Алое сердце черной горы
- Автор: Кирилл Миронов
- Жанр: Боевая фантастика / Приключения / Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Алое сердце черной горы"
Глава XXVIII
— Что ж, рано, или же поздно, но ты начнешь пытать меня, не так ли?
— Я знаю, что боль не развяжет тебе язык, потому не дразни меня понапрасну.
Уже который день Артемир проводил время в лагере заложников, обретая компанию в лице ненавидящего все, что с ним связано, Альзория. Приор не считал суток, но точно мог сказать, что их минуло уже порядочно много с тех пор, как Датокил покинул его войско для переговоров с Астией. Свои позиции трудолюбивые равенцы основательно защитили, обустроив неплохой трехуровневый форт с полукруговыми стенами высотой чуть меньшей человеческого роста. Верхнее полукольцо, оно же внутреннее, служило оплотом артиллерии, среднее — укрытием дальнобойных стрелков с ружьями, внешнее, оно же нижнее по склону, выступало в роли передовой линии обороны, и было занято пехотой ближнего боя, лучниками и арбалетчиками. Все полукольца эти упирались в фортерезские скалы, защищающие равенцев с тыла. Единственной брешью в обороне были те самые ущелья, связующие между Саргией и Фортерезией, а ныне — пути спасения, по которым до форта доходили повозки с провизией и боеприпасами, посылаемые фортерезским князем. Ни в коем случае княже не мог нарушить договоренностей с Артемиром, пока равенское войско стояло под его боком и навязчиво тыкало в него пикой.
— Тогда зачем ты досаждаешь мне, приходя сюда почти каждый день?!
— Это мой лагерь, и я волен находиться в любом его краю безо всяких ограничений.
Дабы обезопасить фланги форта от лазутчиков и дать простор для артиллерийского обстрела, равенцам пришлось вырубить довольно обширные площади лесов вокруг склона и тракта, ведущего вглубь Саргии. Из хорошей древесины мастера ученого полка изготовляли оружие, стрелы и обновляли лафеты для пушек, из дурной — стругали навесы и лежаки для солдат. Большую же часть срубленного леса пришлось обменять по невыгодному курсу фортерезцам. Многие из них приходили к лагерю за стройматериалом для починки разрушенных в ходе равенского «воздаяния» домов, сараев и стойбищ. Никому невдомек, как фортерезский народ прознал про изобилие древесины у равенцев, но приходить они начали вскоре после начала вырубки. Артемир же поражался, как вчерашние враги и жертвы разорения безоглядно гостевали у него, весело болтая с солдатами и торгуясь за каждое бревно, предлагая в обмен всякие безделицы. «То ли беспримерное беззлобие, то ли страшное коварство… Ах, отличить бы, что ими движет, ибо одно другому — сильная рознь…», — так размышлял Артемир, не без тревоги наблюдая за частыми визитами новых соседей.
— Видимо, твои приходы и есть пытка…
На самом деле, Артемир просто скучал. Да, в отсутствие активных действий его просто сжирала чудовищная скука. С огромной завистью наблюдал он за рукодельцами, находящими утешение в бесхитростных ремеслах. Все, что ему оставалось — это занимать себя тренировками боя рукой и протезом, да играть в монетки.
Ах да, как же не вспомнить про визиты к Монне. О, Монна, что же сделал с нею алчущий до развлечений Артемир!.. С наивной теплотой и светлостью вспоминаются их ранние встречи, наполненные целомудренными беседами на самые разные темы, от уроков по истории, современных политики и географии, до вольных обсуждений старых богов, что уже давно пребывали в человеческой немилости. Что же стало теперь?.. Монна, с готовностью войдя в мир плотских утех, рука об руку со своим возлюбленным, Артемиром, мгновенно изучила там каждую кочку, каждую тропку. Ко все большему и большему разврату промеж нею и Артемиром инициативу проявляла именно она, постепенно превратившись в ненасытную порочную девку. С болью в сердце Артемир осознавал, что чем горячее разгорается пламя страсти в теле Монны, тем холоднее становится внутри Артемира, словно все тепло и жар любви высосала серпийская наследница. Скоро дошло до того, что несчастный Цапля пришел к приору и, робко запинаясь, доложил, что Монна пыталась совратить его, но он остался невинен, о чем и спешит успокоить равенского вождя, опасаясь его ревности. Словно дубиной ухоженный, Артемир направился к Монне за объяснениями, и застал ее в объятиях трех своих служанок, сплетенных телами в приступе похотливой страсти и содрогающихся от любовной неги. Ошарашенный Артемир выскочил из повозки Монны и, пропуская мимо ушей томные крики «благородной» серпийки с приглашением присоединиться к сластям, прервал на время все свои с ней сношения. И того получается, что, кроме как досаждать плененному Альзорию, делать особо приору было нечего.
— Можешь мне пояснить, почему твои легионы не пытаются разбить мое войско? — Артемир и сам уже не знал, о чем спросить высокомерного принца.
— Все твои удачливые победы заставили считаться с тобой, равенец, так что более непродуманных до мелочей прямых атак не жди. — честно ответил Альзорий, злобно сузив глаза. — Но, возможно, скоро тебя настигнет неприятное известие.
— Что? О чем ты говоришь? — обострился Артемир. — Очередная непродуманная прямая атака?
— Хм, надеюсь, военный консул Деятельного Совета сможет обтяпать что-нибудь поинтереснее. — усмехнулся Альзорий, впрочем, призрачная тень неуверенности зловеще проскользнула по его челу.
— Что ж, моя вера в адекватность Совета твоей страны сильно скомпрометирована. — издевательски сощурился Артемир, взывая к несдержанности принца и возможному приоткрытию завесы тайны на этой почве.
— Вскоре ты убедишься, что Деятельный Совет сможет преподнести тебе несколько уроков, высекая их у тебя на грязном равенском лбу! — как и рассчитывал приор, Альзорий при малейшем оскорблении Саргии и ее атрибутов срывался на слюнобрызжащую ярость. Однако, как можно было понять, вынужденная изоляция от высшей политики и военного управления не прошла бесследно — Альзорий не был в курсе актуальных дел его подданных.
— Тогда я помою свой грязный равенский лоб, дабы при нанесении этих уроков я смог различить корявые саргийские письмена. — рассмеялся Артемир и вышел из маленькой палатки, где и содержался взбешенный Альзорий. Пленник для надежности был прикован цепями за руки и ноги к центральному палаточному столбу, вкопанному глубоко в каменистую землю. Снаружи его охраняли четверо стражников — по одному на угол этой достаточно комфортной «темницы».
Оставшись наедине с собой, Альзорий быстро успокоился, не имея сил для продолжительного злобления. Хоть его и кормили, но паек его был не сильно хорош, по меркам королевских-то трапез, потому часто принц просто выкидывал свою порцию, не имея желания поглощать вонючий фортерезский сыр, или же недоваренную бурду с перезрелыми от долгого хранения овощами. В общем, полностью отдавшись борьбе обессиливающего голода с королевской брезгливостью, Альзорий с тяжелым вздохом откинулся спиной на свой столб и закрыл глаза, надеясь хорошенько вздремнуть. Однако, его тяжкий покой был неожиданно прерван: сквозь пелену начинающейся дремы принц услышал шорох откидываемых палаточных створок, за которым на секунду явственно усилился шум лагеря снаружи. Верный знак, что кто-то посетил его неволю. Посчитав, что вернулся этот дикарь-предводитель, Альзорий сморщился, но раздавшийся шершавый мужской голос принадлежал не приору:
— Эй, неженка, просыпайся! Да поживее!
Возмущение от столь грубого обращения вернула Альзория в чувство силы. Даже этот Артемир не позволял себе такого! Резко распахнув затрепетавшие от ненависти веки, принц вперился тяжелым взглядом в пришельцев.
Нежданный гость был один, и облачен он был в обычную равенскую одежду пехотинца без доспеха: черная стеганка, черные штаны, оканчивающиеся сапогами и равенский меч с портупеей. Незамысловато и грубо. «Армия в таких поносках не может править Нордиктом!», — так затвердил Альзорий после боя у ущелий.
— Продирай скорее глаза и слушай внимательно то, что я тебе скажу! — нарастающая, словно снежный ком, грубость не дала Альзорию времени тщательно оценить этого равенца. Хотя, равенца ли?.. Хоть визитер его и был черновлас и смугл кожей, но в его выговоре читалось что-то центральнонордиктовское. Да и глаза! Альзорий уже успел привыкнуть, что равенцы обладали голубыми, или же сероватыми глазами в крупных глазницах. А тут… Карие очи в довольно узковатом разрезе…
— Вижу, что ты меня слышишь, хоть и делаешь вид, что глухонемой. — вновь прервал не слишком стройный поход мысли Альзория непонятный воин. — Сегодня ночью у тебя будет возможность бежать. Понимаешь меня?
— Что? — будучи уверен, что неправильно расслышал, переспросил Альзорий. — Кто ты такой, зачем пришел, ты — шпион Саргии?
— Молчи! Никаких вопросов! — одернул принца грубиян. — Я — твое спасение и жизнь, для тебя это — главное. Не воспользуешься возможностью, и все, что тебя ожидает вскоре — лишь смерть.
— Я тебя внимательно слушаю. — Альзорий решил внять странному дикарю, не перебивая его чересчур решительных обращений. «В конце концов, хуже не будет», — в точности так он думал, поглаживая пальцами под наручами цепей потертую кожу запястий.
— Итак, сегодня, в самое темное время ночи, произойдет смена караула твоего вместилища. — как в объяснениях для дурачка, ставил ударение на каждом слове загадочный солдат. — Вскоре после этого приду я и освобожу тебя от оков, перетерев звенья цепи. Снимать браслеты тебе придется уже в Саргии… — тут снаружи раздался глухой шум шарканья сапог о каменистую почву, и заговорщик, резко умолкнув, повернул голову к створкам палатки и нервно стиснул челюсти в ожидании.
Створки палатки разъехались, и внутрь заглянул равенский лейтенант — дежурный по лагерю тем днем. Увидев не совсем то, что ожидал, лейтенант подозрительно вперился взглядом в солдата. Тот, поняв, что промедление в объяснении — губительно, слегка заикнувшись на первом слоге, промямлил:
— П-простите, лейтенант, мое своеволие. — солдат почтительно поклонился. — Просто я не мог не посмотреть на изверга, потомка извергов, что осквернили нашу землю. — последние слова он выдавил из себя с неспешной ненавистью, медленно переведя искрящийся от злобы взгляд на Альзория. Тот, чтобы подыграть, вяло вставил свои пять грошей:
— Вонючий варвар…
Несмотря на то, что «оскорбление» это было не слишком убедительным, лейтенанту этого достало, и он улыбнулся солдату, понимающе кивнув.
— Только не рукоприкладствуй чрез меры, иначе отвечать за это пред приором уже буду я, а там сам понимаешь…. — сказав это, лейтенант вышел.
Дождавшись, пока поступь дежурного офицера не смолкнет в отдалении, солдат отер холодный пот со лба, и вернулся к тому, с чего начал:
— Так вот, освободив тебя от цепей, я дам тебе равенский плащ. Оденешь его и вместе выйдем из палатки. Стража нас не остановит. Я доведу тебя до конюшни и усажу на хорошего скакуна. — тут он приблизил свою голову к голове Альзория, отчего тот вжался затылком в палаточный столб и брезгливо сморщился от зловонного дыхания солдата. — Как только окажешься в седле, не медли, иначе стража поймет, что тут дело нечисто. Пройти через врата укреплений не сможешь, там стоят верные приору воины. Будешь прыгать верхом прямо через стены. И вновь твержу: не медли! В тебя начнут стрелять, возможно даже, спустят верховую погоню, так что будь расторопен!