранее.

То тут, то там встречался уже знакомый кустарник с плотными тёмными листьями, обсыпанный редкими ярко-красными ягодами, чей цвет нельзя было скрыть даже под толстым слоем пыли.

Наконец, грунтовка вывела их к перпендикулярно проложенной железной дороге, проход к которой преграждал старый простенький шлагбаум, покрытый облупившейся краской и когда-то уж совсем поземному раскрашенный в чёрно-белую полоску.

— Нам туда, — показал рукой вдоль железной дороги Афанасий.

— Туда, так туда, — устало согласился полковник. — Напомни-ка, эта твоя Сущность, она ведь в лесу обитает?

— Да, так прадед рассказывал, — подтвердил Афанасий, поправляя рюкзак, — поэтому будьте начеку, и если услышите плач или что-то в этом роде, сразу сообщите, даже если вам просто покажется, что вы слышите.

Последние слова Афанасия практически слово в слово повторяли указание полковника после того, как погиб Егор, оказавшись под воздействием той, чьё имя они так и не узнали. А вообще, было бы неплохо понять, кто она такая или даже что такое есть. Просто случай представиться по форме как-то не представился. Да и общение не задалось. Хотя, как минимум его имя, и имя студента Она знала, а вот своё оставила втайне.

Интересно было бы узнать, как её звали. Как она называла себя, как её называли люди, жившие в долине, и вообще в этом мире. Проблема в том, что после всего произошедшего не факт, что руководство, где бы оно ни размещалось и кем бы представлено ни было, разрешит подготовку серьёзной экспедиции в этот мир, как на то рассчитывал полковник. Скорее всего, ещё больше ужесточат режим карантина, чтобы ни одна мышь не проскочила, а всех, кто случайно или специально здесь окажется, будут ликвидировать сразу, как только смогут. Зашёл сюда — здесь и оставайся, или ищи другое место для коротания своих деньков, возможно не очень многочисленных.

В голове засвербела предательская мысль: а что если бы раненый Александр сразу остался в Афганистане (слово "бросили" никак не хотелось произносить, даже в уме)? Что если бы им не пришлось его тащить всё это время, ведь после бойни на складе они проделали этот отрезок пути за достаточно короткое время. Остался бы тогда в живых студент? А Дмитрий?

Не, не, всё правильно было сделано. Без вариантов. И точка. Хватит об этом. Есть возможность спасти — спасай, а там видно будет.

Шли молча. Не оттого, что экономили энергию, а оттого, что говорить не хотелось, надо было переварить недавние события, принять гибель товарищей.

Полковник выглядел подавленным и казался гораздо более сосредоточенным, чем обычно и в то же время напоминал человека, который что-то потерял, и никак не может найти. Похоже, Алексей догадывался, в чём дело.

— Не чувствуете его? — решился спросить Плетнёв, когда поравнялся со Смирновым.

Полковник глубоко вздохнул.

— Нет, как отрезало.

— А обычно?

— Обычно его присутствие ощущается. Когда сильнее, когда меньше. Но ты знаешь, что он где-то рядом.

— Денис Евгеньевич, — Алексей жевал губу, — Я думаю, это он тогда вырвал меня из того состояния, не дав проглотить ягоду.

— Догадывался, — с каким-то облегчением сказал Смирнов. И добавил уже с сожалением, — значит он погиб. Подозревал, что без него не обошлось. В конце концов, наш мир — его мир, у него были причины пожертвовать собой, хотя, может, он изначально и рассчитывал выжить.

Алексей обдумывал услышанное.

— А разве его можно…

— Убить? — подхватил полковник.

— Да.

— Убить, Алёша, можно кого угодно. Надо просто способ знать. А так, можно кого хочешь отправить в небытие.

Была в словах полковника своя правда. Вот только Алексей вовсе не был уверен, что им удалось убить Её. Он хотел в это верить, но получалось не очень.

— И как вам без Зверя? — спросил он.

— Необычно, — пожал плечами Смирнов. — Одиноко. Ощущается какая-то пустота. Как будто чего-то не хватает.

— Но ведь этот Зверь не последний? — Алексей понимал, что может сейчас звучать наивно, но что поделаешь. Лучше задать глупый вопрос и получить соответствующий ответ, чем маяться тем, что ты так и не спросил. — Вы можете получить нового? Он же не в единственном экземпляре существовал? Или в единственном?

— Не каждый Зверь примет хозяина, Алёша, — Если ты им не понравишься, они сведут тебя с ума. Ты будешь слышать шорохи, шумы, шаги, звуки бьющейся посуды. Некоторые подражают человеческим голосам, причём очень реалистично, гораздо лучше, чем самый заправский ара. Они будут тебе мерещиться в темноте и особенно в сумерках, представая в разных образах, даже с лицами твоих давно почивших родственников…. Поверь — случайный человек спятит, и очень быстро.

— А вы… были подготовленным?

Полковник тяжело вздохнул. Казалось, разговор вызвал у него старые воспоминания.

— Нет. Мне Зверь достался, можно сказать, случайно. Но предыдущий хозяин, как мог, объяснил ему, что теперь его хозяин я.

— А вот то, что вы его Зверем называете, это какая-то классификация? Или просто так повелось?

Полковник ухмыльнулся.

— Классификация, конечно, есть, но тут скорее так повелось. В конце концов, не домовым же его называть. Тем более, что они разные бывают.

Сначала Плетнёв хотел задать очередной вопрос, который напрашивался из последних слов полковника, но потом передумал, всему свое время. Особенно, когда есть другие важные темы.

— Денис Евгеньевич, — Алексей замялся, думая, стоит ли задавать вопрос, — а вас можно убить?

— Надеюсь, ты не разрешения спрашиваешь? — поднял брови полковник и, заметив замешательство Плетнёва, тут же с улыбкой добавил, — Даже бога можно убить, Лёша, особенно если до того, ты убил его в себе. А я всего лишь человек. Старый человек, можно сказать, инвалид.

На последних словах полковник стал заметно прихрамывать, наклонился, чтобы на ходу растереть колено.

— Болит гадина! — прошипел он. — Вроде и нет давно, а снова заболела. Вот тебе и сказывается отсутствие Зверя. Уж лучше бы я здесь пустоту ощущал.

И только сейчас Плетнёв заметил, что у полковника реально нет одной ноги. Да, протез был, как говорится, по последнему слову техники, но ноги-то не было! И сейчас это было заметно, как никогда! Видимо, кто-то из манекенов добрался до полковника и разорвал штанину своими когтями.

Полковник проследил направление взгляда старшего сержанта.

— Всякое бывало, — сообщил полковник заурядным голосом.

— Где это случилось? — всё-таки поинтересовался Алексей.

— Далеко отсюда, — ответил полковник. — Да и давно это было. Очень. На войне.

Понятно, что на войне, подумал Плетнёв, только мало ли их было за последние лет тридцать. По возрасту, так Смирнов мог ещё и Афган зацепить, тот, что ещё при Союзе был, а потом весь Союз сам запылал, конфликтов на его бывшей территории была куча, одна Чечня чего стоит.

— Она… — решил поделиться информацией Плетнёв, — Она намекнула, что знает о существовании странников, и удивилась тому, что мы их так называем, и что они до сих пор ходят по маршруту.

Кажется, Плетнёву удалось не только заинтересовать полковника, но реально удивить его, а в глазах появились искорки азарта.

— Знает, говоришь? Это ценная информация, — закивал он, — очень ценная. Укажешь это в рапорте, обязательно, — Смирнов явно стал что-то обдумывать. Кажется, эти сведения даже придали ему сил.

Они шли двумя группами по обеим сторонам насыпи, которая давно заросла острой жёсткой травой, покрытой белёсым налётом. Но здесь рельсы и шпалы казались гораздо более старыми, чем там, внизу. Похоже эта "железка" была заброшена или редко использовалась задолго до катастрофы, постигшей этот мир.

По правую руку среди деревьев внизу просматривалась обширная долина с расположившимся в ней городом. По левую — возвышались вековые сосны, покрытые мелкой пылью. Под ногами перекатывался и хрустел пыльный щебень.

Ни одна веточка не треснула в лесу, никто не крикнул, ни запищал, ни зашуршал, не было слышно ничего. Безмолвие, полное безмолвие, такое нехарактерное для того леса, в котором приходилось бывать Алексею. Да что там! Даже в горах всегда есть какое-то движение: то журчание ручья услышишь, то камешек обвалится в пропасть, то парящий высоко в небе орёл издаст свой охотничий крик.

Плетнёв притормозил, решив, что от полковника он получил максимум информации, по крайне мере пока. Через пару минут он поравнялся с одним из снайперов.

— Что такое камбуля? — как бы невзначай спросил Алексей у него.

Тот сдержанно усмехнулся.

— Граната, — ответил он, — по-арабски.

— Бывал в Африке?

— В ЦАР приходилось заезжать. Слышал о таком?

— Вроде как слышал. И как?

— Что как?

— Доволен? Условиями.

— Это не вопрос удовольствия, Алекс, — ответил снайпер. — Ты подписываешь контракт — обязан его выполнять. Это — служба.

— Понятно.

Шедший впереди Данила поднял руку, призывая остановиться и проявить максимальное внимание. Послышались звуки снимаемых с предохранителя автоматов.

Сказать, что упало сердце ничего не сказать. Откровенно хотелось уже какого-то спокойствия, а не вот этого всего.

Впереди, по ходу движения, между рельсов виднелась какая-то бесформенная куча, которая могла оказаться чем угодно, хоть обычным мусором, хоть дохлым зверем, хоть той самой сущностью, о которой предупреждал Афанасий.

Он, однако, быстро развеял опасения народа по этому поводу, более того, проявил неподдельный интерес к находке. Можно сказать, обрадовался.

Куча пыльной ветоши, вокруг которой собрались люди, оказалась высохшим трупом человека, в одной руке сжимавшим оружие, чрезвычайно похожее ни на что иное, как на пистолет-пулемёт.

Тело было одето в нечто, напоминающее защитный костюм чёрного цвета, короткие сапоги, перчатки, а рядом валялся потрескавшийся от времени противогаз с гофрированной трубкой.

— Надо же! — искренне удивился их проводник. — Лежит ровно там, где рассказывал прадед. Значит, идём правильно. Ничего не изменилось. Даже оружие никто не тронул. То есть здесь, скорее всего, никто не ходил с тех пор.

— Не факт, — возразил кто-то из парней, — может, просто не позарились.

Анатолий поднёс дозиметр к осклабившемуся черепу, потом к оружию, и тот радостно ускорил свой треск.

— И правильно сделали, что не позарились. Фон не шибко какой, но всё-таки повышенный.