Кровь героев

Эйрик поднялся и, равнодушно окинув взглядом распростертое на полу недвижимое тело девушки, тяжело ступая, направился к выходу, чтобы присоединиться к своей ликующей дружине. Внезапно что-то ударило конунга в спину. Он даже оступился и, повернувшись, с удивлением уставился на успевшую вскочить на ноги девушку, которая, казалось, только что лежала без признаков жизни. Оскалив белые зубы, содрогаясь от ярости, колдунья вновь ударила врага кинжалом. Эйрик с удивлением уставился на обезумевшую от злобы юную колдунью. Она вновь взмахнула рукой, и острие клинка ткнулось в кольчугу. Викинг не чувствовал боли; он лишь улыбнулся и, выхватив оружие из рук колдуньи, внимательно осмотрел его. Из темноты на молодого конунга уставилась серебряная волчья морда. Эйрик захохотал, а потом, швырнув кинжал в угол лачуги, шагнул к выходу.

— Будь проклят ты и потомство твое в веках! — страстно воскликнула Ульрика. — Будьте вы прокляты!

Викинг остановился на секунду на пороге хижины. Он посмотрел на девушку — глаза его хищно сверкнули в темноте — и вновь захохотал.

Внезапно почувствовав подкатившую к горлу тошноту, Ульрика не удержалась на ослабевших, дрожащих ногах и рухнула подле догоравшего костра. Последнее, что она увидела, теряя сознание, было покрытое язвами лицо Амалафриды.

— У-мная де-вочка, — едва справляясь с приступом истерического хохота, проклокотала старуха. — Знаешь кого проклинать. Ну что ж, так и быть, проклятье наложено!