На пороге

* * *

Обшарпанные потолки и облезлые стены помещения освещала, мигая, тусклая лампа на проводе. На грязных дощатых полах стояли неровными рядами простые одноместные и двухъярусные койки, громоздились один на другом сломанные элементы мебели, приспособленные, однако, под хранение вещей первой необходимости.

Кто-то хрипло простонал, обратив на себя внимание. Только сейчас очнувшийся боец заметил, что практически все койки заняты ранеными. Из-за полумрака невозможно было разглядеть детали, однако он оценил масштабы ущерба, нанесенного на этот раз, и тихо вздохнул.

Сняв с головы повязку, запятнанную следами засохшей крови, солдат поморщился, с трудом сел. В глазах резко поплыло. Мимолетные кадры произошедших событий пронеслись в голове: хрипящие трупы, прущие через окна, прогалы в стенах, крики раздавленных «костылями» где-то внутри людей, выстрел РПГ…

Помотав головой, гранатометчик вернулся в реальность. На этот раз прокряхтели где-то позади, заставив его обернуться.

– П-пить…

Вскочив с койки, вояка подошел к соседу, инстинктивно потянувшись к фляге на поясе. Плюнув с досады, принялся копаться в вещах у изголовья кровати.

– Пить…

– Слышу, жди.

Скоро проскрежетала отвинченная крышка, послышались громкие глотки. Напоив человека в остатках бронежилета, где-то разорванного мутантами, а где-то – врачом, чтобы добраться до ранений, военный поставил флягу на тумбу рядом. Через слои бинтов, замотанных вокруг головы, на него уставился заплывший глаз.

– Он… он жив? Леонид…

Гранатометчик узнал раненого, одного из тех, на кого обрушилось здание из-за РПГ.

– Жив. Твой брат жив.

– Спа… Спасибо.

Прошептав это, человек уронил голову набок и затих. Даже дыхание перестало различаться. Уже догадавшись об исходе, солдат все равно попытался прощупать у товарища пульс. Но тщетно.