Полковник Никто

Котлов слушал, и не верил своим ушам. Он, конечно, полагал, что бардака здесь он встретит немало, но когда оказалось, что бардак был вызван изначально неверными решениями, принятыми на основании докладов разведки, ему всё больше и больше становилось не по себе. Здесь как-то по-особенному ярко становилось понятно, насколько важна была лично его работа, и в какие серьёзные последствия вылилось отсутствие должной работы, как таковой.

- БЧС полка? – спросил он.

- В строю триста сорок штыков, - ответил Игнатьев. –С начала операции на сегодняшнее утро реально мы имеем двухсотыми восемьдесят шесть человек, трехсотыми триста пять, четырехсотыми сто двенадцать и пятисотыми шестьсот двадцать. От танкового батальона осталось шесть танков. В двух мотострелковых батальонах осталось тринадцать БМП и четыре МТ-ЛБ. Артиллерия тоже практически вся выбита, при том, что без неё тут вообще никакие вопросы не решаются. Приданные нам «геноциды» работают круглосуточно, на них уже накатники текут, да стволы скоро без нарезов останутся.

Осознание масштабов трагедии стало накатывать на Игоря всё сильнее и сильнее. Он растерянно посмотрел на офицеров:

- Как же так?

- Но это, товарищ полковник, ещё не всё, - Игнатьев указал карандашом изломанную голубую линию на карте: - Вот видите, река Дончанка. На послезавтра нам поставлена задача форсировать её в трёх местах, захватить на том берегу плацдарм и удерживать его до прибытия свежих сил.

- Какими силами? – спросил Котлов. – Дивизия что-то даст?

- Держите карман шире, - порекомендовал Игнатьев. – Шестьсот шестой полк должен сделать это своими силами. Такова воля командующего группировкой.

- Но в полку же нет людей!

- Товарищ полковник, - командир полка внимательно посмотрел на Котлова. – Вы как не из нашей армии. Вы, часом, не американский шпион? Вы же понимаете, что в штаб группировки не докладывается информация о четырёхсотых, которые ещё могут найтись, а значит и не следует поднимать панику, и пятисотых, за которых других командиров со своих должностей очень быстро снимают. Вы что, думаете, наш комдив хочет, чтобы его сняли с должности?

- Но это же… - Котлов всё больше проникался реальностью. – А чем тогда воевать?

- А это никого не волнует. Воюем, тем, что есть.

- Мы же обрекаем людей на заведомую гибель! Три направления форсирования – это сколько нужно людей? При том, что в полку осталось триста человек? Это же совершенно бессмысленно пытаться форсировать реку такими небольшими силами – нам даже не дадут переправиться, или скинут в реку сразу после закрепления на плацдарме… а ведь ещё и оборонительные рубежи держать надо!

- В группировке уверены, что в полку более тысячи человек.

- А техника? Про неё что, тоже не докладывается?

- Докладывается, - кивнул Игнатьев. – Но медленно. Чтобы никого в верхних штабах не удивить и не расстроить. Или вы думаете, что списание топлива осталось там, за ленточкой?

- Устав требует, если подразделение не готово к выполнению боевой задачи, доложить об этом командиру, - напомнил Котлов.

- Допустим, - кивнул Игнатьев. – Доложили. А дальше-то что? В уставе же не сказано, что такой доклад автоматически отменяет поставленную задачу. Задачу с нас всё равно никто не снимет.

- Это не война, а какой-то бардак…

- К чему мы шли долгие годы, - резюмировал командир полка. – Результат реформ «нового облика», который сейчас компенсируется кровью наших пацанов. Два месяца назад я был комбатом. Но как началась война, командир полка сбежал, и меня поставили на его место. А знаете, какой он был требовательный и педантичный в мирное время? И как вся эта шелуха с него слетела, когда мы в первые дни здесь вляпались в настоящую мясорубку.

Игорь некоторое время молча пил приготовленное ему кофе, пребывая в лёгком шоке от ознакомления с действительностью.

- Чем я могу быть полезен? – наконец спросил он.

- Ну, как минимум – не мешайте мне воевать. А как максимум – в течение нескольких дней вы и сами определитесь в этом вопросе.

- Спасибо за откровенный ответ, - кивнул Котлов.

Ближе к вечеру старшина одной из рот выдал Котлову разгрузку, бронежилет, шлем, пистолет, автомат и четыре магазина. На вопрос полковника, где нужно расписаться в получении, старшина только отмахнулся:

- Ничего не надо, носите на здоровье.

На бронежилете Игорь разглядел бурые пятна.

- Это что, кровь?

- Не обращайте на это внимание, товарищ полковник, - посоветовал старшина. – У меня новых бронежилетов нет, остались только такие… третьей категории. Вам что лучше – с бронёй, или без неё?

В выделенном углу Игорь раскрыл свой баул и вытащил оттуда кучу шмоток, которые он прикупил во всяких военных и не военных магазинах по пути на войну: термобельё, носки, перчатки, газовые баллоны, два блока с сигаретами, сублиматы, котелок, кружку, две бутылки коньяка, влажные салфетки и многое другое.

Вечером командир полка пригласил Котлова к столу, который был выполнен в виде составленных снарядных ящиков. На общий стол Игорь выложил копчёную колбасу, сало и пару банок с черной и красной икрой – присутствующие одобрительно заулыбались. Игорь буднично выставил на стол коньяк. Командир подмигнул начальнику штаба и тот принял на себя обязанности котлового, разливая коньяк по металлическим, керамическим и пластиковым кружкам.

- Давайте, мужики, за победу, - сказал Игнатьев. – Я верю, что она обязательно будет, хотя мы, скорее всего, её не увидим.

Офицеры чокнулись и выпили. Пайковые галеты с черной икрой оказались более экзотическим блюдом, чем мог предложить даже самый элитный московский ресторан.